Бьорк – та, которая кровавый фонтан в форме юной девушки, – была права. Это путь в один конец. И сейчас я в самом конце этого пути. На часах 21:46. На мне черные джинсы Diesel и белая футболка с надписью «Лучше не будет». Та, что помнит, что Даша не признавала лифчиков. И сейчас я собираю те самые буквы, которые исчезли тогда. Через два часа и четырнадцать минут вы получите сообщение от абонента номера 8-925-170-73-10. Дослушайте его до конца. Это не спам. Это – та самая исчезнувшая книга. Я расскажу вам о Боге, которого не было. А Бьорк – она и правда кровавый фонтан в форме юной девушки. Особенно когда танцует. В темноте.
Фонтан – это вставшая на дыбы лужа
Кстати, о темноте. Она была всюду. ГУМ сверкал и переливался, но это была темнота. А света – не было. И золота лепнины – не было, и хрустального потолка ГУМа не было, и тысяч пафосно подсвеченных витрин – тоже не было. Была темнота. И эта темнота плескалась в фонтане, до которого я наконец дошел. Фонтан – это лужа наоборот. Вставшая на дыбы лужа. И в этой вставшей на дыбы луже плескалась вставшая на дыбы темнота. А может, даже не темнота, а тьма. Та тьма над бездной, которая была, когда еще ничего не было. Не было ничего: ни ГУМа, ни людей ГУМа. И фонтана не было. И меня, сидящего на мраморном круге фонтана, тоже не было. Была лужа. Та, что всегда жила около моего дома на Дорот Ришоним, 5, а сейчас переселилась в самый центр Москвы. Лужа, беременная всем. Она лежала на пересечении второй и третьей линий ГУМа на сохранении. И в этой луже – в темном зеркале тьмы – как на рентгене можно было увидеть мое отражение. А еще там отражались люди ГУМа и их разговоры:
Выпивать в среду очень приятно. В другие дни – тоже. Тут не в днях недели дело…
Главное, что ты должна запомнить: заниматься сексом в туалете на автозаправке неудобно…
Охрехуительно пишется слитно. Хотя такого слова и нет. Но если бы было – писалось бы слитно…
Люди – говно. Говоришь умные вещи, а они тебя обвиняют в алкоголизме…
Вот бывает – один мужик слушает фуги Баха, а думает о сиськах. А другой мужик смотрит на сиськи, а думает о фугах Баха. Так вот, этот другой мужик – он, сука, опасен… Очень….
Клево вчера погуляли: пять грехов из семи возможных…
Некоторые люди думают, что они думают…
Ты есть в соцсетях? Нет. Все мои знакомые, у которых есть аккаунты в соцсетях, перезнакомились друг с другом и теперь по очереди трахаются друг с другом. – Ну, это же прекрасно? – Возможно. Но они это еще и комментируют. В соцсетях…
В смысле Эйфелеву башню построили не эльфы?..
Некоторых людей совершенно невозможно употреблять без алкоголя…
Я был фраппирован и опиздошен…
А если бы Нео схватил и съел обе таблетки, что бы с ним стало?..
Если Бог есть, то именно он готовит эту перловку с грибами и маскарпоне…
Я не болен. Я трезв…
Я не могу есть устрицы. Все время вспоминаю, что труп Чехова привезли в Москву в вагоне для перевозки свежих устриц…
Мы живем в мире, где единственное настоящее приключение – это сношаться без резинки…
Анна Каренина не бросалась ни под какой поезд. Она уехала, жила на Патриарших, состарилась. А однажды разлила масло. Ну просто старенькая уже была…
Горло чаще всего болит от недосказанного…
Однажды я захочу от тебя аборт…
Макс нормальный? Макс?! Как можно считать нормальным чувака, который думает, что Кустурица – это глагол и означает «трахаться в кустах»?..
На планете десять миллиардов живых людей и сто миллиардов мертвых. – Ну и? – Не понимаешь?! У них численное большинство. А демократия – эта власть большинства…
Извините, я не знакомлюсь. У меня есть парень, и мы с ним обречены…
Не хочу умирать, не узнав, зачем жил…
Люди перекидываются словами, и слова начинают жить своей жизнью. Заводят аккаунты в соцсетях, знакомятся между собой. Некоторые слова обречены, а некоторые трахаются друг с другом по очереди. Некоторые – прямо в туалете на автозаправке. Хотя это неудобно. У тех слов, что не предохранялись, – рождаются новые слова. Новые слова вырастают и тоже заводят аккаунты. Некоторые умирают, так и не узнав, зачем жили. Некоторые слова думают, что они думают. Некоторые слова невозможно употреблять без алкоголя, а некоторые слушают фуги Баха и думают о сиськах. А те слова, что смотрят на сиськи и думают о фугах Баха, – они, суки, опасны. Очень.
Слово. В начале было слово. А фонтан – это лужа наоборот. Вставшая на дыбы лужа.
Люди забыли слово и поэтому говорили слова
Казалось, что вода – не вода, или вода умерла. ГУМ был безводен и пуст, а вставшая на дыбы лужа лежала на сохранении. Слова людей носились над водой – той водой, которая не вода. Той, что уже умерла. Вода была мертвая, а люди забыли слово. И поэтому говорили слова:
Не доверяйте автосервису, где на стенах нет календарей с голыми телками…
Человек слаб и грешен, и именно этим он и привлекателен…
Можно не верить в Бога, но верить в высшие силы. Для меня это – шопинг…
Попа без приключений – это не попа. Это так – унылые булки…
Вас когда-нибудь просили почистить тыкву? Уверен, что в аду только и делают, что чистят тыкву…
Мама меня не рожала. Меня нарисовал Тим Бертон…
А меня кто-то постоянно щекочет за ноги под столом. Но в комнате кроме меня – никого…
Плохо умирать наощупь…
У кого сиськи – тот и прав…
Даже гусеницы уже не хотят превращаться в бабочек…
Кто первый скажет «люблю» – тот и проиграл…
А твой Костик? – Костик?! Он – недостаточно альденте…
Мир изменился, мы теперь можем заламинировать брови. И недорого, кстати…
Огурец всегда едят бодро. А помидор – задумчиво…
«…когда перед постелью
Их разговор становится пастелью…»
А я бы хотел сняться в порнофильме. Ну чтобы уже никто не распускал слухи, что у меня маленький член…
И тогда я заплакала. Промокла от слез по самые стринги…
Оруэлл был оптимистом…
Она даже в молодости была старой сукой…
Как же сильно нужно любить людей, чтобы разговаривать с ними по телефону…
Чтобы поймать маршрутку, ты должен думать как маршрутка…
Чтобы найти очки – надо их надеть. А чтобы их надеть – надо их найти…
Ты запомни этот костюм – я хочу умереть в таком…
Расставаться надо красиво. Но красиво расстаться нельзя. Один уходит – а другой ревет в уголке…
Нельзя доверять женщине только потому, что с ней спишь. – Ну а мужчине? – Мужчине вообще нельзя доверять…
Объективная реальность – это бред, вызванный недостатком алкоголя в крови…
По этому козлу все бабы убиваются. Интересно, кто он по гороскопу? – По гороскопу он блядь…
В тот самый миг, когда ты соберешься стать великим, к тебе обязательно придет мигрень…
Только новые грехи избавят нас от старых угрызений совести. – Это ты на собственном опыте понял? – Нет, в интернете прочитал.
Ученые измерили, что душа весит двадцать один грамм…
Самое большое, что может дать женщина, – не себя, а мечту о себе…
Я хочу дышать, а не задыхаться…
А потом темнота стала еще более темной, голоса ГУМа растворялись в этой еще более темной темноте; предложения распадались на отдельные слова; слова на буквы, а буквы на тишину. И эта тишина становилась музыкой. Не знаю, как это объяснить. Это – как черный квадрат Малевича. Который вовсе не квадрат. Его стороны не равны друг другу. И противоположные стороны не параллельны друг другу. А еще он – этот самый черный квадрат, который на самом деле не квадрат, – он не черный.
Малевич рисовал черный тремя цветами. Первый – жженая кость. Второй – черная охра. А третий – какая-то непонятная хрень темно-зеленого оттенка. И еще мел. Но это неважно. Ну, то, что не квадрат и не черный. Потому что «Черный квадрат» – это не картина. «Черный квадрат» – это музыка. Немая. Оглушающе немая. Как крик. И «Крик» Мунка, и вообще крик.
