Идти пришлось долго. За день с дорогой не справились. Ночевали отдельно — я в поросшей жухлой травой ложбине, провожавшие меня крысюки за холмом. Утром к нам присоединился мой старый знакомый — тот хвостатый знаток общей речи по имени Кукс, что общался со мной перед встречей с медведем. И понятно, зачем нас догнал. Им получен приказ — объяснить мне, возможно, неочевидную для меня важность ухода того человека из земель клана. Хардун боится, что я не смогу увести этого упрямца с собой, а это важно для мумра.

— Он прийти от гор много дней назад, — объяснял семенящий в десятке шагов от меня коротышка. — С луч на лбу. С один луч. Не хотеть платить цену. Гнать нас. Даже убивать. Мы к нему не ходить теперь близко. Злой идун.

Подозреваю, имела быть место попытка обокрасть человека. Рассказ Дормиана наводит на мысль, что у тех людей, кто отказывается менять оружие на знания, крысюки стараются его стащить. По крайней мере, сначала, пока не убедятся, что в случае с конкретным человеком это не лучшая мысль.

— Мать-Ночь не велит убивать идуны, — продолжал крысюк. — Мы больше не лезть к нему. Ждать, когда он уйти. Но он никак не уйти. Хардун говорить: может, он найти нора в два луча. Идун кто-то сказать, что в неё заходить только два идун, и теперь идун ждать ещё идун, чтобы вместе войти в нора. Это плохо. Один из идун может стать ходок. Ходок очень злой — убивать много хассы.

Вот теперь всё понятно. Религия не позволяет чтящим Мать-Ночь звероморфам убивать людей. Мы в землях крысюков в безопасности. Зато сами представляем для местных опасность. Хардун не имеет возможности изгнать нерадивого гостя, как не мог он и прикончить меня. Или это только у крысюков на убийство идущих запрет? Впрочем, это неважно. Без своего крысиного воинства, мумр сам по себе мне не страшен.

Глупый мишка. Обзывает хвостатых тупицами, а ведь именно Кукс, заметив у меня на лбу два луча, сразу понял, что меня можно смело сводить со вторым идуном. Я ему не помощник в закрытии ромбовидной норы.

Ого! А человек не из трусов. Или просто знает, что крысюки для него не опасны. Так спокойно выдаёт своё местоположение дымом. Столб последнего потихоньку растёт в нескольких километрах от нас.

Хотя, нет. Для костра из сухой травы и колючек чересчур уж густые клубы. Там едва ли сейчас на огне жарят пищу. Это именно, что подаётся сигнал. Я искал людей, странствуя вдоль реки. Этот же человек предпочёл, оставаясь на месте, дать возможность кому-нибудь найти себя.

— Каждый день дым дымит, — подтвердил мою мысль Кукс. — Глупый. Ходоки к дым идти.

Нет, он умный. Просто не знает всего. Знания — сила. У меня их опять стало больше.

Через час, сопровождаемый по-прежнему держащими от меня дистанцию крысюками, я дошёл до холма, из-за которого поднимался дым, давно уже успевший развеяться. Кукс уверяет, что мы у лагеря идуна. А вот и вернувшийся разведчик подтверждает присутствие человека в распадке.

Подойдя ближе, заглядываю в неглубокую впадину и бросаю крысюкам свёрток с наконечниками. Не обманули. Сидящий спиной ко мне у костровища мужчина что-то неторопливо жуёт. К сожалению, он мне незнаком. Надежда встретить одного из своих соратников так и осталась всего лишь надеждой.

— Добрый вечер!

Человек резко вскакивает и поворачивается ко мне.

Звёзды! Со спины не узнал. Но сейчас… Светлые кудрявые волосы, прямой породистый нос, выразительные серо-голубые глаза, тонкие губы. Во всём виновата одежда. В прошлый раз, когда я видел его, на нём была белая свободная туника и сандалии. Сейчас же передо мной не чиновник, а воин.

— Заблудший Сепан? Как я рад нашей встрече!

О да. Только ты будешь рад ещё больше, когда я подойду ближе. Или всё же не рад?

Первое, что я сделал, вернувшись из Бездны — прислушался. Осмотреться мешали холмы. Выбросило меня аккурат в середину низины. Полсотни шагов влево-вправо — и взгляд упирается в склоны. Вроде тихо. Значит, Рыжий, превратившийся в ходока, не так близко ко мне, как могло бы случиться. Повезло. Теперь нужно найти его, чтобы знать, куда драпать. Если чудище заметит меня раньше, чем я его, всё пропало — едва ли я смогу убежать. Уже бегал от одного ветродуя.

Поспешно поднимаюсь на ближайший из холмов и сразу же прячусь в камнях. Обломки древней скалы прикрывают меня с четырёх сторон, каждую из которых сейчас нужно окинуть взглядом. Начинаю с закатной. Осторожно высовываюсь. Никаких великанов. На восходе тоже всё тихо и пусто. Холмы низкие. Распрямившуюся в полный рост тушу под четверть сотни локтей высотой будет видно, даже стой ходок в центре низины. Что полудень?

Ох, ёженьки… А про Зайку-то я и забыл! Вон те скалы приметные, возле которых по уговору нас должна дожидаться хвостатая девка. В половине версты от меня место сбора. Нужно будет туда заскочить, прежде чем отсюда тикать. Зайка умная. Она будет сидеть тихой мышкой. Лишь бы только ходок не припёрся к тем скалам. Вроде, нет его рядом. Остаётся полуночь. Перебираюсь на противоположный край каменной россыпи и опять осторожно выглядываю из-за обломка скалы.

Йок! И Рыжий, и просто йок. Отчего он такой здоровенный? Ведь на лбу даже меньше лучей, чем имелось у ветродуя, с которым я дрался. Этот ходок раза в три того больше. Возвышается над холмами в версте от меня настоящей горой. Шагающей горой. Только вылез из Бездны и сразу же куда-то отправился. Куда — мне без разницы. Главное, что не сюда. Наоборот, топает в противоположную от меня и от скал, где ждёт Зайка, сторону. Отпущу великана подальше, чтобы, если вдруг обернётся, уж точно меня не заметил — с такой высотищи, небось, далеко видать — и побегу искать мелкую.

Минуту сижу, две, три… Ого! Так это дар был? Шагающий прочь гигант, взобравшись на очередной холм, внезапно уменьшился втрое, и ростом, и ширью. Словно сдулся в момент. Вот, что Рыжий будучи человеком умел — увеличивался на время в размерах. Как-то слышал я про такую способность. Вроде как, в Архе один из лордов умел так. Приходилось ему на охоту в простецкой одёже ходить, чтобы не было жалко её. Рвётся же.

Только этот дар у Рыжего Йока точно был не единственным. Вряд ли он свой наряд уже здесь, на Суши, сменил. Наверняка, так всю Твердь и прошёл в той добротной одежде, какая на нём была пять минут назад, в Бездне. Очень сильный и опасный ходок. Ни чета тому ветродую. Надеюсь, в последний раз его вижу.

Сообразив, что уменьшившийся великан теперь точно меня не увидит с такого расстояния, я бросился к приметным скалам, у которых меня ждала Зайка. По прямой не бежал, осторожности ради огибал холмы змейкой. Пусть путь длиньше, зато понизу весь. Даже, если опять Рыжий вырастет, разглядеть меня издали не сумеет.

Зайка умница — дождалась. Выскочила из-за камня навстречу и взволнованно что-то щебечет на своём языке. Надо нашему её учить побыстрее, а то нескольких слов, что уже понимает, недостаточно для нормального разговора. В лоб мне тычет — понятно. Это мелкая мой новый луч разглядела.

— Рижи?

— Нет его больше. Ходоком стал. Дальше сами пойдём.

Говоря это, лицедеем попутно кривлялся. Ходока изобразил, махнув рукой вверх — мол, огромный. Кажись, поняла. Принялась озираться встревоженно.

— Далеко он, — успокоил я Зайку. — Ушёл. Повезло нам.

Хотя, «повезло» — то, конечно, брехня. Без Рыжего мы теперь для любой хищной твари добыча. Из оружия — только руки, да камни, которые можно поднять и швырнуть. Полезных вещей тоже нет никаких. Даже воду набрать теперь не во что. Куда мы такие теперь? Единственное, что приходит на ум — искать, либо родичей Зайки, либо, что даже лучше, уже доказавших свою безотказность массахов. Зверолюды помогут. Найдём кошаков и гостить в гнезде будем, пока кто-то из людей не объявится.

Вдруг, свезёт, и из наших кого-нибудь встретим? Но и прочий любой человек подойдёт. Сушь такая — тут нашему брату нужно друг друга держаться, зверя бить сообща, вместе в Бездну ходить. Всё командой, всё дружно. Иначе конец.