Если же всё сработает, то — Фалько это знал — как же его будет не хватать всей семье, а больше всего — Гаэтано и отцу. С тех пор, как Фалько услышал о намерении герцога сделать его — без всякого к тому призвания — служителем церкви, он понял, что для отца он стал теперь совсем иным, чем другие сыновья. «Я не разочарую его, — поклялся самому себе Фалько. — Лучше уж навсегда уйти отсюда».

Фалько глянул вниз, прикидывая, сколько ступеней ему еще осталось, а затем оглянулся, чтобы оценить, сколько их он уже преодолел. Уголком глаза он заметил синий плащ, мгновенно скрывшийся за одной из колонн. Он и до этого несколько раз попадался Фалько на глаза. В доме был еще кто-то, помимо самого Фалько и слуг.

В это мгновение зазвенел колокольчик у входной двери, и слуга ввел Лючиано. Фалько обрадовался, увидев его — пусть даже он и на этот раз пришел один.

Молодой Странник, перепрыгивая через ступеньки, взбежал по лестнице и остановился перед Фалько еще прежде, чем тот успел опомниться.

— Прости, но я только сейчас смог освободиться, — сказал Лючиано. — Всё утро провел в городе по другому делу. Нам надо поговорить где-нибудь наедине.

В четверг Джорджия осторожно сняла лошадку с подоконника и внимательно осмотрела ее. Всё выглядело как нельзя лучше. Завернув фигурку, Джорджия спрятала ее в карман. Сегодня она заберет ее с собою в школу, а ночью увидит, сможет ли починенная лошадка перенести ее в Ремору.

Алиса была уже в классе. Лицо девочки вспыхнуло от радости, когда она увидела, что с Джорджией всё вроде бы в полном порядке. Джорджия и впрямь Чувствовала себя намного лучше, чем даже сама ожидала. Накануне она боялась, что свалившиеся на нее заботы и тревоги вообще не дадут ей уснуть, но выспалась она хорошо и сейчас ощущала себя здоровее и крепче, чем всё последнее время.

— Поедешь в Девон? — шепнула ей Алиса во время переклички. — Моя мама вчера говорила об этом с твоей.

Джорджия кивнула.

— Еще бы. Это же просто здорово будет. Разрешишь мне покататься на твоей лошади?

— Конечно, — ответила Алиса. — По очереди будем.

— Алиса, а ты умеешь на неоседланной лошади ездить? — шепотом спросила Джорджия.

Алиса успела только лишь кивнуть, прежде чем миссис Йейтс выгнала обеих из класса за болтовню.

Лючиано изумленно оглядел громадный бальный зал. В дальнем конце были сложены прикрытые полотном музыкальные инструменты, а сотни зеркал отражали две стоявшие посреди зала мальчишеские фигурки. Нельзя сказать, что подобное зрелище произвело на Лючиано приятное впечатление.

— А здесь нигде нет… ну, комнаты поменьше? — спросил Лючиано.

— Всё в порядке, — ответил Фалько. — Сюда кто-нибудь заходит, только когда собирается вся семья. — Он заковылял дальше.

— Вот здесь, в оконной нише, нам будет удобнее всего, — Добавил он, обернувшись к своему гостю.

Лючиано почувствовал прилив сострадания к одинокому мальчику, царством которого стало это огромное унылое здание. Они сели, скрытые призрачными силуэтами арфы и клавикордов, а затем негромко заговорили о Джорджии и о том, как Фалько собирается осуществить свой побег в другой мир.

— Я думаю, — сказал Лючиано, — что тебе надо будет совершить пробный рейс.

— Как это? — спросил Фалько.

— Ну, что-то вроде тренировочного заезда перед скачками, — объяснил Лючиано. — Нужно, чтобы Джорджия принесла тебе талисман, а ты попробовал отправиться вместе с нею, когда она будет возвращаться к себе. В ее мире тогда будет утро, и ты сможешь увидеть, нравится ли он тебе. Не думаю, что такое важное решение стоит принимать, не разобравшись, к чему оно приведет, там ведь всё совсем не такое, как вот это. — Он широким жестом руки показал на пустой бальный зал.

— Я и хочу, чтобы всё было совсем не таким, — ответил Фалько. — Я сделаю это. Когда, как ты думаешь, вернется Джорджия?

А вот об этом и сам Лючиано не имел ни малейшего понятия. И в первый раз за всё время он начал беспокоиться о Джорджии.

Глава 15

Призрак во дворце

Гаэтано был в слишком большом смятении чувств, чтобы наслаждаться своим пребыванием в Беллеции. Вне всяких сомнений, город был удивительно красив. Как ни любил Гаэтано свою родную Джилью, он должен был признать, что Беллеция не менее прекрасна. Регент попросил своих старших братьев, Эгидио и Фьорентино, показать Гаэтано город, и они проводили целые дни, катая молодого ди Кимичи по каналам и развлекая его забавными историями из тех времен, когда оба брата были мандольерами.

Оба они оказались прекрасными спутниками, всегда готовыми посмеяться и рассказать забавный анекдот, совсем не похожими на своего внушающего некоторую робость младшего брата. В первый же день, когда на веслах сидел Эгидио, Фьорентино попросил его направить лодку к одному из причалов для traghetto — паромов. «Оттуда нам машет рукой какая-то женщина, — сказал он. — Должно быть, приняла нас за паром».

Гаэтано поднес руку козырьком к глазам. Даже на таком расстоянии и против солнца он безошибочно узнал в этой женщине свою кузину Франческу. Уже не первой молодости мандольеры были отнюдь не против принять в свою лодку молодую красивую женщину, особенно после того, как Гаэтано объяснил им, что это его родственница.

— Что вы все тут делаете? — спросила Франческа после того, как закончились взаимные представления и она уселась на выложенное подушками сидение мандолы. — Ты, Гаэтано, похож сейчас на туриста.

— Не совсем, — заметил Фьорентино. — Будь это так, мандольер в лодке был бы помоложе. Мы с братом давно уже оставили это ремесло, хотя вполне еще способны показать почетному гостю наш город.

— Так уж давно это не могло быть, — возразила Франческа. — Насколько я знаю, мандольеры покидают свою профессию в возрасте двадцати пяти лет.

Комплимент явно пришелся братьям по душе, хотя они и восприняли его как добрую шутку.

— Я и сама бы не прочь получше познакомиться с этим городом, — сказала Франческа. — Мой кузен-посол в прошлом году привез меня сюда, чтобы выдать замуж, и я почти не видела Беллецию, за исключением разве что собора и рынка на деревянном мосту. Большую часть времени мне приходилось проводить во дворце мужа, где всё мое общество составляла одна лишь горничная.

— А не ваш муж? — спросил Эгидио, которому было кое-что известно о подоплеке этого брака.

— Нет, — ответила Франческа. — Советник Альбани сразу же уехал на юг, чтобы присматривать за своими виноградниками возле Читтануовы.

Она не стала добавлять, что заставила Ринальдо ди Кимичи пообещать сделать всё для скорейшего расторжения ее брака со старым советником, заявив при этом, что и минуты не останется в Беллеции, если муж не будет убран с ее глаз куда-нибудь подальше. Чистой правдой было то, что у Альбани имелись на юге виноградники. Дохода они практически не приносили из-за болезни, поразившей лозы. Солидное приданое невесты, предложенной ему ди Кимичи, и было главной причиной, по которой старик согласился жениться. А вот освободиться от навязанного ей брака Франческе оказалось намного сложнее, чем она воображала. Альбани был достаточно умен, чтобы не спешить расстаться с уже полученным приданым.

Для семейства ди Кимичи сложилась довольно деликатная ситуация. Франческа поначалу предполагала, что сможет возвратиться в Беллону сразу же после завершения фарса с выборами герцогини, но в полученном от самого герцога Никколо послании было сказано, что до момента расторжения брака ей следует оставаться на месте. Ради сохранения престижа семейства и поддержания видимости, что в Беллецию она прибыла из своих чисто личных соображений.

— Для нас будет истинным удовольствием показать вам и принцу наш город, — сказал Эгидио.