– Варанги очень хорошие защитники, малыш. Когда будешь путешествовать, всегда бери его с собой.
На удивленный возглас Корвина о том, что Нот маловат для того, чтобы быть даже плохим защитником, Окис рассмеялся и, шумно высморкавшись, проговорил:
– Не, малыш, он-то конечно мал, но ты не прав! Если кто попробует обидеть тебя при Ноте, я ему не завидую.
Корвин решил, что Окис так пошутил, но в общем, был очень доволен. Кроме его лавки они с папой побывали и в других, купили Корвину специальную замшевую сумку для школьных учебников, несколько наборов для письма и пару тканых рубашек.
Найрон и младшие как раз с удовольствием поглощали купленные на сдачу сладости и обменивались впечатлениями от рассказов Корвина, когда вернулась мама. Отец уже вернулся с работы и встретил ее на пороге. Поставив сумку на пол, она ткнулась в его плечо и что-то прошептала. Потом отклонилась от растерянного отца и обвела детей рассеянным взглядом, улыбнувшись. Найрону показалось, что – через силу. Но спустя мгновение младшие с визгом повисли на ней, и Найрон тоже подошел. Ослабевшими руками мама обнимала детей, а Найрону пришло в голову, что она, верно, очень устала.
Через несколько дней маму было не узнать. Ее внимание полностью поглотила подготовка застолья в честь сразу двух праздников: скорого поступления Корвина в школу средней ступени, которое уже подтвердил Вир, и дня рождения Найрона. Своего девятилетия он ждал с нетерпением. Стать старше еще на один год! Получить подарки и поздравления. Пусть даже у него нет друзей, но мама с папой на их дни рождения звали всех соседских детей. А уж те без подарков не придут. Найрон усмехнулся: не дружба, так хоть что-то. Еще мама пообещала ему полет в город. Он тоже попадет в те лавки, в которых был Корвин, и сможет выбрать себе подарки от родителей. Он уже стал подумывать о нескольких коробочках с фруктовыми тянучками и еще одной книге сказок с живыми картинками, но вспомнил о небольшом кинжале, который Корвин видел в лавке костяного оружия. Вот, если бы уговорить маму на такой подарок. Но он слишком дорогой наверное, огорчился мальчик и тоскливо подумал, что придется обойтись тянучками и книжкой.
За два дня до застолья маме под руку лучше было не попадаться. Даже папа старался уходить на работу пораньше, а приходить попозже. Только Нот не страшился ее гнева. Он время от времени отважно подбирался к ней сзади и начинал скакать и дергать зубами за юбку. Мама терпела долго, но в конце концов не выдержала и пустила в него воздушную волну, а сверху еще и отвердевшими брызгами воды обдала. Возмущенно шипящего зверька проволокло по полу, несколько брызг стукнуло по ушам и носу. Не сумев сохранить хмуро сосредоточенное выражение лица, мама расхохоталась. Нот, привычно фыркнув, выстрелил хвостом вверх и гордо удалился под диван. Там он свил себе гнездо: натаскал каких-то ниток, обрывков кожи, тряпочек и клочьев шерсти шворхов с платформы. Теперь он злобно моргал оттуда черными блестящими глазами и пофыркивал, когда она проходила мимо.
Мама носилась по дому и платформе, находясь, похоже, в трех местах одновременно. В кухне на столе, подчиняясь ее велениям, овощи разделялись на пластинки, огромные куски мяса запекались, вращаясь над очагом, фрукты сушились под созданным ею горячим ветерком, а в огненном шаре, что тихонько посверкивал в камине, пеклись ягодные пироги. С платформы она перескакивала на плантации за плодами и пузырями с очищенной деревьями водой. Гуляющий по дому сквозняк под ее велениями очистил все от пыли, а водяной шар, отскочив от руки, разлетелся на мелкие брызги и обмыл пол.
Корвин с Найроном предлагали помочь ей, но она отказалась. Сказала, что быстрее и проще сделать все самой, чем объяснять другим, что от них требуется. Хотя Найрону показалось, что причина в другом.
И вот, настал долгожданный день. Лежа утром в постелях, Найрон и Корвин переглядывались и перемигивались, прыская по очереди в ладони. Младших в кроватях уже след простыл. Наконец, в гостиную торжественно вошла процессия: Люцис с Креей, в чьих вытянутых руках с недовольной мордочкой сидел Нот с красной ленточкой на ухе, мама с пирогом и папа, прячущий руки за спиной. Правда, ему не удалось скрыть от их пытливых взглядов объемистые замшевые мешки и пакеты из толстой коричневой бумаги.
Первоклашка с именинником радостно крича, спрыгнули с кроватей и, подбежав к процессии, перецеловали всех, в том числе и Нота, оказавшего яростное сопротивление.
Подарки были от родственников, которые не могли приехать сами. Тут были книжки с живыми картинками, особенно Найрону приглянулась огромная книга в плетеной обложке. Мельком пролистав ее, он понял, что она о легендарных военных историях. Мама поморщилась, когда ее увидела, но Найрон так радовался, что она согласно кивнула головой. Были набор костяных шаров для игры в редук, связка карандашей с колпачками в форме животных, набор красок для росписи по дереву, узорные шкатулки от Мэлона и Нади, несколько тканых рубашек, коробочки с сушеными фруктами и ягодами, мешочки с цветными водяными шариками и множество прозрачных леденцов. Покопавшись как следует в подарках, мальчики в сопровождении радостно подталкивающих их в спины двойняшек, помчались на кухню, где все немедля приступили к пиру. А вечером их ожидало застолье с гостями и снова подарки.
На следующий день, который должен был быть не менее радостным, потому что мама обещала взять его в город, Найрон со счастливой улыбкой вспоминал свой день рождения. Все вышло просто замечательно: пришли пятнадцать соседских детей и несколько взрослых, их родители. После вкуснейшего угощения дети играли в прятки, в редук и угадайку, было весело. И с ним, Найроном, играли так же охотно, как с братьями и сестрой. Правда, он не пытался влиять на вещи… В общем, дети вдоволь наигрались, налюбовались подарками и здорово провели время, пока взрослые гости о чем-то судачили за столом с папой и мамой.
И это было не все. Найрон бросил довольный взгляд на тускло поблескивавший голубоватый брусок, стоявший на столе. Его подарил незнакомый Найрону худой бледный мальчик с серыми жиденькими волосами. Он назвался Ренотьё, "…зови меня просто Рен". Сказал, что их семья будет теперь жить неподалеку. Они пока остановились у родственников, но совсем скоро построят свой дом. Рен объяснил, что брусок – это вода. Веление мастера сделало из нее весьма необычный отражатель. Если посмотреться в него – увидишь свое отражение. Но, если смотреть в него часто и подолгу – отражение постепенно проявится на его поверхности, станет цветным и четким, как картина.
Найрону понравилось, что Рен не спрашивал его о том, какой он мыследей, низший или средний, и о том, какие веления он уже освоил. Не сплетничал о других и не хвастался своими родителями. После того, как все вместе наигрались и разошлись по компаниям, они сели в небольшое, уже потрепанное, а потому никем не любимое кресло, и принялись рассматривать подаренные книжки, обмениваясь впечатлениями.
Рен рассказал, что его отец – новый помощник Библиотекаря в Легарите, а мама – лекарь. И хотя при такой работе они могли быть только высшими мыследеями, он говорил об этом так спокойно, будто о пейзаже за окном. Пусть Найрона и разбирало любопытство относительно силы Рена, он удержался от вопроса. Когда захочет, сам скажет. Ведь он сам не хотел бы говорить новому другу об опасениях отца. Во всяком случае, пока.
В том, что они с Реном станут друзьями, у него не было сомнений. И Найрон теперь лежал счастливый, и улыбался в подушку, не столько от большого количества прекрасных подарков, сколько от мыслей о новом друге.
Когда они с мамой собрались и полетели к каравану, Найрон никак не мог перестать думать о Рене и об их будущей дружбе. Настроение слегка портило только то, что мама снова стала хмурой. Она неохотно отвечала на вопросы и думала о чем-то своем. Найрон подумал, что она, наверное, переживает из-за его неудач на уроках Вира. Ведь наверняка тот сказал ей о кожаных лоскутках! Расписал, насколько хуже обстоит с ними дело у Найрона, чем у Люциса и Креи. От этих мыслей он отвлекся только в центре города, когда они, спрыгнув с каравана, полетели к первой лавке. Небольшая коричневая сфера с вывеской "Великий портняжка Пуль" висела рядом со сферой побольше – домом портного-мыследея. Опустившись на порог, они прошли в узорные двери и очутились в крошечном круглом помещении. Крошечным оно казалось не из-за своих размеров, а из-за того, что было заставлено полками и вешалками с самой разной одеждой. Здесь были тканые платья и рубашки, кожаные и замшевые брюки, юбки, куртки и плащи всех цветов и размеров. От этого изобилия мысли Найрона разбежались, он забыл зачем они сюда пришли и стоял, приоткрыв рот и распахнув глаза. В чувство его привел мамин голос:
