Точнее, караван безраздельно завладел вниманием Найрона, вытеснив из его головы абсолютно все, даже очень важные мысли. Оказалось, что он совершенно не помнил, какой он вблизи. Куда же он смотрел в прошлый раз? Найрон испуганно цеплялся взглядом за детали, страшась окинуть им караван целиком.

Роклы были огромными, гораздо больше их дома, неуклюжими с виду. Темно серые, в складках чешуйчатой кожи, они ленивыми взмахами черных кожистых крыльев, затмевающих солнце, гнали ветер, из-за которого отец был вынужден замедлить скорость. Их головы переходили в бесформенные носы-хоботы, которые слегка шевелились, будто пробуя воздух на вкус. Глаз не было видно из-под нависающих над ними роговых пластин.

Три рокла были запряжены в три платформы, четвертый замыкал караван. Первую платформу занимали люди, сидевшие на скамьях, две другие были загружены разнообразным товаром. Семья приблизилась к платформе на расстояние нескольких вытянутых рук и остановилась, паря на созданных родителями воздушных подушках. Найрон вытянул руку перед головой отца и отдернул, почувствовав стену.

И тут он увидел его. Одного из тех, о ком сложено столько легенд, о ком бродит столько слухов и поверий… Найрон увидел караванщика.

Тот стоял на спине ведущего рокла. Завидев их, караванщик пролетел на платформу и поднял руку, делая одновременно загребающее движение ладонью. Сопротивление воздуха исчезло и родители подлетели к платформе, спустив детей на пол. Те, дружно открыв рты, уставились на караванщика. Только Корвин смог быстро справиться с собой и, поздоровавшись с тем, отвернуться. Дать легкие подзатыльники Найрону с Люцисом, и дернуть Крею за рукав. Родители расплатились и провели детей к сиденьям в конце платформы.

Найрон не отрывал взгляда от караванщика. У того были темно-синие волосы до плеч. Одежда из красной кожи блестела на солнце множеством костяных заклепок на карманах, непонятно для чего необходимых. На поясе болтались широкие деревянные ножны с костяным грезом. Найрон вспомнил, как выглядел грез на картинках в книгах: рукоять, двойное подвижное лезвие, переходящее в двойной же наконечник. Он всматривался в лицо караванщика, когда тот проходил мимо или поворачивался к Найрону. Смуглой кожи почти не было видно из-под вязи причудливой серебристой татуировки, покрывавшей все лицо, шею и руки. На руке Найрон приметил тускло поблескивающий желтым перстень. Он даже дернулся от возбуждения. Перстень золотой, а значит баснословно дорогой! Неужели караванщики могут позволить себе носить такую роскошь?

– Найрон, перестань пялиться на него! Это невежливо. И они этого не любят!

Найрон оглянулся на шептавшего Корвина. Тот исподлобья с интересом наблюдал за караванщиком.

– Ты же сам пялишься!

Корвин усмехнулся.

– Я делаю это незаметно.

– И я буду незаметно, – буркнул Найрон, оглядывая заодно людей, сидящих на других скамьях.

Караваном путешествовал народ самый разнообразный: торговцы, чьи товары грудились на других платформах, сопровождающие их воины, несколько семей и одинокие путешественники, музыкант, тихонько бренчащий на крошечной клифе, мрачный сутулый мужчина, одетый в темно синий плащ с капюшоном, и четыре весело щебечущие девушки, которые с не меньшим интересом, чем Найрон, поглядывали на караванщика.

От наблюдений Найрона отвлекли несколько слуг караванщика, которые шумно пробежали мимо них с криками: "Водное погружение! Водное погружение!". Найрон испуганно дернулся к Корвину, бросил взгляд на родителей. Близнецы, играющие на полу в шарики, тоже подняли головы, вслушиваясь в удаляющиеся крики. Отец глянул вниз, за перила платформы, и успокаивающе пояснил:

– Не пугайтесь. Сейчас вокруг нас уплотнится воздух и мы полетим вниз, а потом нырнем в воду. Караванщик увидел участок неизменной воды и хочет искупать роклов. Люцис, Крея, сядьте рядом с нами, Найрон, придвинься ближе к Корвину.

Найрон сел вплотную к брату, настороженно оглядываясь вокруг. Люди сосредоточенно сидели на своих местах. Те, кто стоял возле перил или прогуливался, спешили рассесться.

Караван начал плавное снижение, а караванщик, стоя на горбатой спине ведущего рокла, резко взмахнул руками над головой, как будто бросил что-то вдоль платформ. Тут же Найрон почувствовал, как воздух вокруг него загустел и дышать стало труднее. Над платформами замерцал полупрозрачный голубой купол, оттолкнувший стайку шворхов, пролетевших слишком низко над караваном.

Посмотрев вниз, он со страхом осознал, что водная гладь уже совсем близко, но брошенный взгляд на расслабленные лица родителей немного успокоил: ничего плохого не происходит. Корвин с трудом положил руку на ладонь Найрона и с улыбкой медленно проговорил:

– Не бойся, караванщики так часто делают. Если не купание, знаешь, как здесь пахло бы?

И тут Найрон изумленно застыл. Конечно же, в книжках, что читала ему мама, об этом говорилось, но своими глазами он еще никогда такого не видел. Огромные крылья роклов почти полностью втянулись в складки бесформенного туловища, оставив по бокам лишь небольшую часть – плавники. Само тело их вытянулось, став тоньше и длиннее раза в два. И через мгновение караван с грохотом, который было слышно как будто издалека, врезался в синюю толщу воды, погружаясь все глубже. Мелькнули огромные валуны, извивающиеся лианы, сверкающий шар, тотчас же распавшийся на сотни крошечных огоньков, метнувшихся врассыпную.

Найрон изо всех сил старался не зажмуриться, ведь никто не боится, даже младшие хихикают, медленно тыча пальцами вокруг. Распахнув глаза пошире, он всматривался в темные глубины. Но больше ничего интересного так и не увидел. Зато почувствовав, что дышать стало еще труднее, Найрон с облегчением понял, что караван собирается взлететь. Стало гораздо светлее, вот уже сквозь воду виднеются облака, и роклы вновь отращивают крылья. Первый уже вырвался из воды и, мощно взмахнув ими, потянул караван в небо. Как только караван поднялся, купол над ними посветлел и воздух вокруг стал привычным. Скоро они снова летели высоко над водой и встречающимися иногда водоворотами, скалами и разноцветными участками суши.

– Мои дорогие! – на платформе возле большой темно-красной сферы с изображенным на ней гербом рода Нотисов – тремя солнцами, возвышалась бабушка. Улыбаясь, она развела руки в стороны, чтобы обнять сразу всех внуков, затем обняла маму с папой и пригласила их в дом. Из гостиной вышел дедушка и перецеловав внуков, обнялся с мамой, похлопал по плечу папу.

– Мира, Герг, мы так рады видеть наконец всех вас. Не теряйтесь, проходите в дом, мы ждем еще Смаленсов и Вистергов, и можно начинать праздновать, – говорил дедушка, ведя их в гостиную.

Там уже было довольно много людей. Найрон тихонько зашел следом за Корвином и, когда взрослые расселись на трех больших мягких диванах вокруг накрытого стола, отошел в сторонку. Он встал между двумя узорными шкафчиками, наблюдая, как Корвин и младшие присоединились к шумной стайке других ребят разных возрастов. Родители приняли участие в разговоре, который, видимо, уже шел до их прибытия. Придвинувшись к ближнему дивану и морщась от визгов, доносящихся от детской компании, Найрон прислушался: не станут ли и эти люди говорить родителям о том, какой он несчастный и бездарный.

– Так вот, эта демарго жутко требовательна к ученикам, которых принимает в свою школу, – вещала полная женщина с пышно взбитыми тусклыми волосами, – просто никаких компромиссов, никаких уступок! Если поступающий чуть-чуть не соответствует ее представлениям о том, на что должен быть способен высший мыследей, она ни за что не примет его!

– Да-да-да! – оживился сидящий справа от нее усатый мужчина, нервно оправляя рукава дорогой тканой рубашки, – она отказала в приеме сыну моих соседей, весьма талантливому мальчику. Но я скажу вам, чем объясняется эта ее "принципиальность". Я самолично слышал от… в общем… от мыследея, которому можно доверять, – тут мужчина понизил голос и окинул тревожным взглядом гостиную, – что она так строга, потому что сама – не Высшая!