Я почесал подбородок, мимоходом отметив, что перед приездом Аннушки надо бы побриться. А то обзаведусь жиденькой бородёнкой, как у механика Прохора. Хотя, Аннушке после нескольких дней в Гнили со мной и не привыкать…

— Антип, говорят, Шестерня артефактом служит. Чем заряжают?

— Тайна сия великая есть, — пожал плечами Антип. — Государственная. Никому не разглашают. Мы сами уже голову сломали.

— А у папеньки Шестерня откуда?

— Так их продают потом. Отработанные. В коллекции. ПалЛяксаныч и скупал, чтобы секрет разгадать.

Так. Второй повод для нападения на род Охотниковых. Может, до чего додумался Матвейкин папенька?

— Хорошо. Какие же области нас интересуют?

— Железнодорожная. Подчиняется министерству путей и сообщений. Заправляет род Колесовых. Князь старый помер годков пять назад. Правит наследничек, Иван Николаич. Заносчивый, с крутым нравом. Искусство любит. Особливо то, у которого ножки хороши. Вы вот сегодня про зависимость сказали, Матвей Палыч. Так от Ивана Колесова люди как от мора бегут. Да не все убегают. Но Государь спускает ему грехи, за заслуги, значит, перед Отечеством. Колесовы железные дороги проложили. Два века род трудился. И сейчас обеспечивают. У нас материалы берут.

Значит, слабое место — бабы. Ну, тут я ничем Колесову глянуться не мог. Придётся искать подходы.

— Есть ещё кто?

— Есть, — скривился Антип. — Министерство финансов. Ведает им род Маржиновых. Илья Ильич, мужик пожилой, жадный, дотошный.

— А мы-то ему каким боком не вышли? Налог не платим?

— Платим. Честно. Но под Маржиновым левые оружейные потоки. А они на наших материалах все. Он пытался ПалЛяксаныча прогнуть, не вышло. С тех пор зуб точит.

— На чём его взять?

— Сынок у него есть. И две дочки на выданье. Девки-то ладно. А сын — хлыщ, разгильдяй и картёжник. Слюнтяй, каких мало. Но отца чтит. Рука-то кормит.

Так, у Маржинова дыра в кармане в виде сыночка. И две девки. Уже хоть что-то.

— Вот на него я, Матвей Палыч, думаю. Самый подозрительный. Где оружие, там и бандиты.

— Много их сейчас?

— Хватает. Ну и третий, до кучи. Третья, вернее. Торговое министерство. Возглавляет Владимир Николаевич Прытников. Он-то ничего. Но от света удалился, аудиенции добиться — великий труд. Дочка его рулит. Ирина Владимировна. Перезрелая баба, а замуж спихнуть не удалось. Не идёт. И, говорят, молоденьких любит.

А вот тут я как ключик к замочку подошёл. Надо будет свести близкое знакомство с Ириной Владимировной. Главное, чтобы Аннушка обижаться не начала.

И тут впервые я ощутил, как радостно забилось сердце в предвкушении встречи с Аннушкой. За всеми делами я и думать о ней забыл. А теперь понял, что соскучился.

— Хорошо, Антип. Расклад я понял, в общих чертах. Попробуем рыбку в мутной водице половить. Может, Анна Михайловна и подсобит.

Антип свернул карту, помялся, но ничего не сказал. Отвернулся. Я глянул заинтересованно.

— Говори уже. Вижу, держишь на сердце что-то.

— Вы, Матвей Палыч, не в обиду будь сказано, на Потапову-то губу не раскатывайте.

— Почему?

— Батюшка её, Михаил Потапов, к трону больно близок был. Дружны они были со старым императором.

— А с молодым?

Антип вздохнул, отложил карту и юрко опустился напротив, склонившись ко мне.

— Государь наш, Константин Алексеевич, рано без отца-то остался. Двадцать пять ему было, как преставился старый император. А матушка-императрица давно родами померла. И Михаил Потапов на правах друга семьи опекал молодого Императора и его сестёр. Десять лет минуло, заматерел Константин Алексеевич. Характер, поговаривают, не сахар. Упрямый, вспыльчивый. Не женился покуда — не смогли заставить. Но к Потапову прислушивался. Уважал. Сгинул Потапов при странных обстоятельствах. Теперь Анна Михайловна одна наследницей осталась. Официальные-то обязанности не ей отошли, но прочее…

Я заинтересовался. Аннушка мне показалась женщиной простой и лёгкой, несмотря на все рассказы о тайной службе.

— Погоди. Расскажи подробнее. Чем занимался Потапов?

— Министр военных дел. И неплохо справлялся. Судачат, что убили его. Официально — геройски погиб под Петербургом, когда очередной раз Гниль поползла шибко, а он самолично возглавил зачистку. Странное дело было.

— Зачем министру самому в пекло лезть?

— Дык не штабной-то он был, Михаил Потапов. В кабинетах не сидел. Ежели угроза какая пострашнее, то говорил, в поле оно всё лучше видно. Но шепчутся, мол, вперёд-то хорошо смотрел, а назад мало оглядывался.

Понятно. Свои. Заговор. Не тот ли, что и Охотниковых подвёл?

— А с Анной-то что?

— Так говорят, под Потаповым весь тайный сыск был. И Анна Михайловна на себя приняла руководство. Девка вздорная, то скандал учинит, то конфуз. Сплетни вокруг неё что пчелы над ульем вьются. Но, чуется мне, напускное оно. А дочка-то в отца пошла. Вроде, гуляет направо-налево, а всегда там, где самое интересное заваривается.

— Меня под её поруку отпустили, Антип. А я ей помочь должен изменников выловить. Сомневается, что Охотниковы предатели.

— А вы никак бабе верить удумали, Матвей Палыч? Все они одним миром мазаны. Глазки-то овечьи, а в душе любого околиса вокруг пальца обведёт.

Да какие же овечьи они, глазки? Жёлтые, лисьи, хитрющие, ласковые.

Анна Михайловна вышла из мобиля сама, без помощи, и устремилась ко мне с искренней улыбкой. Я не отказал себе в удовольствии к ручке приложиться. Вдохнул Аннушкин запах и подумал, что приложился мало. Надо бы целиком. И к грудкам, затянутым в узкий длинный сюртук, и к крепким ножкам в облегающих брюках.

Прогулялись по имению, осмотрели мои владения. Григорий порывался сопроводить, но АнМихална его таким взглядом ожгла, что соглядатая как ветром сдуло. Но о делах старались прямо не говорить. Мало ли, какие уши развесистые у Охотниковых под боком выросли.

Я никак не мог решить, хочу ли доверить Аннушке тайну ангара. Вроде, своя, столько в Гнили вместе пережили. Но слова Антипа заставляли сомневаться. Дурак я буду, коли юбке доверюсь, а она меня за известное место в застенки и приведёт.

Задерживаться в Июневке мы не стали, и тайна ангара сама собой осталась нераскрытой. Спуститься туда посреди дня, да ещё и с гостьей, было невозможно.

Плотно отобедав под одобрительным взглядом Прасковьи, мы погрузились в мобиль и двинулись к столице. Водитель у Аннушки был свой. Гришка уселся рядом с ним, а в наше распоряжение всецело перешло заднее сидение. От переднего нас отделяла тонкая стеклянная перегородка с открывающимся окошком, так что и пошептаться всласть можно было. Жаль, что не пообниматься.

— Рассказывай, Матвей! — потребовала Анна, едва ограда поместья скрылась в клубах летней пыли.

— Началось как-то не очень, — честно ответил я. — Прислуга приняла радостно, но поначалу сомневалась во мне. Гришке вон варенья перепало вкусного. Он потом до рассвета из отхожего места не вылезал.

АнМихална хмыкнула.

— А тебя спаивали, значит. Ну, хоть задницей не мучился.

— Аннушка, что за слог!

— Прошу простить покорно. Судя по твоему вступлению, будет «потом».

— Будет. Потом Антип, управляющий мой, оттаял, поверил.

— Почему?

И рукой по сидению скользнула невзначай. Задев пальцами моё бедро. Сидеть стало неудобно. Ох, Аннушка, ох и огонь-баба. Тоже соскучилась. Предвкушение заворочалось в теле. Не во всём. Частично.

— Так я наглядно показал, что свой, родной. Очень наглядно.

АнМихална прервала шалости и остро глянула на меня. Я кивнул.

— А колечко?

— Снял специально. Меня с ним первый раз и заловили. Прибор у них там хитрый имеется. Вроде арки. Я прошёл, меня и пришибло. А наутро сказали, дескать, надрался как забулдыга портовый.

Аннушка замолчала надолго. Даже руку убрала.

— Да, я как-то не учла этого момента, — нехотя призналась она. — Защита от сканирования у тебя стоит, с этим нет проблем. А кольцо можно снять, можно потерять… Арка, наверное, на следячку среагировала?