— Простите Сануру… — она шмыгала носом, а её соленые слезы щипали свежие раны, — прошу, простите.

— Я и не злюсь на тебя, правда, — с улыбкой ответил я.

Девушка подняла голову и посмотрела на меня. Я большим пальцем вытер слезы с её раскрасневшихся щёчек.

— Честно? Тимофей не злится на Сануру?

— Разве что на себя, за то что дал в себе сомневаться. Я люблю тебя Санура, но… по-своему. Ты часть моей семьи, понимаешь?

— Да… но Сануре больно смотреть на настоящую любовь, которую показывает хозяин к… к Лизе.

И это проблема.

— Начальник! — Нуар поднялся по ступенькам о ошалело посмотрел на мои раны, — о Первопредок! Это Булгаков тебя так?

— Это Санура, — не дала мне ответить девушка, — потому Санура не хочет больше мешать счастью Тимофея и она уйдет.

Она вывернулась из моих объятий и встала.

— Стой! — я поднялся следом за ней, едва не скорчившись от боли, — не уходи. Прошу, останься, — я положил ладонь на её скулу, — ты дорога мне, Санура.

Девушка накрыла мою руку своей и потерлась щекой.

— Санура знает, но… — она отстранилась, — Сануре нужно побыть одной и многое обдумать. Тимофей позволит?

С тяжестью на сердце я дал согласие. Ведь с самого начала, я ей говорил, что не держу её и она вольна уйти, когда пожелает… и почему только в такие моменты, начинаешь ценить то, что у тебя было? В моменты утраты.

— Начальник? — Нуар переводил жёлтые глаза с меня на Сануру и обратно, — да что тут случилось⁈

Санура приблизилась к коту, села на корточки и ласково провела пальцами меж ушами, приглаживая шёрстку.

— Санура будет скучать.

Минут двадцать после ухода Сануры мы сидели с Нуаром в тишине. Я заблокировал чакры, чтобы не чувствовать боль и направил всю энергию на регенерацию. Процесс не быстрый, но все же.

— Поверить не могу, начальник…

— Ага, — протянул я, инстинктивно ища в кармане сигареты, в кои-то веки моя привычка из прошлой жизни сейчас бы пришлась кстати, — как думаешь, куда она ушла?

— Не знаю. В тихое место, где её никто не тронет?

— Хм, — я осмотрел себя, порванный пиджак, красную от крови рубашка, — Ефим мне всю плешь проест.

— Я бы больше волновался за Елизавету Павловну. Она тебя прикончит.

— Елизавета Павловна ничего не узнает, если ей об этом не говорить, — подмигнул я, — свалим все на Булгакова.

Кстати, о нем. Этот жалкий дождевой червь очухался и пытался уползти с места событий.

О нет. Я так просто тебя не отпущу, приятель.

— Куда это ты намылился? — я спустился вниз, попутно поднимая с пола одну из многочисленных труб.

— Нет-нет-нет! Постой! Постой! — он перевалился на спину и выставил перед собой руки, — не бей! Я… кое-что тебе расскажу, если отпустишь меня!

Один раз его уже «отпустили». Теперь расхлебываю дерьмо, что он заварил.

— Не думаю, что ты сумеешь меня заинтересовать, — я замахнулся трубой.

— Я знаю, что тебе нужен Люм!

Я в ту же секунду остановился…

— Откуда ты знаешь про фишку? — прищурился я.

— Сегодня последний шанс забрать её у французов! Я… я знаю где они остановились! Скажу! Только не убивай!

Я и не собирался его убивать. Так, ноги максимум переломать да рожу подпортить. Ну да ладно, пускай говорит.

— Внимательно слушаю.

— Отель «Николаев»! В центре города, ты его не пропустишь! Там сейчас полно охраны… Если не заберёшь у них Люм этой ночью, то больше его не увидишь… Это всё что я знаю, клянусь. Не убивай.

Последний шанс? Они что, просто покинут гонки и сорвутся отсюда во Францию? Вполне возможно. Вот же дерьмо.

— Живи, сволочь, — ухмыльнулся я. — И Горелово в покое оставь. Сунешь туда хоть нос, убью.

— Спасибо, — с облегчением выдохнул Булгаков.

— Какой ты понимающий. В таком случае не буду ломать тебе вторую ногу.

— П-п-подожди. Что значит вторую? У меня обе ноги целы.

— Это пока, Лёша. Это пока.

Этой же ночью

После того как закончил с Булгаковым, я не стал возвращаться в отель. Не было времени. Плюс ещё бы Лиза завязалась, Альберт бы разворчался. Я пошел в ближайший магазин одежды и прикупил себе прикид типичного воришки. Черные брюки, черный свитер, черная шапка, да ботинки попрактичнее.

Кража со взломом?

Возможность международного скандала?

Вражда с могущественным орденом?

Три раза — ДА.

Я повертел в пальцах «Acedia». Моя прелесть. Четыреста тысяч за полчаса невидимости? Звучит вполне честно. Надеюсь, не выйдет как с Люмом — полчаса в состоянии активации — и рискуешь сдохнуть от недостатка маны.

Французы расположились в отеле «Николаев». Шесть этажей неприступности и шика.

Себе они, разумеется, забили самый лучший этаж — шестой. Ещё и небольшую площадку на крыше, где располагался теннисный корт. Ну-с. Красиво жить не запретишь.

Как и мне воровать у богатых. Аж сердце приятно колотилось в груди! Сразу вспоминаются былые деньки: вылазки на подставные фирмы корпоратов под крышей бандитов. Или бандитов под крышей корпов. По разному бывало. Но смысл всегда один: тихо зашёл — по возможности тихо ушел. Зашёл громко? Убедись, что ушел тихо… потому что шуметь уже будет некому.

В этот раз очевиден первый вариант. Я не настолько сорвиголова, чтобы разбирать целый отель по кирпичику. Однако… я перемахнул через забор ютясь в голых кустах. Колючих, зараза. Щеку себе поцарапал.

Бесшумно, насколько вообще позволял ковер из палой листвы, прокрался вдоль фасада, примечая где можно зацепиться крюком.

Залезу через крышу, если охрана меня не спалит. А её тут хватало! Ходят по периметру. Да и на крыше я видел мелькнувшую тень человека с линейной винтовкой.

Если так подумать, я же мог напялить кольцо и идти спокойно с первого этажа наверх. Но нет. Нуар провел разведку и отметил, что там хватает как рунических ловушек, так и замков. Будет подозрительно если запертые двери начнут сами открываться. На полтергейста свалить не выйдет. Отель новый, дурной репутацией обзавестись не успел.

Дождавшись, когда охранник внизу завернет за угол, я подошёл вплотную к фасаду. Глянцевый кирпич, высокие в пол окна. Роскошное местечко. Особенно уютно смотрится сейчас, когда начал накрапывать мелкий дождик.

Из тени выскочила трость. Давай крюк, покажи класс. Я прицелился и выстрелил им… падла! Не хватило высоты! Крюк царапнул о стену и со звоном отлетел, высекая искру.

Вот же срань!

Ну все, колечко на экстренный случай придется надевать сейчас же! Что я и сделал, как раз вовремя, когда из-за поворота резко выскочил охранник с фонарем. Но луч света поймал лишь рябь дождя и мокрый камень дорожки.

Я задержал дыхание, благополучно скрыв трость в тени. Все, меня здесь нет.

Охранник шел в мою сторону.

Сверху, на крыше, переваливаясь корпусом через ограду, свесился второй:

— Сань, епттвоюмать, ты че расшумелся? Я чуть себе ногу нахрен не прострелил от резкого звука!

— Да я не причем! — ответил Санёк, останавливаясь в одном оконном пролете от меня, и задирая голову, — чет лязгнуло, ну я и сюда резко. Думал ты винтовку выронил, дебил криворукий!

Я не спешил двигаться, есть риск создать лишние звуки и тогда точно засекут.

— Слыш! За языком следи! И не шуми, мля. Французы больно нервные заселились. Спустятся и жопу тебе напинают.

— Да, да, — отмахнулся Санёк, — всё, вали давай, здесь чисто.

— Смари мне… — охранник сверху скрылся в тени.

— Индеец, — фыркнул Санёк, ставя винтовку к стене, после чего достал из кармана пачку сигарет. Выудив из пачки зубами сигарету, он щёлкнул пальцами вызывая искру пламени и прикурил, — день сраный ещё какой-то. Морось эта бесявая. Уволюсь нахрен и перееду в Адлер, фруктами торговать. Всяко лучше чем жопу морозить за копейки с этими идиотами.

Так, он тут душу сам себе изливать долго может. Я сделал шаг назад и… невидимость исчезла! И вот он я, весь такой красивый, в черном перед ошалевшими глазами курящего охранника.