Найрон, не моргая, смотрел на него.
– Я не хочу, чтобы отцу сообщали.
– Думаешь, кого-то это интересует? – Токвин встал и занялся чайником.
Найрон искал слова для того, чтобы как-то убедить учителя в том, что не нужно вызывать отца, но его прервали. Вернулся Аруго. Странно посмотрев на Найрона, повернулся к Токвину:
– Чуть не придушил. Пришлось приводить в порядок гортань и связки. Что там между вами произошло? Девочки ничего толком объяснить не могут, – это он спросил уже у Найрона, но за него ответил Токвин.
– Произошло то, Аруго, в чем разбираться я буду сам.
Тот, потупившись, словно нашкодивший ученик, пожал плечами и подал Токвину кувшин с соком. Покорный гигант особенно забавно смотрелся рядом с невысоким, худощавым Токвином в бесформенно висевшей на нем просторной рубашке. Найрон со все возрастающим восхищением смотрел на него. Да Токвин здесь всех в кулаке держит! Кто он такой? Появился полгода назад, и почти все учителя вкупе с демарго ходят перед ним по струнке! Он задумался, может ли прямо спросить его об этом. И тут же насмешливо себе ответил, что спросить он, конечно, может. Только ответа не получит. Уверенность в этом росла в нем с каждой минутой. Наблюдая раньше за быстрыми движениями Токвина, его четкими указаниями на уроках, командными интонациями в разговорах с другими учителями, даже за откровенной грубостью с демарго, он всерьез не задумывался о причинах такого поведения. А сейчас этот вопрос начал мучить его сильнее боли, полчаса назад разрывающей на части желудок.
Кто такой Даг Токвин? Не враг. Не друг. Бывший учитель школы средней ступени. Вроде бы, обычный высший мыследей. Но ведь другие его явно боятся. И чем так насолил ему Зарик? Он, конечно, действительно довольно неопрятен, но Даг относится к нему с какой-то…ну…чуть ли не ненавистью.
Вест, прихватив с собой чашку с дымящимся соком, вышел.
– О чем задумался? Если о том, как уговорить меня не посылать письмо твоему отцу, то можешь не напрягаться, – Токвин насмешливо смотрел на него.
Не успев себя остановить, Найрон выпалил, пожалев об этом в тот же момент:
– Почему вы ушли из школы средней ступени?! – закончив фразу, он приготовился к тому, что сейчас на него, наконец, обрушится гнев на удивление долго хранящего спокойствие учителя.
Но тот, лишь задумчиво покачав головой, махнул рукой в сторону камина. Переведя взгляд, Найрон заворожено следил, как языки пламени замедлили свои трепыхания, потемнели, став густого лилового цвета, и застыли совсем. А потом, после вторичного взмаха, ожили и вновь стали обычным огнем. Найрон посмотрел на Токвина. Тот, поправив ворот просторной рубашки, сказал:
– Все, что тебе нужно обо мне знать, Найрон, заключается в четырех вещах. Первое: я учитель. Второе: ты должен доверять мне. Третье: я не дам тебя в обиду. И четвертое: поблажек от меня не дождешься, – холодно улыбнувшись напоследок, Даг предложил проводить Найрона до гостиной, но тот, угрюмо покачав головой, отказался. Было уже время обеда и он пошел туда сам, засунув руки в карманы и, пытаясь представить себе реакцию отца.
Судя по испуганно расступающимся перед ним ученикам, весть об их с Микелом битве разнеслась уже, как минимум, по двум жилым сферам. Конечно же, благодаря Лисе и Кри. Но самого Микела видно не было. Найрона встретила шумная толпа в гостиной. Кто-то кричал, что он герой, кто-то – что дурак. Нашлись и такие, кто назвал Найрона убийцей. Видимо, Лиса очень красочно описала то, как он душил Микела, и не слишком вдавалась в подробности, рассказывая об ударе коленом. В стороне ото всех сидел в любимом кресле Найрона Тео и, не отрываясь, смотрел на него. Когда все угомонились, подробно допросив Найрона обо всем, что произошло в библиотеке, после того, как многие поменяли свои мнения о нем на противоположные, Тео подошел к нему, щекоча за ухом блаженно расползшегося по руке варанга.
– Пойдем, поговорим? Я недавно на одной плантации беседку обнаружил. И воины там не дежурят.
– Пошли, – Найрон провел пальцем вдоль варангова хвостика, тот лениво что-то проурчал в ответ.
Пройдя по мосткам к плантации нармики, они действительно в самой гуще деревьев увидели плетеную из злиса небольшую круглую беседку. Внутри были скамейки и круглый столик. Вытащив из кармана мешочек и, рассыпав сушеные фрукты и тянучки, Тео сел, положив Стича на стол. Тот, недолго думая, вцепился в сушеную нармику и принялся ее грызть, возбужденно подергивая пушистым хвостом.
– Я слышал, как Аруго говорил с каким-то человеком. Кажется, лекарем. Тот сказал, что ты мог погибнуть, если бы он не прилетел так быстро. Тебе повезло, что он оказался дома.
Найрон молчал, наблюдая, как варанг набросился на вторую нармику. Взял тянучку, бросил в рот и принялся лениво жевать. В лицо Тео он не смотрел.
– Зачем ты полез в эту бессмысленную драку?
Что-то этот вопрос начинает повторяться. Найрон, задумчиво жуя, рассеяно уточнил:
– Почему – бессмысленную?
– М-м-м. Дай подумать, – Тео поудобнее расположился на скамейке, сложил руки на груди, – Микел в два раза крупнее тебя. Он имеет высшие баллы по влиянию на живую и неживую природу. Наконец, он просто агрессивный мальчишка, у которого в голове слишком мало извилин. Сначала действует, потом думает. В отличие от тебя. У меня сложилось впечатление, что ты умен и предпочитаешь обдумывать свои поступки. И поступать разумно. А не бросаться на сильнейшего противника, который только и ждет предлога, чтобы причинить тебе боль.
Поморщившись от такого долгого словоизлияния, Найрон отрезал:
– Я уже все понял. Больше не буду. В следующий раз придушу его во сне.
Шутка не удалась. Тео удивленно расширил глаза.
– Не думал, что и ты так агрессивен. Откуда в тебе столько злости? – он отобрал у Стича третью нармику и погрозил зверьку пальцем. Стич ухватился за палец и повис на нем, подметая хвостом стол. Пытаясь его стряхнуть, Тео добавил, – может, это из-за шворхов и дерева? Ты боишься чего-то и так скрываешь свой страх?
– Зачем тебе в этом разбираться? – Найрону начал надоедать этот разговор.
– Мне хочется быть твоим другом. А быть другом кого-либо, не понимая его, довольно сложно.
– Разве у тебя мало здесь друзей? Тебя все полюбили, не успел ты отучиться первый день. Тебя хвалят учителя. И…и…Что ты ко мне привязался?! – Найрон вскочил. Мало того, что Токвин отчитал его. Мало того, что об этом сообщат отцу и он будет взбешен. Так еще этот Митчелл лезет со своими нравоучениями. И зачем только Токвин советовал ему дружить с ним?!
– Да ладно, не кричи. Я просто хочу, чтобы ты не влезал в неприятности. Добра тебе желаю, понимаешь? – Тео встал, насупившись, вышел из беседки и направился к учебному корпусу. Стич, выглядывая из-за его плеча, смотрел на Найрона, разочарованно шевеля маленькими круглыми ушами.
Только сев за обеденный стол, Найрон понял, что у него совершенно нет аппетита. Повозив ложкой в тарелке, и ничего не съев, он встал, чтобы пойти в спальню и немного вздремнуть. Усталость навалилась неожиданно и тяжело. В гостиную вошел Микел. Мальчики застыли друг напротив друга. Все, как по команде, оторвались от еды и уставились на них. Тео слегка отодвинул стул и отложил ложку, напрягся. Микел, со злобной опаской глядя на Найрона, сел за стол и принялся быстро есть, уставившись в тарелку. Разговоры и стук посуды возобновились. Найрон медленно пошел в спальню, не обращая внимания на провожающего его взглядом Тео. Краем уха услышал, как Лиса о чем-то спрашивает Микела, который неохотно отвечает.
Сев на кровать и, не успев снять свитер, Найрон упал на подушку и забылся глубоким сном. Очнулся оттого, что маленькие лапки, побегав по спине, улеглись между лопаток. Перевернувшись на спину, Найрон успел подхватить недовольно фыркнувшего варанга и посадить себе на грудь. Удивленно оглядевшись, он понял, что уже ночь. Все спали, часовая колба на полке показывала третий час. Почесывая варанга по животу, Найрон нащупал что-то твердое. Машинально отодвинув шерстку, с трудом разглядел еле заметный, толщиной в нитку, поясок вокруг живота зверька, на котором был закреплен крохотный шарик. Украшение на животе, там, где самая длинная шерсть – оригинально. Хмыкнув, плюхнул Стича рядом на подушку, развернулся на бок и закрыл глаза. Засыпая, почувствовал, как на нос безмятежно лег пушистый хвост, но отодвинуть его сил уже не было.
