— Всё в порядке? Я, кхм, не хотел вас отвлекать от дружеской беседы. Простите, сеньорита, — он услужливо снял шляпу и поклонился Мышкиной.

— Диего, не нужно, — осадил я, — мы с княгиней Мышкиной не то чтобы друзья.

— Партнёры? — спросила она, и картинно прижала ладонь к губам, — враги⁈

— Пока не уверен. Зависит от исхода нашей беседы.

— Сначала ответь мне, Чернокотов, — она коснулась изящным пальчиком, украшенным золотым кольцом с рубинами моей груди и провела линию к подбородку, — зачем ты здесь, что ты ищешь? И не рекомендую мне лгать. Возможно я знаю больше, чем ты думаешь.

Блефует? А если нет? То придется её угомонить прежде, чем она поднимет панику. Но судя по её чакрам и мощи магии, сделать это тихо не выйдет. Скорее мы раскурочим половину вагона. Что ж, отвечу как есть. Но без подробностей.

— На гонке есть Пёс и Вой. Шавки Тасманова.

— А-а-а, — скривилась Ева, — волколаки, воняющие псиной и совершенно не знающие что такое манеры. Видела. Не понимаю, что в них нашел Виктор. Впрочем, он всегда был странным.

— В точку, сеньорита, — кивнул Диего.

— Так вот, — продолжил я, — у меня личный интерес позаботиться о том, чтобы они пропали без вести.

— Пропали? Барончик, неужели тебе мало было французов? — прыснула Ева в кулачок.

— Вот как раз французов порешали они. Да и в целом вели себя неуважительно. Ну, так я ответил на твой вопрос?

— Пожалуй, — сверкнула серебром глаз Мышкина, и повернулась к Диего, — ну а ты, красавчик? Что ведёт тебя?

— Благородство, сеньорита! Защищать слабых и помогать нуждающимся. Ну и время от времени сносить головы всяким кабронам.

— Я думала ты интересней, — Ева скривила губки, — что ж. Я вам скажу, где их искать. Более того, возможно подскажу, что затеял Виктор, — Ева высунула кончик языка, точно змея, — я же говорила, что знаю больше, чем ты думаешь, барончик.

— Да, — опасная барышня, и чую сейчас она заломить мне такую цену, что расплачиваться буду по гроб всех оставшихся жизней, — но в честь чего такая щедрость?

— Каждый новый седой волос на голове отца делает меня счастливой. А я делаю всё для своего счастья.

— Что ж… спасибо?

— Рано благодаришь, барончик, — она хлопнула в ладоши, — Видишь ли, как я уже сказала, мне доставляет сказочное удовольствие издеваться над ним. В погоне за властью он совсем позабыл о своей дочери. Ну, так я ему напоминаю, что я есть. И напомню ещё раз… вы же поможете мне? Сущий пустяк, для таких отчаянных парней, как вы.

Ох не нравится мне это…

— Не нравится мне все это, hermano! — Диего прижимал дуло револьвера к щеке Мышкиной.

— А уж мне то как… — Я натянул на нос красный платок и мы ворвались в вагон ресторан, где благородные господа и дамы набивали брюхо.

— Рыпнитесь и я ей мозги нахрен вышибу! — рявкнул Диего, — деньги на стол! Живо!

Всегда в таких ситуациях находится храбрец. Им оказался крепкий парень немногим старше меня. В его глазах сверкнули молнии, он быстрым рывком переместился Ко мне. Ладонь сверкала электрическими разрядами. Классно выглядит, правда. Пафосно так, театрально. Я даже не стал использовать манипуляцию с маной, я просто прижал ботинок к ковру на полу и резко дёрнул его назад. Парень в итоге споткнулся и полетел вперёд с разгона, переваливаясь через барную стойку. Грохот битого стекла. Нехорошие слова. И полное нежелание остальных аристо рыпаться.

Зараза, все это напоминает, когда Ордо Люм брали «Аврору». Только теперь я по другую сторону баррикад.

— Будьте так добры, пошустрее, — похлопал я в ладоши, — ну же. Вы же не хотите, чтобы по вашей вине дочери князя продырявили голову?

Думаю, многие бы были не против такого исхода. Но не хотели оставаться крайними.

Черт бы побрал эту Мышкину! Захотелось ей побыть дамой в беде и поучаствовать в ограблении! Эта дура своими прихотями нас в могилу сведёт!

— Брюлики в сумку, — рыкнул Диего, бросая на стол наволочку, которую мы содрали с подушки стула в коридоре. Ну а что? Сумок ни у кого из нас не было. У Диего она на коне, у меня теневой карман. У Мышкиной сумка забита до отказа всякими белилами и румянами. Пришлось импровизировать.

— Хочу те сережки, — шепнула Мышкина, так чтобы услышали только мы.

— Какие? — спросил я одними губами.

— Вот, у той рыжей стервы.

У рыжей, как выразилась Ева, стервы, на ушах висели бриллиантовые подвески. Или как они правильно называются. Не знаю, это у Лизы надо спросить, она у нас ювелирных дел мастер.

— Госпожа, снимите ваши серьги, будьте так добры, — я само разбойничье очарование.

— Вы… вы ведь тот из газет, — с придыханием сказала она, — Чернобуров!

— Черно… да, буров. Ага. Он самый.

Я не стал поправлять. Вдруг сканает на суде, как алиби? В том, что будет суд и я до него доживу, я си-и-и-и-ильно сомневался.

Не без причины.

— Вы довольны, госпожа? — спросил на ухо Мышкину Диего.

Та молча кивнула, состроив такое выражение лица, будто вот-вот потеряет сознание от страха. Зато её аура слепила меня своей радостью. Вот же чокнутая девка.

— Что ж, всем спасибо, — я щёлкнул пальцами, — ну а нам пора. Если вздумаете поднять тревогу. Сами понимаете, княгиню ждёт свидание со смертью. Ну, и того, кто решил раскрыть рот. Уверяю, среди вас есть наш человек и он нам точно скажет, кто та мерзкая крыса. Ясно⁈

Все как один закивали. Отлично. Плюс они теперь думают, что среди них есть мой сообщник. Которого, естественно не было, но им знать об этом совершенно ни к чему.

И только мы направились к тамбуру, как дверь из туалета открылась. Оттуда вышел молодой мужчина в сиреневом пиджаке, застегивая на ходу ремень.

— Устрицы по-моему протухли, — и тут во всеобщей тишине он поднял взгляд на испуганных людей. На мешок с драгоценностями. Даже заглянул за стойку бара, где скулил пораженный громовержец. И после, проморгавшись, вытаращился на нас

Асафьев, ну какого хрена ТЫ здесь забыл? У тебя должна была фобия на поезда выработаться после Авроры!

— О нет, — захныкал он, — опять.

А вот и фобия.

— Так, иди присядь к остальным, только не хнычь, — предложил я. Надеясь, что он меня не признает. Хотя, вон, рыжая барышня каким-то боком прочухала, кто я. Хоть и спутала фамилии.

— Нет-нет-нет. Это все не по-настоящему. Всё выдумки. Мне так врач сказал, что могут быть галлюцинации. Это… это все стук колёс, алкоголь и устрицы. Я… пойду пожалуй. Надо подышать.

Местом для подышать он выбрал туалет. Если что, не осуждаю.

Мы покинули вагон, за ним ещё один, пока не оказались в тамбуре предпоследнего.

— Это. Было. Офигенно! — Мышкина принялась кружиться в танце, покачивая бедрами, выглядывающими через порез белоснежного платья, — обязательно нужно повторить!

— В другой раз, сеньорита, — хмыкнул Диего, поправляя шляпу щелчком по полю, — в другой раз.

— И так, мы выполнили свою часть сделки, — выдохнул я, снимая платок с лица, — твой черед.

А сейчас окажется, что она пошутила и просто нас использовала. В целом я рассматривал такой вариант. И тогда бы мы взяли её в заложники уже взаправду.

— Какой ты скучный. Сразу к делам… ладно! Ваши собачки в последнем вагоне. Для самых нищих. Но даже их оттуда поперли и они теперь ютятся на грузовой платформе. Не надо делать такие изумленные лица. Они добровольно сошли с гонки, вы разве не знали?

— То есть… всё это время они были в паре вагонов от нас, а ты решила нас использовать, чтобы потом сказать вот это⁈

Женщин нельзя бить. Но эту хотелось отлупить по сочной жопе ремнем до кровоточащих ссадин.

— Да, всё верно, — она растянула улыбку до ушей, и помахала ручкой, — удачи желать не стану. Но всё же надеюсь, что не увижу, как ваши трупы гниют! Что ж, прощайте.

И пританцовывая вернулась в следующий вагон с мешком награбленного барахла.

— Не знаю, это она меня так восхищает или я хочу её убить… — протянул Диего.