В салон заглянула стюардесса, прерывая разговор. Последовали стандартные вопросы не нужно ли что пассажирам. Получив отрицательный ответ, девушка испарилась, аккуратно прикрыв дверь.

За иллюминатором мелькнули барашки редких облачков на фоне голубого неба. Взгляд скользнул вниз и зацепился за значок на лацкане пиджака в виде расправившегося крылья сокола. Теперь это обязательный атрибут, как принадлежность к клану Бельских. У Юлии похожий, но выполненный в более изысканном виде, как и полагается женским украшениям.

— Девяносто процентов населения безвольны и аморфны, они идут туда, куда их гонят и не испытывают от этого проблем, — размеренным тоном начал я. — Еще пять процентов имеет мнение и умеет думать. Эти более независимы, ими труднее управлять, однако их мало. Оставшиеся либо находятся вне системы, либо связаны с ней, получая привилегии, недоступные остальным. Такова структура почти любого общества.

Сказал и перехватил пронзительный взгляд из-под платиновой челки.

— Знаешь, а ты удивительно быстро освоился. Роль властителя Удела тебе даже к лицу. Когда ты говорил, у тебя на лице появилось выражение этакой холодной надменности и отстраненности, — сказала Юлия и посоветовала: — Не теряй его, на Совете может пригодиться.

Я хмыкнул, отвесил шутливый поклон.

— Слушаюсь, моя повелительница.

Однако княжна не приняла веселый тон.

— Что касается всего остального, то ты прав. В некоторых родовых корпорациях даже изучают данный феномен, пытаясь воздействовать на социум в своих интересах. Есть специальные отделы, которые занимаются отслеживанием настроением масс. Это называется поведенческими реакциями.

— Потому что овцами легче управлять? — я поднял на собеседницу вопросительный взгляд. Мне ответили прямым взглядом.

— Именно поэтому, — последовала короткая пауза. — На этом фоне твои попытки заигрывания с обычными людьми выглядят смешными. Ты ведь этого добиваешься? Хочешь завоевать популярность у простого народа?

В ответ снова неопределенное пожатие плеч.

— Только ты сам говорил, что большинство без инициативны и послушны, как ты собрался их вести за собой?

В этот раз я решил все же ответить.

— Зачем вести за собой? Достаточно чтобы они испытывали чувство благодарности, — сказал я и сразу продолжил: — Ты права, я изучал экономическую статистку и финансовые показатели за последние десять лет, и даже без профильного образования могу сказать, что дела в Уделе не очень. На поставках Конденсата наживается узкая прослойка лиц, связанная либо с Советниками, либо с корпорацией Бельских. До рядового обывателя деньги почти не доходят. Хуже того, за последнее время чиновники приняли несколько неверных решений, еще больше ухудшив ситуацию и нанося урон карману простых людей. Это создает напряжение в обществе.

Юлия прищурилась.

— Хочешь направить народный гнев в нужное русло? — спросила и сама же заметила: — Ты сам назвал их стадом баранов, почему думаешь, что они пойдут за тобой?

Я устало вдохнул. Кажется меня слушают, но не слышат. Или не желают слышать. А главное понимать. Разговор начал утомлять.

— Во-первых, я не называл никого баранами. Во-вторых, еще раз повторяю — я не собираюсь вести за собой. Всего лишь хочу сделать жизнь людей чуточку лучше.

И вот тут до нее наконец дошло, глаза княжны расширились.

— Сделать лучше, но при этом указать на тех, из-за кого жизнь была хуже? Ты спятил? Это же гражданский мятеж! Они снесут администрацию и Советников, а заодно и всех нас!

Ну это она загнула. На самом деле никакого желания устраивать революцию я не испытывал. Слишком хлопотно, и чего греха таить опасно. Начнешь строить справедливое общество, не справишься, и сам окажешься на колу. На хрен такое счастье. Становится всеобщим благодетелем не входило в мои планы. Зато входило другое.

— Ты мыслишь слишком прямолинейно, — скривился я. — Идея не зависеть ни от Советников, ни от правящего рода, конечно, заманчива, но мы оба знаем, что это нереально. По крайне мере не с такой системой управления.

— Тогда чего ты хочешь? Провести реформы? — Юлия так увлеклась разговором, что наклонилась вперед, оперившись локтями на колени.

— Провести реформы и заслужить благодарность населения Удела, — я развел руками. — Разве это плохо?

— Чтобы когда тебе найдут замену, преемника как минимум не так хорошо встретили, — сообразила Юлия и быстро поправилась: — Если найдут замену.

Я усмехнулся.

— Не если, а когда. Дядя Герман спит и видит, как бы удавить неудобного бастарда, чтобы поставить послушную фигуру. И рано или поздно у него это получится.

— Да брось, никто не… — поспешно проговорила Юлия и замолкла под моим насмешливым взглядом.

Ну да, не ищет, а терпеть меня будут по доброте душевной, из-за природного обаяния. Пока Советники и Бельские думают, что грязную работу за них выполнит Совет, опасаться действительно не стоит. Плюс признание Озером висит дамокловым мечом, влияя на поставки Конденсата. Но стоит чему-нибудь измениться, как цепные псы получат команду фас и наглого чужака разорвут в клочья. Я понимал расклады, поэтому старался подселить соломки там, куда возможно придется падать.

— Смотри, столица показалась, — я кивнул на иллюминатор. Юлия бросила рассеянный взгляд, но предпочла вернуться к журналу.

Сверху главный город Конфедерации напоминал лоскутное покрывало. С юга и запада неряшливое полотно исторической застройки с редкими вкраплениями современных зданий. Север и восток более ухожены, даже есть островок новомодного Сити, увенчанного свечками небоскребов.

В центре знаменитый холм, бывший прибежищем в древние времена Круга Волхвов. Теперь на склонах разбросаны представительства кланов, а вершину венчает Зал Совета, монструозное сооружение, прозванное в народе за помпезность — Собором.

Именно там будет проверка на одержимость. Остальные князя не допустят, чтобы один из них стал безумцем, тем более взошел на трон Удела, поставляющего столь ценное сырье, как Конденсат. В случае провала, новоявленного властителя сместят общим решением Совета, и там же скорее всего убьют. Не многим это понравится, так как будет бросать тень на их собственные привилегии, но иного пути нет — никто не допустит в свои ряды одержимого.

Забавно, но страха нет, только раздражение, что приходиться выполнять волю старых придурков, боящихся любой мелочи, могущей помешать им править дальше.

— Может устроить им революцию? Было бы забавно, клянусь всей магией мира, — я ухмыльнулся.

Услышавшая меня Юлия поморщилась, но ничего не сказала, вновь уткнувшись в журнал.

Самолет начал заходить на посадку.

3.

Створки разошлись, открывая ворота из кованного железа. Шины прошуршали по асфальту, въезжая на подъездную дорожку. Кортеж растянулся, поэтому привратникам пришлось подождать, пока последний внедорожник втянется внутрь.

У парадного входа выстроилась линия местной прислуги. Не часто хозяева баловали столичную резиденцию своими визитами.

— Что-то их слишком много для представительства, в котором никто не живет, — заметил я, выходя из машины, не дожидаясь, пока подскочивший охранник откроет дверь.

— Здесь бывают не только Бельские, гостевыми покоями разрешено пользоваться чиновникам Удела и высшему корпоративному менеджменту, когда они посещают столицу, — пояснила Юлия, выбираясь с другой стороны лимузина.

— То есть, клановое представительство используется в качестве гостиницы, — хмыкнул я. — Неудивительно, что к правящему роду даже обычные бюрократы относятся с пренебрежением.

Княжна наградила меня пронзительным взглядом.

— Никто не относится к нам с пренебрежением, — отчеканила она, сделав вид, что не заметила, как у части прислуги отвисла челюсть, услышав, о чем спорят приехавшие аристо.

А вот главный управляющий схлынул с лица. В отличие от рядовых слуг, он моментально просчитал куда может привести подобный разговор, и даже спрогнозировал чем все это может в итоге закончиться.