Я повернулась направо, и увидела Чарли. Откуда он взялся? Я задрала голову, чтобы встретиться с ним взглядом — блин, ну и дылда — по-прежнему разрываемая противоречивыми чувствами: с одной стороны, его появление меня пугало, а с другой стороны — его присутствие меня успокаивало.

Но мысль о том, что вот-вот появиться Мистер Ничто и всё испортит, не давала мне покоя. Поэтому я просто сказала: — Правда?

Он немного склонился ко мне, его губы медленно изогнулись в ухмылке.

— Это зона, свободная от детей, поэтому её разместили в отдельном коридоре. Ди-джей рассказал об этом «Красным Гигантам» по секрету, но теперь, когда я из Дома «Протозвёзд», предательство «Красных Гигантов» — моя обязанность.

— Некеса, ты это слышала? — я толкнула её локтем и повернулась налево. — Впереди паб с едой.

— Ты упустила часть о моей доблестной храбрости, — пробормотал Чарли.

— Знаю, — ответила я, не оборачиваясь.

Я услышала, как он сказал: «Ауч», и мне захотелось рассмеяться.

Некеса посмотрела на меня, а потом снова на Тео. — Впереди паб с едой.

Тео покачал головой. — В «Созвездии Пиццы» делают кальцоне⁸ в форме Сатурна. Ходят слухи, что кольца сделаны из хлебных палочек. Ты не можешь пропустить такое, Некеса.

Она оглянулась на нас с Чарли.

— Ребята, ну вы чего? Пицца в форме планет? Мы просто обязаны это попробовать!

Чарли засунул руки в карманы своего комбинезона и повернулся к нам лицом, продолжая при этом идти задом наперёд.

— Я пас, придерживаюсь еды с паба. Пицца «Сатурн» слишком приторно милая для меня. Не стесняйся присоединиться ко мне, Бейли, если предпочтёшь картошку фри и интересную беседу дерьмовой пицце.

Он что, только что пригласил меня пообедать с ним?

И если да, то почему? Почему он это сделал?

— Полагаю, первое возможно, — сказала я легкомысленно, хотя мой разум лихорадочно пытался понять, что происходит с этой версией Мистера Ничто. — А вот второе — вряд ли.

Мне правда хотелось пабной еды, но я не была уверена, что хочу компанию того, кто с ней прилагается.

— Ну же, мы можем закончить ныть друг другу о нашей кошмарной семейной жизни, — Чарли развернулся обратно и замедлил шаг, чтобы идти рядом со мной. Он понизил голос, чтобы говорить только со мной: — Давай сейчас выпустим пар, чтобы потом никого не убить.

На его лице не было ни тени насмешки. Он смотрел мне в глаза, и было видно, что ему просто нужен ответ, и ничего больше. Неужели он повзрослел?

Я знала, что, скорее всего, пожалею об этом, но посмотрев на Некесу и Тео, глубоко погруженных в разговор о людях, которых я никогда не встречала, я вздохнула и сказала:

— Тогда картошка фри.

Глава 8

Чарли

Я не ожидал, что она согласится.

Да, я пытался её уговорить, но теперь, когда она оставила своих друзей и шла со мной к пабу, я задумался, не ошибка ли это. Она всегда делала всё по правилам, заказывала еду без всяких добавок и слишком много думала, в то время как я просто хотел расслабиться и съесть бургер.

Я не хотел, чтобы обед с ней напоминал работу.

И я также не хотел, чтобы она неправильно меня поняла.

— Итак, — сказала она, бросив на меня взгляд, пока мы шли к входу в паб. — Почему ты решил устроиться сюда на работу?

Правда заключалась в том, что я устроился в эту идиотскую зону исключительно, чтобы позлить хахаля моей матери. Он убедил её, что мне нужна ответственная работа, чтобы я не тратил время на «зависание в телефоне» и «игры» (ну и придурок же он) целыми днями. Поэтому я устроился на работу в самое большое сборище тупиц в городе, чтобы его глаз дёргался от одного моего вида.

И, чёрт возьми, это сработало.

— Или это или «Chuck E. Cheese»9, а от этой мыши у меня, блять, мурашки по коже, — я не стал заморачиваться с нормальным объяснением, потому что знал, что ей всё равно. Бейли, по сути, была мне чужой, но я знал о ней достаточно, чтобы понимать, что я ей совершенно безразличен. — Тот же вопрос тебе.

Она одарила меня крошечной улыбкой, одной из тех вежливых, которые не доходили до её глаз.

— Мы с Некесой подали заявки из скуки, но теперь я всерьёз подумываю уволится.

— Потому что ты отстойно прыгаешь? — спросил я, пытаясь заставить улыбку коснуться её глаз.

— Потому что это так глупо, — ответила она, уставившись на меня широко раскрытыми глазами, словно ожидая от меня сочувствия. — Верно? Я имею в виду, что есть человек, чья должность называется «заводила публики». Не думаю, что я смогу работать в месте, где взрослые люди одобрили такую должность.

Это заставило меня улыбнуться, даже когда она быстро заморгала своими чопорными глазками. — Я понимаю, о чём ты.

Мы подошли к стойке заказов, и Бейли спросила: — Значит, тебе здесь пока нравится?

— Боже, нет, — я посмотрел на табло с меню, и мой желудок заурчал. — Это место полнейший цирк. Но моей машине нужен бензин, так что, к сожалению, мне придётся щеголять в этом лётном костюме, нравится мне это или нет.

— Это единственное, что меня не смущает, — сказала она, слегка повеселевшим тоном. — Мне даже нравится, как сидят эти комбинезоны.

Это заставило меня перевести взгляд на её фигуру, что было ошибкой, потому что последнее, чего я хотел, это чтобы она подумала, что я её разглядываю. Я быстро поднял взгляд к её лицу и с облегчением увидел, что она смотрит на меню, а не на меня.

Фух — избежал ловушки.

Однако, глядя на её розовые щеки, я был немного поражён её красотой. В смысле, у меня же есть глаза — я замечал её привлекательность в те редкие разы, когда мы встречались. Но было что-то особенное в её веснушках на носу и в том, как она моргала, словно постоянно что-то обдумывая, что я находил… интересным.

— Что ты будешь заказывать? — она заправила тёмные волосы за уши. — Думаю, я возьму только картошку фри.

Я пожал плечами и прочистил горло.

— Ага, я возьму пару бургеров и немного картошки. Может быть, луковые кольца и хот-дог. Отойди в сторону, Очкарик — дай-ка я покажу тебе, как это делается.

— Должно быть, настоящее пиршество, — сухо сказала она. Когда я обошёл её, чтобы сделать заказ, я понял, что впервые за недели могу спокойно дышать. Она была воплощением двадцати вещей, которые меня раздражали, но в то же время её присутствие странным образом успокаивало.

Может, это из-за того лёгкого блеска в её глазах, словно она ждала чуда в любой момент. В её взгляде читалась такая надежда, что она невольно передалась и мне, что было опасно, но слегка опьяняло.

Мы взяли еду, сели за столик, и пока она болтала, заполняя тишину, выдавливая из трех пакетиков с кетчупом каждую каплю, как сумасшедшая, мне внезапно пришло в голову, что я не хочу, чтобы она так себя чувствовала. Будто она не знает, как вести себя рядом со мной. Будто она ждёт, что я обязательно окажусь козлом.

Но ради всего святого, я не всегда веду себя как козел.

— Ну, и насколько всё было плохо? — спросил я, разворачивая один из своих бургеров и протягивая руку, чтобы взять один из её пятнадцати пакетиков с кетчупом. — Расскажи мне всё о разводе.

Она перестала выдавливать кетчуп, и брови её поползли вверх.

— Зачем мне рассказывать это тебе?

— Потому что я знаю, как это чертовски тяжело, и я тебя понимаю.

Я выдавила кетчуп на обёртку, а затем обмакнул в него бургер. Было видно, что она мне не доверяет, чёрт возьми, мы ведь практически незнакомы, так что это понятно. Но я никогда не забуду выражение её лица в самолёте, когда я обмолвился о разводе.

На долю секунды её колючая манера общения полностью испарилась.

Морщинка между её бровей, то, как она тяжело сглотнула, её глубокий вдох — всё это выглядело так, словно я её под дых ударил.

Она быстро взяла себя в руки, но выражение её лица преследовало меня потом.

Настолько, что вот я тут, пытаюсь убедиться, что с ней всё в порядке.

Как же это нелепо. — Мы как солдаты, сравниваем шрамы и истории наших паршивых сражений. Те, кто там не был, не поймут, но мы-то понимаем.