Зато справа высунулась вторая морда, хищно поведя «клыками». Антип уже без напоминаний развернул сеть, связав ноги паучице, и рванул на себя. Тварь закачалась, завозилась, но Антип, бледный до синевы, удержал. Я кинул вторую сеть сверху, отпустив уже ненужный кокон, и начал затягивать. Руки подрагивали, в ногах ощущалась слабость, а в носу вдруг стало липко и горячо. Давай, Матвейка, давай… не вырубись мне здесь, тело молодое! Паучица выстрелила ядом, но Антип вновь успел вскинуть щит.

— Молодец, — едва выговаривая, просипел я. — Помоги мне. Иглу сможешь сделать? Туда, в подбрюшье, где…

Перед глазами помутилось, но я влил в сеть остатки сил, выжигая плоть паучицы, и отрубился только тогда, когда тёмная игла вырвалась из рук Антипа и вонзилась в мохнатое подбрюшье.

— Соколик… — тихо ворковал женский голос над ухом, а ласковые ладони мягко скользили по щекам, — сильный… красивый…

Рука нежно огладила шею и скользнула за ворот комбинезона. Я окончательно ошалел от яркой фантазии и открыл глаза. Голова моя покоилась на коленях у Дуняши, а сама Дуня причитала неразборчиво, блуждая ладонями по моему телу.

— Я ещё не помер, Дуняш, — я мягко, но настойчиво отвёл её руку и сел рывком.

Зря. В голове будто что-то взорвалось, окатив болью. Пространство воспринималось слабо.

— Ложись, граф, — Дуняша снова надавила на грудь и я подчинился, устраивая голову на её коленях. — А то я не знаю, как вы, смертники, силу восстанавливаете.

От постановки вопроса аж в голове прояснилось, и я неуверенно пошутил:

— Что, прямо здесь?

— Антип не позволит, — безмятежно отозвалась Дуняша. — Разве что, прикажешь ему… отвернуться.

Я криво ухмыльнулся. Отличное начало крепких отношений в роду.

— Дай я тебя просто поглажу, — с непонятным отчаянием попросила Дуня, и до меня вдруг дошло. Это же в обе стороны работает. А Дуняша — тоже маг смерти. Пусть и нестандартный.

— Ложись, — я похлопал себя по плечу, и Дуняша сразу же вытянулась рядом, приникнув всем телом и устроив голову на плече.

Тёплая, мягкая, податливая. Я обнял её и прижал плотнее, чувствуя, как внутри разливается тепло и зарождающаяся страсть. Голова постепенно прояснялась, и я смог различить голоса соратников, весело переговаривавшихся между собой. Тревоги в тоне не было. Значит, мы справились. И живы. Все.

Надо мной клубилось мутное небо Гнили. Воздух пропитался дымом и резковатым запахом грозы — следствие стихийной магии.

— Гриша, не части. Полегче. Замыкаешь капсулу и охолаживаешь.

Повернув голову, я увидел снопы серебристого сена. Нет. Не сена. Паучьи сети изрядно поредели. Мои люди аккуратно срезали их магией, разравнивали и вязали в снопы. Григорий, сиявший, как начищенный самовар, под пристальным руководством Михаила покрывал очередной сноп тонкой коркой льда. Я окинул взглядом количество снопов и задумался, как мы это богатство уволочём. В багажный отсек много не влезет. Два, может три. На один мобиль. А передо мной уже десяток заледеневших связок набрался. Сколько же я провалялся?..

— Дуня, сколько я без памяти лежу?

— Часа три, соколик. Да только не без памяти. Как вытащили тебя, так я усыпила. Тебе отдохнуть надобно было, граф.

Три часа… немудрено, что они уже столько навязали.

— А Антип где?

— Паучиц разделывает.

— Не поплохело ему после боя?

Даже обидно как-то. Я, с их хвалёной «десяточкой», вырубился, как щенок сопливый, а Антип вон на ногах.

— Так он снадобья принял и работать. Некогда ему разлёживаться, граф.

— Снадобья?! — я подскочил, сбросив с себя Дуняшу. Голова отозвалась сполохом боли, но уже терпимой. — А меня почему снадобьем не напоила?

Взгляд у Дуняши стал обиженным, губы задрожали.

— Восстановиться тебе надобно, граф. Сильный. Но тонкий. Как тень.

Я отмахнулся от бреда вновь скатившейся в полоумие Дуняши, и не без труда поднялся на ноги. Ко мне тут же подскочил Гришка.

— Ваше Сият… то есть, Матвей Павлович, как себя чувствуете?

— Терпимо, Гриш. Где у нас снадобья хранятся?

— Там, Матвей Палыч, — неопределенно махнул он в сторону мобиля. — А меня вот Михаил тренирует. Посмотрите только, какая красота выходит!

Что мы за ночь не обернёмся, это Антип верно сказал. Сложность, как выяснилось, заключалась не в том, чтобы отыскать паучье гнездо и отбить у хозяев. Хотя, и с этим делом без меня у Антипа ладно бы не вышло. Добычу требовалось доставить до Грани, а оттуда незаметно транспортировать в ангар. И, из-за отсутствия мобиля, способного разом утянуть хоть половину груза, приходилось мотаться туда-сюда, перевозя частями. По хорошему, мне следовало вернуться в имение, на глазах днём покрутиться. Но водителей для мобилей у нас было всего два. И моё отсутствие губительно скажется на скорости. А времени у нас кот наплакал.

К тому же, нельзя оставлять команду без прикрытия. Если сюда стекутся твари, Антип один не справится. Пока мы готовили ловушку для паучиц, стихийники с Дуняшей организовали за гнездовьем заградительную линию. Простое плетение, обычные маячки, травяная смесь — её и жгли мои люди, когда я почуял дым. Но шанс, что твари прорвутся, существовал.

Я гадал, серьёзно ли обеспокоится Тихон моим отсутствием. И что по этому поводу скажет АнМихална, не получив от меня привычного доклада по скорофону. Но сил решать эту задачу уже не было.

Я слабо понимал, который сейчас час, когда выполз из мобиля после шестого рейса. Рухнув прямо на липкую от грязи жухлую траву, уставился в небо. Антип выглядел ничуть не лучше. Но мы успели переправить большую часть. И ещё разделанных паучиц: по частям они прекрасно уместились в багажных отсеках.

Приблизился Гришка и подал кружку с одуряюще ароматным варевом.

— Вот, Ваше Сиятельство, выпейте. Дуняша готовила. Хотя, конечно, я после ночного приключения, её остерегаюсь.

По горлу разлилось обжигающее тепло. Усталость уходила.

— Последний рейс, Матвей Павлович, — тускло проговорил Антип, опускаясь рядом и благодарно принимая из рук Гришки вторую кружку. — Сейчас уже ночь почти. Под покровом темноты перетаскаем через Грань в ангар. Люди предупреждены, охрана выставлена, никто близко не подберётся. Завтрева закончим к Грани перевозить и отпустим вас. Появитесь в имении. Через Грань я ужо сам ночью доделаю.

— Один?

— Природники подстрахуют, — отмахнулся Антип. — Вам надолго пропадать тоже нельзя. Если вдруг случится что, по тревоге придёте.

Я кивнул и, с трудом поднявшись, отошёл в сторону, разглядывая раскуроченное паучье гнездо. Да, тяжело нам даются ресурсы… Надо думать, где ещё магов смерти добыть. Вдвоём мы тут по уши закопаемся, и Тайный Сыск может лесом идти.

Дуняша неслышно подошла сзади, обняла за плечи и жарко выдохнула в ухо:

— Ребёночка, граф, мне сделай…

— Что?! — я чуть кружку не выронил. Отвар выплеснулся на руку, обжигая пальцы.

— Ребёночка… — прошептала Дуняша.

— Ребёночка… — прошептала Дуняша.

Я отстранился, тряся обожжённой ладонью. Нет, в пацанских грёзах мне, конечно, мечталось, что все окружающие девки начнут гроздьями в мою койку валиться… И не сказать, что мечты не сбылись. Но прежде во мне видели богатого помещика, сильного мага, лучшего разведчика Артели… Да просто нормального зрелого мужика. А здесь?.. Сопливый юнец, опальный граф с хвостом проблем и подозрений, возможно, богатый, но… Что ж на меня так все вешаются?

— Дуня, — строго сказал я, глядя в затянутые поволокой глаза, — зачем тебе ребёночек?

— Ну как, зачем? — удивилась та. Аж глаза прояснились. — Мне годков-то уже много. Дитятко хочу.

— Ну так и иди замуж! Зачем тебе байстрючонок-то? И так отказа ни в чём не знаешь, живёшь как сыр в масле.

Дуняша уставилась на меня во все глаза и расхохоталась заливисто.