А вот Скрябина пришлось оставить дома. Вечно бубнящий о миролюбии бюрократ будет не к месту на встрече с хищниками, привыкшими пожирать не только чужих, но и своих, если последние проявляют слабость.

— И вообще любого, кто попадется на зуб, — тихо хмыкнул я, без особой радости думая о предстоящем мероприятии.

Совет является высшим управляющим органом Конфедерации, внутри него, как и внутри другой подобной структуры, есть различные фракции и группировки, со своими целями и интересами. При другом раскладе ритуал признания мог быть обычной формальностью, где новичка поддержали бы все, но со мной ситуация иная.

Бельские слишком долго вели жизнь затворников и уже на протяжении нескольких десятков лет не являлись активными участниками политики. При этом Северный Удел вел бизнес со многими, одновременно сохраняя дистанцию. Это создало Бельским репутацию высокомерных снобов, не желающих опускаться до общения с остальными кланами. Что в свою очередь повлияло на популярность северного клана.

Бельских недолюбливали, это факт. У них почти нет друзей в столице, и это тоже факт. Все это в совокупности может повлиять на заседание Совета, на котором будет решаться не только моя судьба, но и судьба всего Северного Удела, а точнее Озера Грез, до которого многие бы хотели добраться.

Заиметь столь мощный источник, значит сделать собственный клан еще сильнее. Другое дело суметь совладать с ним, но это уже мелочи, которые патриархов не волновали. Главное убрать соперника, а затем приниматься за дело.

Они будут решать проблемы по мере поступления. И первой проблемой буду я — бастард, неожиданно ворвавшийся в ряды магической высокородной элиты. Против такого будут все, не стоило обманываться иллюзиями. Даже Дашковы, чью дочь я спас, не станут помогать, потому что речь идет о высокой политике.

— Стая гиен, перестрелять бы их всех, — едва слышно пробормотал я, но Юлия среагировала.

— Что ты сказал?

Я повернулся к ней.

— Да так, мысли вслух.

Отвлекая, легкая вибрация пробежала по корпусу самолета. Сработали встроенные в фюзеляж артефакты, усиливая защиту на высоте десяти тысяч метров. Теоретически даже зенитная ракета класса «земля-воздух» с умной системой наведения и особой начинкой в боеголовке не сможет уничтожить клановый борт.

Поправка — полностью. А вот сбить может. Как минимум вынудит зайти на экстренную посадку. Но шансы на выживание весьма высоки, подобные аппараты специально конструировали особо живучими.

— Эсминцы готовятся к выходу в море, — сообщила Юлия, небрежно отбросив журнал. Взгляд девушки пробежался по экрану телефона, куда пришло короткое сообщение. — Два отряда гвардии в полной боевой выкладке поднялись на борт, по одному на корабль.

Я молча ждал продолжения, зная, что оно обязательно последует. Обязано последовать. Иначе угроза отрезать клан Бельских от Священного озера будет приведено в исполнение.

— Четыре боевых мага из правящего рода возглавили операцию возмездия. По два на борт. Плюс еще шестеро в резерве на случай непредвиденных обстоятельств.

— Как они собираются добираться до места в случае необходимости? — уточнил я.

— На скоростных вертолетах. Три вертушки будут ждать на низком старте, готовые прийти основным силам на помощь. Так же подняты по тревоге приграничные заставы и военные базы.

То есть, почти все вооруженные силы Северного Удела приведены в боевую готовность. Наверное, впервые за последние десять лет.

— Какой приказ у эсминцев? — спросил я, думая, что последует заминка. Но Юлия ответила четко, словно исполняла доклад.

— Проверка всех встречных судов под флагом Скандинавского альянса. В случае обнаружения у членов экипажа символики или атрибутики неоязычества силовой допрос на предмет причастности к совершенному нападению. После подтверждения физическая ликвидация и продолжение миссии.

Иначе говоря: вскрыть глотку и за борт, кормить рыб. Сурово. Но справедливо.

— При отказе остановиться для досмотра эсминцам разрешено применять бортовое вооружение вплоть до торпед и крылатых ракет.

На секунду я задумался. Вот что значит дать свободу застоявшимся воякам. Надеюсь, они там не спалят к чертям собачим пару прибрежных городков. С другой стороны, мы защищаемся, а значит любые средства хороши. Надо преподать жесткий урок, чтобы остальным неповадно было лезть на территорию Северного Удела. Старый князь подпортил репутацию владык севера, ведя миролюбивую политику (пацифист херов), надо это менять.

— Пусть возьмут пленных для показательного суда, — велел я.

— Будешь их казнить лично? — спокойно уточнила Юлия.

Насаженные на ледяные пики европейские наемники на многих произвели впечатление. Обдумав идею, я отрицательно покачал головой.

— Нет, пусть их повесят где-нибудь на берегу северных границ, в качестве наглядного примера.

Княжна невозмутимо кивнула, словно до этого каждый день слушала подобные приказы.

— А что делать с захваченными траулерами? Если на них обнаружатся последователи неоязычников?

Корабли? Что в таких случаях делают с кораблями? С преступниками понятно, а с их добром? Кажется принято забирать в казну? Но не будет ли это выглядеть, как пиратство? В конце концов проводится операция возмездия, а не грабеж.

— Пусть топят, — после секундного размышления решил я.

Мне ответили внимательным взглядом.

— Уверен? Промысловые траулеры стоят дорого.

Юлия ждала ответ, закинув ногу на ногу, в отличие от меня она сидела в пол-оборота по ходу движения самолета на небольшом диванчике.

— Уверен. В конце концов это миссия священного права мести, а не разбойничий набег.

Взгляд из внимательного стал скептичным.

— Кстати, ты в курсе, что все движения денежных масс внутри кланового банка отслеживаются? И что переводы, особенные крупных средств, стоят на особом контроле?

Я ждал этого вопроса, но не волновался. На уроках по бизнесу в Серебряном Ручье учили не только открывать банковские счета, среди прочего там рассказывали об уловках как скрыть деньги, причем не только от обычной проверки, но и от строгого ока налоговой службы.

Преподаватель по финансам был опытный дядька и понимал, что золотой молодежи в жизни придется не только тратить семейные деньги на кутежи, но и прятать их от любопытных глаз в оффшорных зонах.

Отследить выведенные суммы невозможно, я это точно знал, потому что заплатил хорошую комиссию, проводя электронные переводы через цепочку подставных лиц. Этим занималась специальная контора, дерущая за свои услуги в три шкуры, но и отрабатывающая по полной. Так что деньги ушли и осели на безымянных счетах вдали от Северного Удела.

— Хочешь подстраховаться, на случай если ничего не выйдет? — спросила Юлия.

Она знала о детдоме, о статусе бастарда, ей и в голову не могло прийти, что деньги не для личного пользования. Точнее для личного, но не только. Про Глебова, фанатика от науки, повернутого на Хладе и Конденсате, никто из Бельских не знал. И я намеревался проследить, чтобы так оставалось и впредь. Он был моим джокером, на случай, если исследования увенчаются успехом.

Не получив ответа, а лишь неопределенное покачивание головой, княжна продолжила:

— И еще, ты знаешь, что запросы во внутреннюю клановую сеть отслеживаются? И что твое внимание к разделу статистики не осталось незамеченным. Зачем тебе это? Хочешь что-то узнать?

— Вроде того, — я ушел от прямого ответа.

Но как оказалось у платиновой блондинки на это имелось свое мнение.

— Если верить записям ты изучал экономический блок, сравнивал показатели за последнее десятилетие.

Захотелось выругаться. Как в анекдоте блин, спокойно посрать нельзя, все сразу узнают.

— Какого черта вы следите за собственными сетями? — спросил я, и понял, что сморозил глупость.

— Потому что это наши сети, — спокойно ответила Юлия.

Ну да, логично, сетевые взломщики, хакеры и другая подобная публика не дремлет. Конкуренты из других кланов и родовых корпораций опять же. Многим охота узнать внутреннюю кухню друг друга.