В этот раз наученный своим горьким опытом ходок высоко подниматься не стал. Летит в ту же сторону, куда полз, всего в дюжине метров над землёй, в прежней горизонтальной позе. Остатки разума у безмозглых гигантов всё-таки есть. И как его оттуда достать? Привлечь к себе внимание, чтобы спустился сам? Плохая идея. Лучше побегу за ним следом, продолжая оставаться в его слепой зоне. Мне прекрасно известно короткое время, через которое ходок снова грохнется вниз.

Нет, не грохнулся. На исходе доступной ему минуты полёта сделавший выводы Дормиан своевременно опустился на траву и продолжил движение прежним ползучим способом. Следующие десять минут он прикован к земле. За это время я должен его прикончить. Не успею — возможны проблемы.

Чтобы снять накопившуюся усталость, глотаю боб — и на максимальном ускорении бросаюсь к гиганту. Как и думал, обнаружить меня Дормиан не успел. Почувствовав человека, ходок резко остановился и принялся крутить головой, когда нужно было крутиться всем телом.

Запрыгиваю на бездвижно лежащую ногу гиганта — кстати, кровь на всех его многочисленных ранах уже запеклась — и несусь по потерявшей чувствительность конечности к спине великана. Прыжок с ягодицы переносит меня сразу к лопатке. Под неё я не бью. Не уверен, что достану до сердца. Ещё два стремительных шага, и резкий удар с двух рук копьём в шею.

Ходок даже не успел развернуться. Только начал выгибать тело, ощутив на себе посторонний движущийся объект, когда я, исполнив задуманное, задним сальто уже соскакивал с продырявленной туши. По идее, он — труп. Тут же выдернутое из раны после удара копьё достало до сонной артерии. Кровь хлещет фонтаном.

Отскочив на безопасное расстояние, я какое-то время наблюдал за потужными попытками великана, зажав одной рукой рану, дотянуться до меня второй, но представление быстро закончилось. Эх… Опять я испачкаюсь. Придётся сначала возвращаться к колодцу, и только потом отворачивать от реки. Впрочем, это не страшно. Так, зато повторю маршрут Дормиана и точно приду куда требуется.

Когда в Бездне летун не сумел обогнать красный таймер, и наполнившееся кровью стекло активировало карающий выплеск энергии, сжёгший в ноль Дормиана, я понял, что со странствиями по приречной саванне пора заканчивать. Столько времени потрачено на поиски людей, а на выходе я снова один. Сушь по-прежнему остаётся для меня почти белым пятном. Мне нужна информация, и я теперь знаю, где есть шанс ей разжиться.

Враждебно настроенные к людям псоглавы оказались не единственными аборигенами пояса. Второй вид звероморфов представляется мне куда более предпочтительным вариантом для налаживания контакта. Из рассказанного летуном я сделал вывод, что трусоватые крысюки не особо опасны. Если Дормиан смог выйти из их владений живым, то уж я и тем более справлюсь с этой задачей. У меня есть, что предложить местным в обмен на знания. Уверен, что смогу с ними договориться.

У Дормиана просили копьё. Жаль, что оружие летуна сгинуло вместе с ним. Своё я, естественно, никому не отдам. Зато у меня есть ценимая во всех поясах универсальная валюта — семена и бобы. Причём, сейчас я свои капиталы удвою — пора приступать к вскрытию туши.

Провозившись с разделкой едва ли не час, я выволок на залитую кровью гиганта траву здоровенное сердце. Приступаю к шинковке. Без мечей ковырялся бы долго, так же справился с этой грязной работой за десять минут.

Интересно… Похоже, размер добычи зависит от количества лучей на лбу ходока. Дормиан принёс мне уже не пять семян, а шесть, и по каждому направлению троероста надбавка в два лишних боба — пять ловкости, столько же силы и крепи. Чем больше лучей, тем больше добычи в сердцах. В чём тут логика? Этот ходок ничем не опаснее первого. Те же размеры, единственный дар. Подвох нутром чую, но понять, в чём тут фокус пока не могу. Вот и ещё один вопрос к местным.

Вернувшись в рощу, забрал оставленные там вещи и принялся копать яму. Нет, колодец — это чересчур долго и сложно. Сейчас меня интересует сам грунт. Добыв его, насколько это было возможно, почистился. Помоюсь, если повезёт, послезавтра. Пора возвращаться на северо-запад по нашим следам.

Я чист. Воды — полные тыквы, мешок набит фруктами. Ухожу от реки. На горизонте, в той стороне, видны горы. То есть, скорее, холмы, за которыми, уже где-то совсем далеко, начинаются сами настоящие горы, но первые мне как раз и нужны.

Путь несложный. Равнина, местами поросшая чахлой растительностью, не кипит жизнью. Змеи, ящерицы, редкие грызуны и пугливые, не подпускающие меня к себе даже на километр копытные, на которых нет смысла охотиться. Крупных хищников нет. Один раз видел издали стаю шакалов, но те связываться с гипотетической двуногой добычей не пожелали.

Тем не менее, я спешу, чередуя бег с шагом. Открытые пространства на Суши опасны не хищниками. С облегчением я вздохнул лишь спустя двое суток, когда плоские прежде окрестности начали понемногу топорщиться пологими увалами, неглубокими оврагами и ложбинами. Здесь уже от ходока, попадись мне такой, можно спрятаться. Постоянно осматриваю округу с возвышенностей на предмет обнаружения не закрывших своих нор великанов, но пока звёзды благоволят мне.

А вот другой встрече я рад. Попавшийся мне на глаза в разгар третьего дня пути гуманоид, и действительно, напоминал своим длинным голым хвостом и вытянутой не слишком человеческой мордочкой крысу, вставшую на задние лапы. Впрочем, передние сей звероморф тоже для бега использовал. Заметив меня, тут же бросил ковыряться в корнях невысокого кустика и, опустившись на четыре конечности, поспешно умчался.

Моё появление обнаружено местными. Идти дальше нет смысла. Жду делегацию переговорщиков. И те очень даже шустры — всего через пару часов у дальнего склона оврага, в котором я устроил привал, из-за края начинают осторожно выглядывать первые усатые мордочки. Крысюков больше дюжины. Как и думал, боятся меня, подходить не спешат. И это несмотря на то, что у каждого третьего в лапках короткое копьецо из палки с приделанным к ней вместо нормального наконечника ножом.

— Доброго дня! — помахал я рукой звероморфам. — Я к вам с миром.

Кажется, поняли. Осторожно спускаются, опасливо косясь на лежащее возле меня оружие. За последнее я не хватаюсь. Спокойно сижу на земле, скрестив ноги. Но крысюки всё равно меня очень сильно боятся. Остановились в двух десятках шагов.

— Идун два луча на лоб, — шепеляво просвистел главный крыс, щеголяющий заткнутым за пояс топориком. — Давно на Сушь. Сильный идун.

— Очень сильный, — подтвердил я. — Но от помощи не откажусь всё равно. Если вы мне поможете, я в долгу не останусь.

— Чем помочь? — оживился почуявший наживу крысюк. — Есть ещё идун. Показать где?

Вот уже и не зря прогулялся. Ещё один человек где-то бродит поблизости.

— Показать, но потом, — специально не проявил я интереса к предложенному.

Уже вижу, что предстоит торговаться за каждую мелочь. Крысы — они и в одежде крысы. Эти мелкие звероморфы так же носят подобия юбок, как и встреченные мной раньше псоглавы. Единая мода. Практичность наряда, не несущего в себе согревающей функции, в данном климате очевидна.

— Сначала вопросы. Мало знаю про Сушь. Расскажите мне, что тут как, и я вам заплачу за добро.

Крысюки зашушукались на своём языке. Подозреваю, что понимает меня только их командир. Может, зря я всё это затеял? Как бы сейчас не выяснилось, что эти дремучие дикари не обладают по-настоящему ценной для меня информацией.

— Много знать — много дать, — осмелев, подошёл ещё чуть ближе ко мне главный крысюк. — За ответы длинный нож или острая палка.

— А ты точно уверен, что знаешь ответы? — прищурился я.

Не способный нормально связать пары слов звероморф не вызывал у меня доверия. Признаться, я ожидал встретить более развитых аборигенов. Те же псоглавы, при всей своей враждебности, в этом плане производили куда лучшее впечатление. Наличие железного оружия не в счёт. Понятно, что не своё. Наворовали или выменяли у людей.