— Пятое орудие будущего — универсальный модуль планирования и коррекции.

Мрак за спиной сгустился в некоего гибрида драконьих и самолетных крыльев, совместившего в себе черты и первых, и вторых. Сразу после этого вдоль хребта протянулась огнедышащая ящерица, обращенная мордой вниз, а длинные щупальца-лапы плотно обвили мой торс.

Ящерица изрыгнула огонь, и я взлетел на ревущей струе прямо к заплывшим глазам великана. И тут же приголубил его очередью кумулятивных снарядов, которые по задумке должны были ослепить гада за пару подач.

Вот только ничего подобного не произошло.

Зато старик махнул толстенной сосной, точно свернутой в рулон газетой, и отправил меня в полет на такой скорости, что в ушах засвистело так, как если бы рядом взлетали реактивные истребители. Но это далеко не самое страшное, что ждало меня впереди.

Ментальная связь порвалась так резко, что от мощной отдачи я врезался спиной в кресло так, что едва его не опрокинул. Руки тряслись, сердце выдавало под сто пятьдесят bpm, по лицу и шее катился холодный пот, а душу обуял страх, какого прежде испытывать еще не доводилось.

— Савва! — Яра подскочила ко мне и схватила за плечи. — Ты в порядке?

— Более-менее… — я зажмурился и попытался сосчитать до десяти, чтобы успокоить распаленные нервы, но почти сразу же сбился.

А что же до моей черноволосой знакомой? А она спокойно спала в обнимку с подушкой и явно наслаждалась сновидениями.

— Мне надо выпить, — я облизнул пересохшие губы. — И много.

Кружка пенного привела меня в чувство. Айка же привела из спальни йотуншу и усадила за кухонный стол. Девушка выглядела сонной и уставшей, но, тем не менее, весьма довольной, будто на некоторое время забыла о гложущем бремени.

— Простите, что так быстро заснула. Надеюсь, я ничего вам не испортила?

— Мы вроде бы договорились, — устало проворчал в ответ, — что ты заканчиваешь извиняться.

— П-простите… — девушка вздрогнула и хлопнула себя по губам. — То есть, хорошо.

— Фрида, — я подался вперед и облокотился на стол. — Что ты можешь рассказать об огромном злобном великане?

Девушка приподняла брови:

— Боюсь, ничего.

— Уверена? Подумай хорошенько. Он толстый, с большим носом, рыжей гривой и длинной бородой.

В темных глазах сверкнуло узнавание:

— По описанию похоже на господина Фродгара — моего отца. Но он не великан, а гном.

— Послушай, — я в задумчивости постучал ногтями о доску, собрался с мыслями и продолжил: — На самом дне твоего подсознания я встретил девочку, очень похожую на тебя в детстве, за которой гонялся злобный гигант, очень похожий на твоего отца. Я юрист, а не психолог, но даже мне кажется, что тут какая-то фигня сокрыта. У вас вообще нормальные отношения?

— Мой отец — добрый и достойный гном, — Фрида отвела взгляд. — Это все, что я могу вам сказать.

— Жаль. Возможно, это единственный способ тебе помочь.

— Простите, — она неуклюже смахнула челку со лба, — но это личное, а мы — едва знакомы.

— Тогда давай познакомимся поближе, — я поднял ладони и откинулся на спинку. — Пустим чарку по кругу, кто выпьет — тот рассказывает что-нибудь о себе или своей семье.

— Я не хочу пить, — буркнула йотунша. — Хмель — языку враг.

— И не только ему. Тогда давай заварим чаю.

— Я… не думаю, что все это — хорошая затея.

— Фрида, — я взглянул на несуществующие часы на запястье. — У нас очень мало времени, а маленькой девочке в пустом городе очень нужна помощь. Пока девочка не избавится от рыжего титана, она не сможет раскрыть свои таланты, одолеть страх и победить в славном поединке. Я пытался убить гиганта, но ничего не вышло, как ни старался. Думаю, сделать это можешь только ты, а я могу лишь подсказать, какое оружие выбрать. Потому что то, что я увидел, прямо связано с твоим детством и отношениями с отцом, но я понятия не имею, как растолковать видение. Поэтому давай ты сама все расскажешь, пока я сдерживаю ту чушь, что ломится мне в голову.

— Я поставлю чайник, — после недолгих колебаний ответила хозяйка.

Пять минут спустя перед нами стояли глиняные чашки такого размера, что куда лучше подошли бы для пива, и большая тарелка с лесными орехами и козьим сыром. Фрида сжимала чашку ладонями и таращилась на свое отражение в дрожащей глади, всем своим видом давая понять, что предстоящий разговор страшит ее сильнее, чем пытка.

— Предлагаешь — начинай, — переиначил я расхожую фразу. — Так что вот моя история. Мои родители, — в груди внезапно потеплело и защемило одновременно, — никогда не орали на меня и уж тем более не поднимали руку. Зато подробно рассказывали о последствиях моих шалостей и необдуманных решений. Начиная от того, почему нельзя таскать котов за хвосты и заканчивая опасностью случайных связей. Большую часть они объясняли достаточно доходчиво, и у меня не возникало желания проверить это самому. Наверное, из-за этого я и пошел в юристы — люблю, когда каждый проступок детально разобран, а наказание за него — обосновано. Однако я далеко не всегда безоговорочно следовал наставлениям родителей. Некоторые моменты приходилось прорабатывать на собственной шкуре.

Я выждал паузу, и когда собеседницы достаточно заинтриговались, продолжил:

— Когда я был маленьким, у нас во дворе стояла площадка для состязаний с высоким забором. Причем не простым — меж железными столбами крепились рамы с сетями, чтобы мячи и прочие снаряды не летели в прохожих. И вот как-то раз мы с моим другом поспорили, пролезет ли голова между столбом и краем рамы. У него пролезла, у меня — нет. Пришлось стоять полчаса, как в колодках, пока не прибыли… э-э-э… колдуны с особыми волшебными пилами и не освободили меня. С тех пор я стараюсь хорошенько подумать, а стоит ли ввязываться в сомнительные мероприятия, из которых без посторонней помощи не выбраться.

— Да ладно, — Яра усмехнулась. — По-моему, вообще ничего не изменилось.

— Ну, расскажи свою историю. Посмотрим, пошла ли она тебе впрок.

— Легко, — подруга стукнула чашкой. — Слушайте внимательно, детишки, и мотайте на усы. Ну, или что у вас там есть. В общем, если кто не знает, то все полудницы — женщины. Мы можем дать потомство, но чистокровным оно уже не будет. Настоящих полудниц рожает сама земля на пшеничном поле. Ну, или на ржаном… Насколько я помню, вообще на любом, ну да не суть — главное, чтобы там что-то росло. Истинные полудницы выползают из почвы как кроты или медведки, но не полностью, а только по пояс. И начинают громко плакать и звать маму.

— Прямо сразу? — удивился я.

— Да. Как ни странно, но мы с первых секунд жизни знаем это слово. Может быть потому, что оно звучит одинаково на всех окрестных языках. Если на зов кто-то откликается — младенца спасают и растят, как родного. Такая находка — большое счастье и удача, ведь благодаря нашему дару в семье будут редко болеть, а посевы никогда не спалит засуха. Разумеется, это касается лишь тех мест, где живет нечисть.

— А там, где люди? — тихо спросила Фрида.

— А там все гораздо интереснее. Когда холопы находят плод, то разбивают голову лопатой, ей же выкапывают и сжигают подальше от деревни. Ибо верят, что иначе их ждут болезни и неурожай. И угадайте, кому посчастливилось родиться в людском огороде, да еще и в начале Великой войны?

— Ничего себе, — я присвистнул. — Не шутишь?

— Пощупай пробор.

Яра наклонилась ко мне, и я не без удовольствия порылся в теплых шелковых локонах И в самом деле нашел грубый рубец прямо вдоль макушки.

— Очуметь…

— Ага. Отцу пришлось немало постараться, чтобы на шраме вновь отрасли волосы. А перед тем — стянуть скобами череп и зашить порез, но в те подробности вдаваться не буду, потому что почти их не помню. А вот перекошенную злобой рожу и свистящий взмах лопаты запомню, пожалуй, навсегда. Так или иначе, мой крик услышала нечисть, засевшая в ближайшем лесу. И бросилась на выручку, ведь полудница — крайне полезный член любого боевого отряда. Холопы, едва увидев темных всадников, тут же побежали в город за подмогой, а меня едва живую отвезли к одному чародею, что жил в заброшенной башне. Он-то меня и спас, но смысл истории в другом.