Я обдумывал услышанное. Где прячутся — понятно. Магу смерти проще всего в Гнили схорониться. Почему истощены и рассудком слабы — тоже понятно. Если они в Гнили живут подолгу, то она из них соки тянет. Но делиться объяснениями с Аннушкой я не спешил. Перебьётся.

Стоп.

— Переворот?!

— Ну да. В тысяча девятьсот семнадцатом. Ты разве не помнишь? А, конечно… Была попытка бунт поднять. В нескольких городах разом вспыхнули беспорядки с требованием к Его Императорскому Величеству отречься от престола. Выдвинули обвинения в неспособности закрыть Гниль, в нехватке еды и работы для населения, в несправедливом распределении ресурсов. Требовали отдать власть народу.

— А народ, как я понимаю, сплошь магией смерти владел? — интересный расклад. Чтобы подбить на бунт несколько городов нужны значительные силы. Это ж только со стороны просто — речи толкать. Там армия надобна…

— Нет, конечно. Маги смерти были зачинщиками. Они заварили кашу в городах. Большинство горожан в панику ударилось. А те, кто поддержал… скорее, отбросы.

— Охотниковы были среди бунтовщиков?

Анна отвела взгляд и вся будто сжалась.

— Ее Светлость Евлалия Степановна Охотникова с личным отрядом верных людей помогла обезвредить бунтовщиков в Москве. Там тяжелее всего пришлось. В прочих городах силами патрулей справились.

Вот так поворот! А её за это на плаху… Не вяжется что-то.

— Правильно ли я понимаю, что основные подозреваемые совпадают с теми, кого назвал мне Антип? Маржинов, министр финансов, Прытников или дочурка его, которые торговлей ведают, и министр транспорта, Колесов?

— И Охотникова Евлалия Степановна, — тихо закончила Анна. — Её исключить тоже нельзя.

— Даже после помощи Государю Императору в подавлении бунта? Даже после смерти?

— Мага смерти высокого уровня? Особенно после смерти. Поэтому ты и под подозрением, Матвей. В смысле, Матвей Павлович.

— Я понял. Копать в имении и общаться с подозреваемыми. И твареву Гниль как-то стабилизировать надо. Но чтобы никто не пронюхал, правильно?

Аннушка отмахнулась.

— Сосредоточься на первых двух задачах. Гниль подождёт.

Я нехорошо усмехнулся, но спорить не стал. С бабой препираться — последнее дело. Только до головной боли и договоришься. Ты права, любезная моя Аннушка, конечно, права. А как действовать я стану — это уже дело моё.

Там видно будет.

Утром я по скорофону связался с Антипом.

— Слушаю, Ваше Сиятельство!

— Не один?

— Один. Но лучше поостеречься.

— Ясно. Надеюсь, сегодня буду. Подготовь всё, придётся прогуляться. Сырьё нужно срочно.

— Все исполним в лучшем виде, Ваше Сиятельство. Постарайтесь не припоздниться, совсем затемно тяжело выходить будет.

— Постараюсь. Семью шофёра нормально устроил?

— Всё как вы велели, Матвей Павлович. На окраине деревни. С двух сторон дома верных людей. У них жёнки такие — весь Тайный Сыск вдвоём обставят. Так что ни шороху мимо не проскользнёт, Матвей Палыч. Если его к Вам приставили, где-нибудь, да проколется.

— Спасибо, Антип. Тогда за ночь обернёмся, а там я…

— За ночь? Скоры вы, Ваше Сиятельство. Григория вашего на ночь чайком особым попотчуем. А там люди отвлекать будут. Скажем, загуляли вы, Матвей Палыч, с девкой. На пару дней хватит.

— Пара дней?! Антип, у нас столько нет!

— А твари тоже у Грани с сырьём в зубах не выстраиваются. Ваше Сиятельство.

Собирался я быстро, торопился. Но, едва вышел из дома к поданному Тихоном арендованному мобилю, как рядом затормозил второй. Громоздкий, словно ржаная буханка. Из распахнувшихся с лязгом дверец высыпало пятеро дюжих молодцев. Не в форме, значит, не Летучие.

— Ваше Сиятельство, просим проследовать с нами.

Опять. Да что ж такое-то!

— Ваше Сиятельство, просим проследовать с нами.

— Во первых, здравствуйте, господа, — развернулся я к ним, нехорошо улыбаясь. — Во-вторых, чем обязан вашей настойчивости?

Вперёд выступил холёный моложавый мужик в новеньком, с иголочки, синем мундире.

— Его Светлость князь Иван Николаевич Колесов просит вас прибыть для аудиенции.

На ловца и зверь, как говорится. Но что же так не вовремя!

— Отлично. Дорогу показывайте, мы последуем за вами.

— Просим нас простить, Ваше Сиятельство, но приказано…

— И что же, — развёл руками я, намеренно повышая голос, — скрутите меня, графа Охотникова, и запихнёте в мобиль, как уличного воришку? На глазах у добрых соседей?

— Никак нет, Ваше Сиятельство, — стушевался моложавый. — Велено обеспечить вам надежную охрану. После некоторых… недоразумений…

— Широка Рассея-матушка, а от досужей молвы и схорониться негде, — пробурчал я. — Вот и обеспечивайте. На расстоянии. Тихон, заводи мотор.

К великолепному дворцу Ивана Колесова мы подлетели с помпой. Я опять не сумел полюбоваться Москвой, всецело погружённый в обдумывание предстоящей вылазки в Гниль. Вот умеют же другие, а? Отправиться в столицу, выдохнуть, покутить, привезти домой багаж воспоминаний и пару любовных синяков от чрезвычайно деятельной девицы. А я только телом путешествовал, головой всегда оставаясь там, где проходила моя служба.

Особняк меня, конечно, впечатлил. Да и как бы не впечатлить, ежели подъездная дорожка не стушуется самого Императора принять, а дом выглядит овеществленной в камне мечтой имперского чиновника? Даже башенки имелись. Маленькие, но белокаменные. И цветник в парке разбит. Ароматами сквозило, сражая наповал. До чиха.

В имении было людно. Сновали слуги, прогуливались девицы благородного вида. Это род у них так плодовит, или Иван Николаевич озаботился, чтобы досуг далеко искать не пришлось? Меткое описание Антипа я помнил. Колесов больно до ножек хорошеньких охоч. Ну, ножками я не похвалюсь, придётся искать, на чём взять министра путей и сообщений.

Я едва вступил в вестибюль, а хозяин мне уже не нравился.

Не понравился мне князь Колесов и при личном знакомстве. Худой как жердь, Иван Николаевич в свои неполные сорок пять был совершенно сед. Поджарый, быстрый, с острым голубым взглядом глубоко запавших глаз. Колечко зачесалось, провоцируя снять и проверить магию, да куда там.

— Матвей Павлович… — скрипуче протянул хозяин, едва удостоив меня взглядом. — Присаживайтесь. Прошу извинить меня за столь настойчивое приглашение. Я домосед. В столице бываю редко. А тут верные люди доложили, что и вы по оказии прибыли. И сегодня же собираетесь отбыть.

— Можно было и не настаивать, Иван Николаич, — сознательно пошёл я на фамильярность. — Со старинным партнёром отца я никак не отказался бы встретиться.

Колесов окинул меня быстрым взглядом, но тут же указал на мягкий диван за низким столиком.

— Завтракали, Матвей Павлович? Ох, я Охотниковскую породу хорошо знаю… небось что на кухне было, тем и столовались, и сразу за дела… Откушайте, не обидьте уж старика.

«Старик» был едва ли старше меня, Матвея Степановича, на пяток лет. Но Павловичу лета уважать пристало, и я согласился.

Вошла девица, из простых. Форменное платье на ней сидело идеально. И, выставляя на стол чай и ароматные булочки, девица так старательно склонилась, что прелести едва из выреза не выпрыгнули. Соблазнить пытаются Матвейку? Я решил подыграть.

— Что за дивные цветы в вашем саду, Иван Николаич! Что не куст, то сокровище!

— А я смотрю, Матвей Палыч, не в отцовскую породу пошли. Павел Александрович ни на кого, кроме Её Светлости, и глядеть не хотел, — усмехнулся Колесов.

Я вновь огладил сальным взглядом зардевшуюся девку и ответил:

— Да если б я такую, как маменька, встретил…

— Помните её?

— Конечно. Материну ласку какой ребенок забудет? Да и красавица первая во всей Империи, до сей поры никого похожего не встречал.