Я вздрогнул. Ему мига хватит. И ведь не помешает никто. И не накажет потом. Кошколюды край из гнезда выпрут убийцу. Так себе кара.

— Расслабься. Шучу, — оскалился рыжий. — Тут все при дарах. Из тебя хотя бы мелкий ходок получится. Ну, рассказывай давай, где там твой ветродуй под камнями лежит.

Ранним утром Ушук лично отправился провожать идуна к ходоку. Лежу, жду, чем поход сей закончится. Рыжий — воин могучий. Но и ходок, даже к месту привязанный, пострашнее иного хозяина леса. Без даров на такого идти, да ещё в одиночку… Ох, припомнит мне дядька ещё мою хитрость. Ведь не все ему рассказал. Про то, что у ходока под скалой только нога застряла, я умолчал. Не хотел пугать рыжего.

День идёт, а ни массахов, ушедших с рыжим, ни самого косматого воина всё нет и нет. Вот уж и вечер близок. Кошколюды всегда стараются до темноты в гнездо вернутся. Ещё сильнее переживать стал.

И вот на последних лучах заходящего за холмы солнца в яму влетает Шикаш.

— Смерть ходок! — возвещает счастливый кошак. — Идун убить его!

Отлегло. Выяснив кое-какие подробности, наконец-то позволяю себе провалиться в давно уже тянущий меня в себя сон. Первая часть дела сделана.

— Люблю этих хвостатых, — в очередной раз обвёл взглядом рыжий растянувшуюся по склону холма процессию. — Никогда не откажут. Что бабы, что…

Слово «мужики» воин произносить отказался. Отчасти я был с ним согласен. Трусливое племя. Вся их дружба с людьми только на страхе нарушить заветы своей Матери-Ночи и держится. Не будь вера Шикаша в богиню крепка, йока с два бы он меня в гнездо приволок. Впрочем, знай он, что я не очухаюсь, тоже мог бросить. Бесполезный идун… Не удивительно, что Ушук согласился помочь нам ещё раз. Уж это в последний раз точно. Уходим же.

Вернее, рыжий уходит, а меня уносят на носилках четверо массахов. Кроме них провожают нас ещё с дюжину вооружённых кошаков обоего пола и сам вождь. Так сильно хотят от нас, и особенно от меня, избавиться, что решили потратить несколько дней на дорогу туда и обратно.

Очень надеюсь на то, что нора не исчезла. Кто знает, как долго они висят в одном месте на Суши? Мой «добрый» идун оказался ещё тем хитрецом. Семя я получу только в Бездне. Рыжий считает, что я мог его обмануть. Когда, вскрыв убитого им ходока, воин вернулся в сопровождении ночевавших с ним у трупа гиганта массахов в гнездо, он сначала пугнул меня — мол, от сделки отказываюсь.

Мелкая месть за ту недосказанность. Следующим утром, когда я уже почти смирился с мыслью о том, что помощи мне, кроме как от Единого, ждать больше не от кого, рыжий сознался в обмане. Наказал меня, но теперь даёт шанс Путь продолжить. И жизнь заодно.

Вот только веры «брехливому пацану» больше нет. Вдруг и с норой его обманул? И потому мы уже третий день продвигаемся отрядом в ту сторону, откуда я в своё время притопал к гнезду. То есть, к месту своей встречи с Шикашем и ходоком. Путь я помню. Уже и памятную низину прошли, где я наткнулся на коз. Вот-вот выйдем и к той ложбинке, где висела нора. Один холмик, другой…

— Вон она, — кивнул я одними глазами в ту сторону, где — слава Единому — по-прежнему серел треугольник в мерцающей окантовке.

— Нашли! — оповестил кошколюдов рыжий. — Спускаемся вон туда.

Через пару минут, повинуясь моим указаниям, массахи уже осторожно укладывали меня возле самой невидимой, ни им, ни «доброму идуну» норы. Один шаг — и я в Бездне. Вернее, один толчок. Сам туда я войти не смогу. Рыжий меня запихнёт, едва я получу семя. Вот такое вот у нас с будущим возможным напарником взаимодоверие.

Теперь ждём, когда кошаки уберутся подальше. Договорились, что дадим им аж час. Весь риск на себя берёт рыжий. Я ведь могу не пройти испытание, и тогда край в паре вёрст от норы появится новый ходок. С ним встречаться желающих нет.

Правда, дядька сказал, что в треугольнике ничего шибко сложного ждать меня не должно. На первой норе мало кто оступается. Но всё равно жуть, как страшно. Бывал уже в Бездне. Не нравится мне там. Без Ло так особенно.

— Смотри мне, пацан, — пригнулся к моему уху дядька. — Сожрёшь семя прежде, чем в Бездне окажешься, пожалеешь. Если ты меня обманул…

Меня загодя перевернули на живот. На спине подаренный массахами заплечный мешок с полным воды бурдюком и припасами. На поясе нож, которым рыжий согласился рискнуть. В кармане выданный им же боб крепи. Не знаю, сколько семян и бобов дядька взял с ходока, но ради попытки обзавестись напарником он по штуке одного и другого потратить готов.

Жаль, нельзя просто засунуть в нору руку и тем самым доказать, что не вру. Нет, исчезну, лишь когда целиком войду в серую пелену. Так бы сразу съел семя. Благо, действует то почти мгновенно. Проглочу и тотчас излечусь. Собравшись с силами, подтягиваю ладонь ко рту.

— Держи, — вкладывает мне в неё семя рыжий. — Удачи, пацан!

Резкий толчок — и я вкатываюсь безвольной куклой в треугольные врата, сосредоточив все силы на том, чтобы не выронить семя и не отвести руку далеко ото рта.

Получилось! Поспешно запихиваю едва ли не в самоё горло семя и глотаю его. Пошли силы! Пошли! Чувствую, как утраченное здоровье стремительно возвращается. Миг, другой… Вскакиваю с каменного пола.

Ну, здравствуй, Бездна! Поборемся!

Несколько дней я провёл в окрестностях заваленного гигантом дерева. Убийство очередного шестилапого льва — хозяина этой части приречной саванны, позволило мне чувствовать себя здесь в относительной безопасности. Раз прогнал некрупную стаю шакалов, уменьшив её численность на пару хвостов, и на этом поползновения в сторону моего лагеря местных хищников полностью прекратились.

Доступность большого количества фруктов, за которым больше не нужно было добираться с риском сорваться с чересчур тонких веток, помогла сосредоточить все силы на наблюдении за округой. С утра до вечера, изредка отвлекаясь лишь на пополнение запасов воды, я всматривался в лежащую за краем саванны пустошь, надеясь увидеть на горизонте человеческую фигуру правильной, не потерявшей стандартные пропорции тела формы.

Но нет — за эти несколько дней людей в обозримых окрестностях моего лагеря так и не появилось. Как, слава звёздам, и великанов, и волнующих меня даже больше безмозглых громадин псоглавов. Последние, наверняка бы, заинтересовались поваленным деревом. Звероморфы, хоть и держатся от реки на почтительном расстоянии, но саванну, где то и дело охотятся, держат под наблюдением. Привлечь их внимание мне не хотелось бы.

Наконец, решив, что гигант ушёл уже достаточно далеко — он ведь продолжает свой путь и ночью — я отправился дальше. Спустя пару дней лежащая слева от меня, за рекой, скалистая стена начала постепенно терять высоту и крошиться по верху. Впереди уже виделся её скорый конец. Зато справа на горизонте проступили сквозь знойное марево очертания новой горы. Та шла наискось к линии моего маршрута с востока. Через сотню с небольшим километров упрусь в неё, как упрётся и река, судя по всему, совершающая там поворот.

Люди, где вы? Окрестности русла, в отличие от каменистой пустоши, вполне пригодны для жизни. Неужели, контролирующие равнину псоглавы перехватывают большую часть новичков, появляющихся на их территории?

Вчера я впервые заметил вдалеке стойбище звероморфов. Оказывается, эти твари ведут кочевой образ жизни. Похожие на одногорбых верблюдов животные, конусообразные жилища из шкур. На рассвете я наблюдал, как звероморфы покидают свой временный лагерь. Быстро собрав свои юрты, псоглавы ушли на юг, в противоположную моему маршруту сторону. Я же не поленился покинуть полоску приречной саванны, чтобы обследовать место стоянки.

Колодец. Вот секрет и раскрыт. Прикрытая щитом, сплетённым из какой-то толстой лозы, яма была тщательно засыпана сверху землёй, и только неестественное положение нескольких, выложенных неким знаком камней помогло мне её обнаружить. Моё предположение о высоком уровне грунтовых вод получило своё подтверждение. Глубина колодца всего метров пять. Без ведра и верёвки достать воду сложно, но нужды в пополнении запасов последней у меня сейчас нет. Вернул щит на место и восстановил маскировку. Теперь буду знать. Возможно, в будущем это знание мне пригодится.