Катя сидела на диване. Руки, как у примерной ученицы, сложены на коленях, спина прямая. Пальцы сжаты в кулаки так сильно, что ногти больно впивались в ладони. Рядом на диване – щётка для пыли. Катя занималась уборкой, когда муж решил сообщить ей свою потрясающую идею.

Андрей вальяжно расположился за своим рабочим столом, смотрел на Катю с ласковой, немного покровительственной улыбкой. Так смотрят на детей, которые не могут понять элементарно-простой вещи. Например, почему нужно сначала пообедать, а только потом гулять и играть.

Он широко, радостно улыбнулся:

- Давай уже соглашайся. Тем более всё равно завтра Лена переезжает сюда.

- Как сюда?

Но Катя не хотела жить втроём! Никогда в жизни она не предполагала, что будет делить гражданского мужа и пространство с чужой женщиной! Что станет для Андрея не просто женой, а ещё одной женой!

- Ты не можешь жить с двумя женщинами одновременно! В конце концов есть закон, и вероисповедание, которые это запрещают! – схватилась Катя за последнюю соломинку.

- Закон сам по себе, я сам по себе. По закону мы с тобой вообще чужие люди, но разве это что-либо меняет? Мы муж и жена, хоть и без глупых записей в книге регистрации. И, вообще, я атеист. Чего ты паникуешь, не понимаю? Ты хочешь жить со мной?

- Да.

- Лена тоже хочет жить со мной. А я хочу жить с вами обеими, я вас обеих люблю. Не бледней, пожалуйста, ничего ужасного не происходит.

Происходит! Это самое ужасное событие в её жизни!

- Катя, ну что ты зависла? – спросил муж. – Что удивительного и неожиданного я сказал, от чего ты потеряла дар речи? Воды принести?

Катя отрицательно потрясла головой. Длинные, красиво подвитые локоны запрыгали по плечам упругими кольцами.

Андрею нравилось, когда у жены длинные волосы. Он даже чёлку не позволял ей выстричь, ни в коем случае. Андрей обожал классику во всём. В гардеробе Кати был только один брючный костюм, потому что её муж не желал видеть её в «штанах». Потому, что она – женщина, и одеваться должна исключительно как женщина, а не как не пойми кто.

- Андрюша, скажи, что ты пошутил, – тихо попросила Катя.

Даже не попросила, а пропищала. Тихо-тихо, как мышь.

Она и была мышью, всегда, всю жизнь. Маленькой его мышкой, серенькой, незаметной, зато самой любимой и единственной. То есть, как теперь оказалось, не самой.

- Я не пошутил, - ровным голосом сообщил Андрей. – Кать, ну ты ещё скажи, что не догадывалась про Лену! У меня почти год любовница, а ты, можно подумать, знать не знала!

Знала, конечно. Хотела бы не знать, только ведь не получится, как не прячь голову в песок. И частые его отсутствия, и придуманные командировки, и срочные поездки исключительно в выходные дни. Раньше, собираясь куда-то ехать, Андрей уточнял главный вопрос: может ли Катя поехать вместе с ним. Если да, всё сразу становилось интереснее и веселее. Почти год, как он не зовёт с собой жену. Сначала придумывал различные, не всегда убедительные, причины, а потом и это перестал. Зачем? Можно просто сказать Кате, что по делам он поедет один.

Всё у них уже было: помада на воротничке его рубашки, чулок в кармане его джинсов, в которых он уходил на срочное совещание. Совещание в джинсах! Можно подумать, Катя не знает, как на его фирме строго относятся к дресс- коду! Ночные звонки, когда муж хватал телефон и уходил разговаривать в другую комнату. Или односложно отвечал тихим шёпотом, так, чтобы его не услышала Катя.

- Знала, - кивнула Катя.

- Вот видишь! – обрадовался муж. – Тогда давай не будем делать из этого вселенскую трагедию, хорошо? Люди меняются, меняются их желания и вкусы, всё естественно. Скажи, почему ты знала, но молчала?

В носу противно защекотало, Катя поняла, что сейчас расплачется. Только не это! Андрей терпеть не мог слёзы. С самого начала их семейной жизни он говорил, что если она хочет плакать, то делать это лучше в его отсутствие. От вида плачущей женщины он, вместо жалости, испытывает раздражение. Да, он понимает, что плачут люди не от хорошей жизни, но ведь Катя не хочет, чтобы он от её слёз получил отрицательные эмоции? К тому же у неё некрасиво опухнет лицо, нос расползётся от щеки до щеки и глаза станут красными, как у больного кролика.

Катя не знала, какие глаза у кролика, но сравнение её тогда очень впечатлило. Она никогда не плакала при муже.

- Андрей, я надеялась, что это временно. Думала, ты с ней повстречаешься и поймёшь, что так, как люблю тебя я, тебя никто и никогда любить не будет, - призналась она. - Я не знала тогда, что ты меня уже разлюбил.

- Да не разлюбил я тебя!

Кажется, муж начал раздражаться. Он привык решать всё быстро и желательно просто, но сегодня особенный день. День, когда решение должна принять Катя.

- Я тебя люблю не меньше, чем пять лет назад! Но, Катя, ты должна меня понять! В ней я тоже нуждаюсь. Мужчина полигамен, это природа, Катя, это наша физиология, против которой нельзя и бессмысленно бороться. Не надо пытаться перебороть свои желания, потому что они всё равно останутся, а мы будем несчастными и больными.

Катя вскинула голову, посмотрела мужу в глаза:

- Я была счастливой и здоровой, пока ты не начал мне изменять!

- А я? Я был?

Андрей встал, заходил по кабинету. От окна к двери и назад. Иногда он так делал, когда надо было обдумать и тщательно взвесить какую-то важную идею.

- Я прятался, как подросток, придумывал какие-то мифические дела и встречи. Я разрывался между вами обеими. Не хотел обижать тебя и не мог обидеть её, выискивал «окна» в своём расписании, чтобы встретиться с ней и при этом не вызвать у тебя никаких подозрений. Я, как шпион, следил за её смсками в телефоне и за тем, чтобы на моей одежде не осталось никаких следов.

Катя тяжело вздохнула:

- Плохой из тебя шпион, Андрей.

Катя почувствовала, как в ушах нарастает непонятный шум, словно кто-то громко шуршит бумажными листами. Ей вдруг стало холодно, кончики пальцев неприятно закололо, по спине побежали мурашки ледяного озноба.

Катя встала, подошла к шкафу, вытянула с полки большую тёплую шаль.

Кремово-белую, мягкую, с длинными кистями. Её Андрей привёз в прошлом году из поездки в Суздаль. Рассказал, что на обратном пути заехал в деревеньку, посмотреть на хорошо сохранившийся храм пятнадцатого века. Катя тогда ещё удивилась – Андрей не интересовался ни храмами, ни архитектурой. Потом поняла – он заехал туда, потому что посмотреть достопримечательность хотела его подруга. Возле храма оказался маленький спонтанный рынок: местные умельцы продавали сувениры из лозы и берёзы, кукол-оберегов, ручной работы вязаные вещи. Андрей увидел эту шаль и купил её для Кати.

- Мне шаль ты выбирал или Лена? – вдруг спросила Катя.

- Что?

- Шаль? Кто её для меня выбирал?

- А, шаль. Из Суздали, вроде. Не помню уже. Почему ты спросила?

- Ты ей тоже такую купил, да? У нас одинаковые шали? Теперь ты всё, что покупаешь мне, будешь покупать и ей, да? А всё, что ей – мне тоже? Как детям, чтобы нам не обидно было?

Андрей расхохотался:

- Катя, умеешь ты мне настроение поднять! Как детям! Ну, не знаю, там посмотрим. Иди пока, приготовь Лене комнату. Думаю, крайняя вполне подойдёт, она и большая, и светлая.

В квартире было пять комнат: две побольше, две поменьше и одна совсем маленькая, годная только под кладовку, разве что с окном. Ею никогда не пользовались и постепенно комнатка в самом деле превратилась в аналог кладовки и деревенского чулана. Время от времени Андрей предлагал устроить в ней грандиозную уборку, выбросить всё лишнее и освободить помещение от хлама. Благие намеренья так и оставались намереньями: предполагалось, что уборкой займётся, конечно, Катя, а Кате заниматься совсем не хотелось.

Вторая большая комната была их с Андреем спальней. Из маленьких первая служила Андрею рабочим кабинетом, вторая столовой. Не то чтобы им нужна была столовая, но комната неудобно располагалась и гармонично вписывалась только в продолжение кухни. Вероятно, в планировке так и было задумано: квартиру Андрей покупал старую, несколько поколений бывших жильцов ни один раз делали в ней перепланировку.