Этой ночью в округе Овна господствовало беззаботное, непринужденное настроение. Знамя Звездных Скачек было вырвано из рук ди Кимичи и спустя четверть столетия снова вернулось в Овен. Кто знает, когда победу удастся одержать вновь? Следующий май принес округу немало детишек, обязанных своим рождением свободе нравов этой праздничной ночи, и многие мальчики получили имена Джорджио или Чезаре, а девочки — Стелла или Мерла.

Гаэтано не остался невосприимчив к праздничной атмосфере и знакам внимания, которые оказывала ему Арианна. Он выпил — может быть, даже больше, чем следовало бы, — чтобы набраться храбрости для предстоящего разговора. Ему даже удалось уговорить себя, как это зачастую удавалось и раньше, что стать супругом прекрасной герцогини Беллеции вовсе не такая уж незавидная судьба.

Раздумья его были прерваны неожиданным возгласом.

— Смотрите! — крикнул Чезаре. — Мануши пришли!

Аурелио и Рафаэлла без всякого шума появились на площади и стояли сейчас, говоря что-то Мерле, внимательно слушавшей и, казалось, понимавшей их слова. На площади появлялись всё новые пестро одетые представители кочевого племени. Когда Паоло обратился к ним, приглашая принять участие в празднике Овна, они, настроив свои инструменты, дали небольшой импровизированный концерт. Барабанщик Овна, быстро уловив сложный ритм музыки, присоединился к ним, и даже герольды попытались подыгрывать манушам на своих трубах.

Большинство слушателей были до такой степени приятно одурманены вином, бессонной ночью и счастьем, что не могли слишком строго судить об услышанной ими музыке. После короткой паузы Аурелио заиграл что-то свое. Ласкающая слух и в то же время грустная мелодия заставила Гаэтано подумать о брате, а затем и о кузине, девушке, которую он вскоре потеряет навеки.

— Похоже, что эта музыка разрывает вам сердце, не так ли, принц? — проговорила женщина, которую Гаэтано до этого не замечал. Теперь он видел, что она одета в цвета Овна и очень красива. На мгновенье она напомнила ему герцогиню, но тут же Гаэтано понял, что эта женщина намного старше. Тем не менее, она была очень похожа на Арианну. Может быть, это ее приехавшая погостить тетя? Он смутно припоминал, что супруга доктора Детриджа, кажется, приходится Арианне тетей.

— Это и впрямь трогательная мелодия, мадам, — вежливо ответил Гаэтано.

— Мне кажется, она рассказывает об утерянной любви и о торжестве долга, — продолжала женщина. — О неудачном выборе и о полной самопожертвования жизни, которую приходится прожить, сделав такой выбор.

Гаэтано судорожно вздрогнул. «Уж не ясновидящая ли эта женщина? Или, может быть, тоже принадлежит к Братству Странников?»

— Вы можете так много извлечь из простой мелодии? — спросил он.

— Музыка манушей не бывает простой, — ответила женщина.

Гаэтано обернулся, чтобы взглянуть на арфиста. Когда мелодия оборвалась и он снова повернул голову к женщине, ее уже не было. Наступила пауза — последняя, полная печали нота словно таяла, расплываясь в ночи. А затем зазвучала новая, более веселая мелодия, и столы отодвинули в сторону, освобождая место для танцев.

Гаэтано танцевал с Арианной и краешком глаза заметил, что ее отец танцует с той самой таинственной женщиной.

— Кто это танцует с регентом? — спросил он. — Я только что услышал от нее много совершенно загадочных вещей. По-моему, в ней есть что-то от колдуньи.

— Ты не первый, кому это приходит в голову, — засмеялась Арианна, но так и не ответила на вопрос.

Перед Лючиано и Чезаре стояла трудная проблема. Оба они хотели бы потанцевать с Джорджией, но, с точки зрения жителей округа Овна, их наездником на Скачках был мальчик. Реморанцы были склонны к бурному проявлению чувств, и никому не казалось странным, что два юноши обнимаются или даже целуют друг друга — тем более, во время большого праздника. Но танцевать друг с другом юноши никак не могли.

Тем временем трое друзей попали в руки миловидных и более чем доброжелательных девушек Овна. Арианна бросала убийственные взгляды на Лючиано, танцевавшего с бойкой темноволосой девицей, а Джорджия обращала полный отчаяния взор к Паоло. Тот, однако, продолжал со счастливым видом кружить в танце Терезу.

Спасение Джорджии принес Уильям Детридж. Когда музыканты сменили мелодию, он заставил всех юношей, включив в их число, разумеется, и Джорджию, водить хоровод, а девушек хлопать в ладоши, отбивая такт. Джорджия оказалась именно там, где ей и хотелось быть, между Лючиано и Чезаре. Танцуя, все дружно, во весь голос распевали гимн своего округа.

Гаэтано был по другую сторону от Лючиано, и оба юноши страстно желали, чтобы танец длился вечно, а следующий день не пришел никогда. Оба они знали, что к утру их будущее будет окончательно решено. Сейчас же всё, чего они хотели, — это танцевать, пить и смеяться.

Энрико был единственным, если не считать верных приверженцев Овна, человеком в Реморе, который что-то заработал на Скачках. У него всё еще оставалась изрядная доля серебра, полученного от герцога и Папы на заключение сделок с наездниками других округов, да кое-что принесли и принимавшиеся им ставки. Сейчас он раздумывал, стоит ли ему покинуть город. Он не слишком представлял, куда ему направиться, ему нравилась Ремора, и он любил возиться с лошадьми, но и оставаться казалось не слишком-то разумным. На нем теперь висели кража лошади и похищение человека. Если об этом станет известно в Овне, ему будет угрожать серьезная опасность.

И всё это было зря. Ди Кимичи проиграли, акции же Беллеции поднялись выше, чем когда бы то ни было. Новость о ее победе на Скачках скоро распространится по всей Талии, побуждая другие города противиться навязываемым им договорам и союзам. Сейчас герцог полубезумен от горя, но рано или поздно он придет в себя и, вполне возможно, вспомнит о том, что шпион не справился с порученным ему заданием.

С другой стороны, герцог был самой влиятельной и важной особой из всех, с кем Энрико приходилось иметь дело, и отказываться от такой работы страшно не хотелось. Быть может, герцога удастся убедить в том, что Энрико сможет ему еще пригодиться?

Сейчас ему предстояло встретиться с Овнами, ставившими деньги на победу своего наездника. Энрико был, разумеется, мерзавцем, но при этом оставался человеком глубоко суеверным. Он способен был украсть их удачу, но никак не выигранные ими на Скачках деньги

Праздник Овна начал затихать, когда мануши собрались, чтобы по своему обычаю приветствовать восход солнца. Джорджия сидела на ступенях церкви, зевая и чувствуя себя невероятно усталой. Она видела, как Арианна покинула площадь в сопровождении Родольфо и Гаэтано. У фонтана они остановились, и Родольфо повернул назад, чтобы поговорить о чем-то с Сильвией. Джорджия наблюдала за тем, как ушли вместе молодые люди и как Лючиано глядел им вслед с выражением полного отчаяния на лице.

Подошедший к Джорджии Паоло сказал:

— Ты выглядишь совсем измученной. Может, хочешь уже вернуться к нам в дом?

По всей площади перевернутые скамейки и изодранные флажки валялись среди остатков еды и луж пролитого вина. Собаки рылись в объедках, а уборщики со своими насаженными на длинные ручки колпачками гасили последние факелы. Внезапно послышался шум, и Джорджия увидела, что Чезаре сцепился с каким-то одетым в синий плащ мужчиной.

Джорджия, Паоло и несколько молодых горожан бросились на помощь Чезаре.

— Это тот человек, который похитил меня! — крикнул Чезаре. — Он же, вероятно, и Мерлу украл. И еще смеет показываться на земле Овна!

Энрико, хоть и выглядел испуганным, упрямо стоял на своем,

— Я делал лишь то, что мне было приказано, — твердил он. — И не рассказывайте мне, что перед Скачками и раньше не делали того же, если только не хуже. А сюда я пришел, чтобы выплатить выигрыши тем, кто ставил на Овна.

Несколько молодых людей, державших Энрико, ослабили свою хватку. До этого они и не вспоминали о своих выигрышах, но сама по себе идея показалась им вполне здравой. Просто так, однако, отпускать Энрико они не собирались. Предварительно они вывернули его карманы и опустошили кошель с деньгами. Шпион и не думал сопротивляться — львиная часть его денег была надежно припрятана в Санта Фине. Чезаре с отвращением посмотрел на набор разноцветных шарфов в сумке Энрико и без раздумий конфисковал их вместе с сумкой.