Тео скрестил руки и сказал: — Это было не единственное его пари.

Я закатила глаза — ничего не могла с собой поделать. — Без обид, Тео, но я…

— Заткнись, Тео, — сказал Чарли, выглядя готовым к драке.

— О, правда? — Тео выглядел самодовольно, как придурок, стоя и ухмыляясь посреди всей этой суматохи. — И это я-то должен заткнуться?

— Избавь нас от мачизма, — пробормотала я, теряя терпение.

— Мачизма? — рявкнул Тео, и его ухмылка стала ещё более неприятной. — Он поспорил на тебя, Бейли.

— Что? — Я не поняла.

— Тео, — сказал Чарли сквозь стиснутые зубы. — Заткнись.

Он выглядел сердитым, его лицо раскраснелось, а глаза горели, когда он впился взглядом в Тео, что разозлило меня ещё больше. — Нет, ты заткнись, Чарли.

И тогда я спросила: — О чём ты говоришь, Тео?

Тео по-прежнему выглядел довольным собой, как кукловод, получающий удовольствие от того, что дёргает за ниточки.

— Чарли поспорил на тебя, — Тео произнёс эти слова громко и ясно, глядя мне прямо в глаза. — Со мной.

— Что? — я откинула волосы с лица и перевела взгляд с Тео на Чарли. — Что это значит?

— Да, — сказала Некеса, вопросительно глядя на Тео, когда позади неё появились Илай и Дана. — О чём ты говоришь?

Чарли напряг челюсть, наблюдая за мной.

— Чарли и я заключили пари несколько месяцев назад, — сказал Тео, обращаясь теперь к Некесе. — Это было ещё до того, как мы все стали друзьями. Чарли поставил на то, что он сможет заполучить Бейли.

Я прищурилась и сказала: — Заполучить?

Моё лицо вспыхнуло от смущения, когда виноватый взгляд Чарли устремился куда-то за моё плечо. Его голос был тихим, когда он сказал: — Это была просто болтовня, Бей. Это ничего не значило…

— Боже мой, — сказала я, чувствуя головокружение — нет, оцепенение — когда осознала правду. Колорадо, раскладной диван, шалаш из одеял — всё это было его хитростью, чтобы добиться от меня выигрыша в пари. Неудивительно, что он сбежал до того, как я проснулась — он уже получил своё.

Если только не… Мне стало тошно только от одной мысли, что всё, что мы пережили, сказали друг другу, то, что мы разделили, было только для того, чтобы «заполучить» меня. И что, блять, это значит?

Я чувствовала себя такой дурой. Мы когда-нибудь были друзьями или все наши «отношения» сводились к тому, что он пытался «заполучить» меня, чтобы выиграть пари?

— Бей, — повторил он, выражение его лица было нечитаемым, кроме красных пятен на его щеках, выдававших его смущение. — Ты должна знать…

— Заткнись, — я не была склонна к насилию, но внутри меня бушевала ярость, и мне хотелось что-нибудь ударить.

Кого-нибудь.

Потому что он был просто Мистером Ничто. Сколько раз я смотрела на него и думала о том, что Чарли совсем не такой, каким я его изначально считала? Это была всего лишь моя доверчивость и жалкое принятие желаемого за действительное.

Он был Чарли из аэропорта, а я была дурой.

— Дана, — сказала Некеса, переключая моё внимание с Чарли на неё. Задрав подбородок, она сказала: — Можешь подвезти меня домой? Думаю, будет лучше, если Бейли и я не будем находиться в одной машине прямо сейчас.

Я ненавидела выражение её лица в тот момент, потому что она выглядела такой же разочарованной во мне, как я в Чарли.

— Подожди, — сказала я, в отчаянии протягивая руку и преграждая ей путь. — Пожалуйста, позволь мне объяснить…

— Ты что, шутишь? У тебя нет права говорить, — её ноздри раздулись, и она покачала головой с отвращением. — Извини, Бей, но я не могу… Я просто… Почему? — только и прошептала она, прежде чем уйти. Я наблюдала, как Дана идёт за ней следом, и чувствовала себя чудовищем.

— Бейли.

Я обернулся к Чарли, и он выглядел таким серьёзным, каким я его никогда не видела. Он выглядел почти напуганным, что было невозможно, поскольку, чтобы бояться, нужно что-то чувствовать.

— Что, Чарли? — выдохнула я, пытаясь не дать своим эмоциям выплеснуться, хотя всё, чего мне хотелось, это плакать. — Что?

— Пари ничего не значит, — сказал он, делая шаг ближе ко мне. — Я знаю, что это было неправильно, но я заключил его до того, как мы стали друзьями…

— Коллегами, — поправила я.

— Друзьями, — настаивал он.

— Правда? — В тот момент я ненавидела его за то, что у него было такое лицо. Он смотрел на меня своими темными, пронзительными глазами, и было несправедливо, что это лицо по-прежнему вызывало у меня чувство комфорта. Оно было так хорошо мне знакомо, что я знала, что его левая бровь чуть толще правой, а у левого уголка губ была крошечная родинка. Его лицо выглядело как лицо моего лучшего друга, человека, которому я могла доверить всё на свете. — Ну, если это так, то ты был просто ужасным другом.

— Не говори «был», — он сглотнул и стиснул челюсти, прежде чем сказать: — Мы ведь не в прошлом, Бей.

— Ты сам нас туда отправил, — сказала я дрожащим голосом, — не я.

— Бейли…

— Мне нужно идти.

Я отвернулась от него, сердце бешено колотилось, а лицо пылало, пока я шла к своей машине. Я практически бежала, не желая его больше слушать. Больше не могла вынести ни слова. Мне не хотелось его прощать — не могла простить, — потому что он не был хорошим другом.

По крайней мере, не для меня.

Он сказал мне это ещё во время перелёта из Фэрбанкса, но я просто не слушала.

Глава 49

Бейли

Следующие несколько недели пролетели, словно в страшном сне.

Квартира превратилась в пустую оболочку от своего прежнего облика, с разбросанными повсюду коробками для переезда, поскольку моя мама часто ездила к Скотту с такими вещами, как лампы, свечи и фотографии. Уют исчез, и дом перестал быть домом, а превратился в место, где мы просто ночуем, пока не переехали.

Но хуже всего было то, что я внезапно осталась одна.

Некеса, подруга, которая всегда была рядом со мной, просто исчезла. Ни смс, ни звонков, ни совместных тусовок — я осталась совершенно одна. Ходила в школу в одиночестве, переходила из класса в класс, а потом возвращалась домой тоже одна.

Не знаю, чувствовала ли я себя настолько одинокой за всю свою жизнь.

Я была уверена, что мои онлайн-друзья поддержат меня, если я напишу им, но всё казалось слишком драматичным, чтобы делиться этим с друзьями, которым посчастливилось находиться за тысячи миль отсюда.

Да и мысли об этом выматывали меня, так что писать об этом было бы ещё хуже.

Я подумывала о том, чтобы уволиться с работы, потому что даже она уже не была прежней. На следующее утро после вечеринки в «Applebee's» я перевелась в отдел выдачи снаряжения, потому что была слишком труслива, чтобы встретиться с Некесой, да и не хотелось когда-либо больше пересекаться с Тео или Чарли. Так что теперь я целыми днями только и делаю, что раздаю роликовые коньки и сноуборды детям, которые, похоже, вообще не моют свои руки.

Единственной хорошей новостью было то, что мой папа начал чаще выходить на связь. Моя мама, должно быть, действительно отчитала его, потому что он снова начал постоянно писать мне.

Папа: Угадай, где я ел вчера вечером?

Я: В «McKennas»?

Папа: Удачная догадка. Я заказал особое блюдо Бейли, между прочим.

Его слова заставили меня подумать о «говяжьем языке на тосте», но я заставила себя сосредоточиться на воспоминаниях отца вместо бессмыслицы Чарли.

Я: Спагетти с болонской колбасой на гарнир?

Когда мне было пять, я всегда заказывала в «McKennas» только это блюдо, и по сей день мой папа заказывает его каждый раз, когда ходит в кафе.

Это было странно. Я начинала меньше тосковать по дому, когда он говорил о моём прежнем городе, что, как я полагала, было своего рода прогрессом. Это было словно смотреть на старую, слегка пожелтевшую фотографию — нежное напоминание о другом периоде моей жизни. Я могла улыбнуться, представляя его, но уже не чувствовала той отчаянной потребности бросить всё, улететь обратно и начать всё сначала.