- Уходи, пожалуйста, Паша, нам с тобой давно уже не о чем говорить, - попросила она.

- Есть о чём.

Катя вздохнула, отрицательно покачала головой и первой пошла по лестнице вверх. Не ругаться же с ним на лестничной клетке. Она не будет разговаривать, не будет – и всё.

У входной двери Люся обернулась к Павлу:

- Будешь ломиться – вызову полицию, - предупредила она.

Пропустила Катю в квартиру, вошла сама и закрыла дверь перед Павлом.

Дома Катя первым делом включила чайник. Очень хотелось пить, чаю, сладкого и полный большой бокал. Ещё хотелось зареветь, но Катя даже головой тряхнула, чтобы отбросить глупые мысли. Не надо никаких воспоминаний, объяснений и выяснений отношений. Всё уже в прошлом.

Люся занесла на кухню пакеты с продуктами, громко, сердито, загремела кастрюлями.

- Галька нас сдала, не иначе! До чего же подлая баба! – возмущалась Люся. – Не может, чтобы гадость ближнему не сделать.

В комнате Катя, не включая свет и стараясь не привлекать к себе Люсиного внимания, прильнула к окну. Павел вышел из подъезда, подошёл к машине, которая приветливо моргнула ему фарами. Распахнул дверь и поднял голову. Кате показалось, что он её увидел. Глупо, конечно, нельзя её заметить в тёмном окне в тёмной комнате. Но, прежде чем сесть в машину, Паша посмотрел на Катю и махнул рукой.

После приёма у Кати всегда было такое чувство, что до рождения малышей остались считанные дни. Может, оно возникало от подробных и тщательных расспросов врача, может от осмотра, на котором она замечала, как заметно вырос живот. Или от того, что доктор, неспешно и ласково, каждый раз давала всё новые советы, указания, наставления и подробно рассказывала, на какой стадии развития находятся детки.

Из женской консультации Катя вышла задумчивая, с блуждающей улыбкой и совершенно пустой головой. Похоже, права Люся, когда напоминает ей про гормоны и уверяет, что беременным думать не надо, им надо просто ходить и наслаждаться ожиданием чуда.

- Катя!

Она вздрогнула от неожиданности, поскользнулась и, наверное, упала бы, если бы Павел не подхватил её под руку.

- Я тебя напугал? Извини. Я не понял, что с тобой – идёшь мимо, как будто меня не узнала.

- Я тебя не заметила, - призналась Катя.

- Да? Быстро ты меня забыла.

- Не быстрее тебя, - она вырвала свою руку и попыталась обойти Павла.

Он обнял её за талию:

- Я жду тебя здесь три часа, так что пока не поговорим – никуда не отпущу. Выслушай меня, а потом принимай решение.

- Ты меня много слушал?

- Катя, я виноват, но ты должна меня выслушать! Давай присядем? Пошли в машину.

- Нет. Раз уж ты не даёшь мне пройти – пошли в кафетерий, здесь есть один, неподалёку, - решила Катя.

В машину она не пойдёт, сидеть на лавочке в сквере холодно – на улице зима. Если уж Павел требует её внимания, то только в тёплом кафе, за чашкой горячего чая.

Едва официантка отошла от стола, Павел попытался взять Катю за руку. Она резко отдёрнула ладонь.

- Я, наверное, буду говорить долго и путанно, но ты меня дослушай, - попросил Павел. – Извини, придётся тебе сегодня много чего узнать некрасивого. Вообще-то мы не любим выносить сор из избы, но в этот раз тот случай, когда без обнажёнки не обойтись, - он усмехнулся каким-то своим мыслям.

- Я обойдусь, - заверила Катя.

Паша отрицательно покачал головой:

- Не знаю, с чего начать.

В Непал Павел полетел, будучи абсолютно уверенным, что Катя ему изменила. В самолёте удалил из телефона всё, что напоминало об их отношениях: фотографии, короткие видео, снимки УЗИ, которые скидывала ему Катя. Только один оставил – почему-то рука не поднялась уничтожить. Самый первый, из частной клиники, с подробным описанием от врача.

Потом Павел хотел удалить и этот, но отвлекла стюардесса и он просто забыл о снимке.

Непал встретил отличной погодой. Паша, в компании таких же как он любителей экстрима, заказали вертолёт и разработали план на ближайшее время. Никакого удовольствия от спуска Павел не получал – его мысли всё время были о Кате.

- Где-то читал, что когда думаешь об одном и том же, это называется «умственная жвачка». Так и есть. Сколько не пытался отвлечься, сколько не развлекался с парнями во всех подряд заведениях – всё равно думал о тебе. О нас, о детях и том, как ты меня предала.

Катя глубоко вздохнула, отпила из чашки уже остывший чай. Паша ждёт, что она его пожалеет? А кто пожалеет Катю?

В тот день начиналась метель, хотя прогноз был хороший. После обеда обещали тихую погоду без осадков, и вся компания решила подняться в горы днём, а не утром, как обычно. А пока, чтобы не скучать, прокатиться по окрестностям, накупить в местных лавочках всякой ненужной ерунды, пофлиртовать в кафе с девчонками-туристками.

Настроения развлекаться у Павла не было совершенно, и он остался в гостинице. Посидел, поскучал, позвонил на фирму и наорал на своего зама, а потом решил, что поедет на гору.

- Когда лыжи полетели в одну сторону ,а я – в другую, особо не испугался. Прокатился метров сто кубарем, подумаешь, всё равно же остановлюсь. Потом лежу лицом вниз, рядом как-то знакомо снег потрескивает. Я глаза открыл, смотрю в небо и вдруг понимаю, что я – еду. Еду, представляешь?

Солнце за день нагрело снег, за ночь подморозило и образовался твёрдый плотный наст. Большой пласт наста, на котором лежал Павел, медленно полз вниз по пологому склону. Павел, скрипя зубами от боли, приподнялся и сел. Глаза заливало кровью, он кое-как вытер её рукавом и огляделся – впереди, в десятке метров, склон раскроило пополам ущелье.

- Я давай перекатываться боком, чтобы как-то с наста соскочить. Шлем снял, камеру бросил, палки я ещё раньше потерял, пока летел. Выбирать, в какую сторону перекатываться, было некогда. Когда добрался до края, понял, что погорячился – впереди довольно высокий уступ. Внизу что-то темнеет, может камни, может тропа. Это, конечно, лучше, чем ущелье, но шею свернуть тоже есть все шансы.

Выбора не было, и Павел оттолкнулся от наста и полетел вниз.

Он очнулся на ячьей тропе. Пролежал недолго – его нашёл местный житель.

- Ты что, забыл кто ты и как тебя зовут? – спросила Катя.

Она читала про подобные случаи, когда человек ударяется головой и на какое-то время теряет память. Иногда надолго, иногда навсегда. Бывает, воспоминания возвращаются частично.

Паша залпом выпил из чашки чай.

- Очень хочется сказать – да. Но нет, Катя, я всё помнил. Головой я, конечно, приложился, но не сильно. Вообще мне крупно повезло: глаза, как оказалось, не пострадали, а кровь стекала от того, что я лоб разбил. Зубы целы, правда передние пока под вопросом – качаются. Трещина на плече заживёт, а синяки и ссадины можно вообще не считать. Учитывая, как я кувыркался, сто раз убиться можно было.

Местный житель, который подобрал Павла, с весны сдавал свой дом туристам, а сейчас готовил комнаты для будущего сезона. За небольшую плату он привёз Павла в город.

- Почему ты никому ничего не сказал? Ты представляешь, что дома творилось? Как тебя искали? Как думали, что ты погиб? – возмутилась Катя.

- Я хотел! Но, понимаешь, было что-то, что меня останавливало. Тот последний разговор с мамой, про нас. Думаешь, только тебя он обидел? Нет, меня тоже, я оказался перед выбором. Почему я должен был выбирать между тобой и семьёй? Они – моя семья, но ты – тоже моя семья. Понимаешь?

- Понимаю. Ты просто не хотел жениться – вот и всё! – невольно повысила голос Катя.

На них стали обращать внимание и она села спиной к остальным посетителям. Хорошо, что столик на двоих и расположен в самом дальнем уютном уголке.

- Короче, я не хотел, чтобы меня нашли. Решил, что раз так всё сложилось, то останусь здесь и спокойно подумаю. О нас.

- Нет больше нас, - вздохнула Катя. – Я не сразу поняла, что ты меня просто бросил, так изысканно и артистично. Но, когда поняла, увидела всю ситуацию другими глазами.