Найрон ошарашено таращился на довольного Сёма, не имея понятия, как такой услужливый человек может кому-то не нравится. Но он тут же вспомнил, что Токвин ругал его за беспорядок. А беспорядка в его комнате хватило бы на десять низших школ. Протянув руку, он взял тряпки у Зарика, вымученно улыбнулся и, пробормотав "спасибо", взялся за дверь.
– А можно узнать имя маленького ученика? – кланяясь, поинтересовался Зарик.
– Найрон. Найрон Нотис, – ответил он, открывая дверь.
– Заходите еще, если что-то понадобится! – крикнул вдогонку Сём, – или просто поболтать…- эту фразу Найрон услышал с трудом, потому что Зарик почти прошептал ее.
Держа тряпки кончиками пальцев, Найрон раздумывал, что такого можно сделать, чтобы направить на Сёма гнев демарго. И так, чтобы Токвин знал: в этом его, Найрона, заслуга. Правда, при этом он испытывал странное, непривычное чувство несогласия с самим собой. Рассердившись, он остановился и топнул ногой, заставляя это чувство убраться куда-нибудь из своей души. Затем, глянув на тряпки, расплылся в ехидной ухмылке. Да, начать можно и с этого.
В спальне многие уже спали. Юркнув под одеяло, Найрон услышал за спиной шепот Микела:
– Эй! Нотис! Золото ходячее! Тебе недолго радоваться! Вот начнутся через полгода уроки боевых искусств, мы научимся драться и разделаем тебя, как нармику на уроках Томс! И Токвин тебе не поможет, на тренировках можно почти все!
Развернувшись на голос, Найрон, старательно скрывая страх, насмешливо прошептал в темноту:
– Тебе, Микел, до уроков боя дожить не удастся! Я постараюсь, чтобы тебя вышвырнули отсюда куда раньше, чем ты научишься махать своими жирными ручонками!
– Вы! Хватит уже! – сердито пробормотал какой-то старшеклассник, – а то сейчас оба пойдете вместо Сёма школу убирать.
Мальчики покорно затихли, в тишине было слышно их учащенное злостью дыхание, но скоро и оно замедлилось, стало сонным. Сквозь полудрему Найрон подумал, что будет неплохо, если ему удастся подбросить тряпки в такое место, где они вызовут наибольшее возмущение демарго. На этой светлой мысли он и заснул окончательно.
А проснувшись рано утром, когда все еще спали, он уже знал, что это за место. Замирая от осознания собственной отчаянной смелости, Найрон медленно проговорил одними губами:
– Кабинет демарго школы.
– Но если тебе не поверят? – прозвенел тонкий голосок в голове.
– Токвин – поверит. С радостью. Поверит он, поверит и Дэмайло. Их часто видят вместе, они много общаются между собой, значит – они дружны, – отвечал спокойно он самому себе.
– А если тебя застукают?! – заверещал голосок.
– Значит, надо сделать так, чтобы не застукали, – жестко сказал он голоску и тот, издав напоследок едва различимый писк, угомонился.
Уроки живологии, на которых они изучали известные растения и животных, вела яркая громкоголосая женщина, с прической из многочисленных желтых кудряшек. Кудряшки эти постоянно подскакивали при ходьбе и падали то вбок, то вперед, то назад, из-за чего очертания ее прически постоянно менялись. Звали учительницу Риса Немиза, хотя девочки между собой прозвали ее – Ряса Мазаная, и всячески над ней издевались, изображая на переменках ее подпрыгивающую походку и постоянно стремящиеся куда-то улететь кудри. Та, вероятно, догадывалась об отношении учеников и в долгу не оставалась. Получить на ее уроке высший балл было задачей не из легких.
Найрон же, поставив перед собой цель выяснить побольше о кабинете демарго, вместо того, чтобы слушать, прокручивал в голове все, что ему удалось узнать от старшеклассников. Пропуская мимо ушей объяснения Рисы относительно повадок злиса, он пытался собрать воедино ту отрывочную информацию, которую он получил от разных учеников.
Свой кабинет Некрис запирает велением. Значит, его веление может преодолеть только такой же, как он высший или Высший мыследей. Силой туда не проникнуть. Но Зарик убирает везде, и в кабинете демарго тоже. А тот далеко не всегда находится в школе. Что же, кабинет пылится в его отсутствие? Или Зарику отпирает Токвин? А если ему некогда? Путем осторожных расспросов Найрон выяснил и это. Оказывается, Дэмайло применяет веление так, чтобы его можно было на время снять, постучав в дверь определенным образом. Что Зарик и делает, когда приходит туда убираться. Да, огорченно подумал Найрон, все-таки демарго доверяет Зарику. Неужто ему могут не поверить?
Слушая в пол-уха Немизу, и машинально листая учебник, Найрон подбодрил себя тем, что демарго может и не доверяет Зарику, просто по-другому не получается. Не всегда у него и Токвина есть возможность быть в школе, а уж об их любви к чистоте все знают. Глядя на других учеников, Найрон открыл тетрадь, и взял в руки перо, обмакнул в водяной пузырек с зелеными чернилами. Немиза начала диктовать, микрада ее побери! Записывая за ней, он умудрялся продолжать думать о своем, правда, ценой неразборчивого почерка и многочисленных помарок. Раз Сём может входить в кабинет демарго, когда того нет в школе, значит, сможет войти туда и тогда, когда Дэмайло в школе, но не в кабинете. Найрон сузил глаза, уставившись в никуда, не замечая ничего вокруг. Заставить Зарика открыть кабинет демарго, когда тот выйдет, и подбросить тряпки. Но как заставить? Если бы еще эта компашка почаще выпускала Найрона из вида…
Когда через пять дней Токвин с Дэмайло вечером вышли из учебного корпуса и направились в одну из дальних жилых сфер, а Микел с товарищами ушли в библиотеку, Найрон понял, что более удобного случая может и не представится. Метнувшись к комнате Сёма, он быстро постучал, и заскочил внутрь. Не успел тот поздороваться, как мальчик выпалил заранее заготовленную фразу о том, что демарго просил срочно убраться у него в кабинете, пока он будет в жилом корпусе. Зарик, пожав плечами, взял в руки несколько тряпок, веник и совок, и направился к кабинету. Когда же Сём тихо и неразборчиво постучал и вошел в кабинет Дэмайло, Найрон, внимательно огладываясь по сторонам, заглянул в приоткрытую дверь, позвав Сёма. Тот обернулся.
– Я забыл сказать, что демарго просил вытереть там пыль, – ткнул он почти наугад в сторону книжного шкафа.
Подождав, пока Зарик встанет на скамеечку и начнет, пыхтя, протирать пыль наверху, Найрон быстро бросил предварительно вымазанные в пыли тряпки под красивый узорный стол.
Отойдя, начал наблюдать за входом и коридорами. Время он выбрал весьма удачно. Ученики ужинали в своих гостиных, учителя – в своей. Зарик, довольный собой, вышел из кабинета, запер его, постучав так тихонько, что Найрону снова не удалось ничего разобрать.
– Маленький Найрон не попьет с Зариком горячего сока? – спросил он.
Найрон покачал головой. В горле появился комок. Глаза Зарика лучились таким теплом, что он захотел признаться ему во всем, но внезапно в коридоре со стороны библиотеки появились Микел и Нитс. Сём, вздохнув, пошел к себе. Подождав, пока тот пройдет мимо, мальчики, тонко хихикая, приблизились к Найрону. Он насторожился, но среагировать не успел. Когда Нитс, едва взмахнув рукой, пустил ему в глаза пыльную волну, Найрон захлебнулся кашлем, глаза стали гореть, как будто их обожгло огнем. Зажмурившись и не отнимая ладоней от лица, Найрон яростно подумал: КАК Зарик убирает школу, если в коридоре полно пыли?! Микел с Нитсом уже давно убежали, а Найрон, с трудом разлепив глаза и спотыкаясь, побрел в спальню. Значит, он их недостаточно напугал. Они думают, что он не сможет защитить себя. Думают, он спустит им это с рук. Внутри закипала белая, ослепляющая ярость. Найрону начало казаться, что она сочится из него, выступая сверкающими каплями на ладонях. Но, опустив взгляд, он убедился, что они просто покраснели из-за того, что он тер ими глаза.
Дойдя до спальни, Найрон твердо решил довести дело с Зариком до конца, и во что бы то ни стало заручиться поддержкой Токвина. Такой, которую увидели бы Микел со своими дружками.
Засыпал Найрон с трудом. Ему не давало уснуть ощущение присутствия рядом Микела и остальных. Казалось, что они сверлят его злыми взглядами, но когда Найрон осторожно обернулся, понял, что все давно спят. Возмущение захлестнуло его тяжелой волной: эти придурки спят, а он мучается бессонницей! Сердито бухнувшись обратно на подушку, Найрон закрыл глаза. Сначала подушка не желала принять удобную форму, выпячиваясь бугорками. Потом одеяло сползало вниз, кровать противно поскрипывала, а матрас будто стал тверже, чем вчера. А потом Найрон плыл в изменчивой воде, которая тянула его на глубину. Нет, не вода тянула. Это мама держала его за руки и тянула за собой, вниз. В умаляющих голубых глазах ее стоял немой крик. Губы не шевелились, но у Найрона в ушах он звенел, оглушая.
