Да, старая поварская сталь — не чета современной четыреста двадцатой по двести рублей за штуку. Но противостоять мечу — да еще и колдовскому — ей явно не по силам, несмотря на хорошее качество. Лавовое лезвие если и замедлилось, то на неуловимые для глаза доли секунды, после чего разрезало нож, как бумагу.

И продолжило беспрепятственно падать прямо на голову подруги. Я вскрикнул, Яра крутанулась на месте, однако было слишком поздно. Айка сумела отпрянуть, и потому лишилась не всего черепа, а небольшой части — меч срезал добрую половину левого рога, и алые капли зашипели на лезвии, как вода на сковородке.

И хоть каленая волшба слегка прижгла срез, крови в рожках скопилось столько, что алая струя пробила корку, точно гейзер, и обильно разлилась по лицу. Лешачиха оцепенела с широко распахнутыми глазами и взирала на сложенные лодочкой ладони, куда капля за каплей утекала жизнь.

Кабуки и сам, похоже, обалдел от увиденного и не спешил добивать столь ненавистного врага. Это позволило нам с Ярой сгруппироваться и ударить по налетчикам всем, что осталось. Спаренные зенитки с тьмой и светом вынудили светочей спрятаться за забором. Я же схватил лешачиху на руки и рванул к дому под прикрытием полудницы. Уложил бедолагу на диван и прижал к ране скатерть с журнального столика, и та за пару мгновений из белой сделалась бурой.

— Сможешь ее подлатать? — спросил, когда блондинка опустилась рядом на корточки.

— Сил почти не осталось, — пот обильно стекал по шее и груди, руки дрожали, а ноги подкашивались, как у пьяной. — Бинтуй, иначе швах.

Я метнулся в кухню и притащил целую стопку рушников. Мне никогда не доводилось кого-либо перевязывать, а все знания о первой помощи ограничивались теорией в автошколе. Благо, срезанный рог — не оторванная конечность, много ума не надо. С другой стороны, кость жгутом не перетянешь, так что оставалось наматывать на срез слой за слоем и уповать на удачу.

— Айка! — крикнул прямо в бледное одеревеневшее лицо. — Ты в порядке?

— Холодно… — сонно прошептала она. — Хочу спать…

— Не вздумай отключаться, — легонько похлопал по ледяным щекам. — Заснешь — и уже не откачаем.

— Почему так?.. — с недвижимо распахнутых век сорвались слезинки.

— Потому что ты потеряла много крови, — затянул третий по счету «бинт» и оторвал лишнее. — Почему ж еще…

— Я не о том. Я готовилась всю жизнь… И проиграла в первом же бою…

— Ну так это колдуны. Некоторым и жизни не хватит, чтобы их одолеть.

— Они уходят! — Яра выглянула в окно. — И уносят Вадима.

Я выпрямился — маски в самом деле грузили неподвижное тело на один из ковров. Еще несколько секунд — и пиши пропало. Повезет, если они останутся в Китеже и просто затаятся на какое-то время. А если пойдут гастролировать по другим городам, мы вряд ли сумеем их настичь.

— Мне вмешаться? — спросила полудница. — Но учти — тогда я не смогу помочь Айке. Или бой, или лечение — решай.

— Идите… — прошептала лешачиха, и холодные как сосульки пальцы коснулись ладони. — Это важнее.

Очередная развилка, от которой прямо зависело дальнейшее развитие сюжета. Уж не знаю, есть ли тут аналог очков парагона/ренегата, но Свет и Тьма существуют точно. И наверняка так или иначе влияют на судьбы своих последователей. И пусть я служу условной стихии хаоса и зла, я без колебаний выбрал второй вариант.

— Продолжай лечить, — строго произнес в ответ. — А я принесу одеяло и теплую воду.

— Савва… — пальцы сжались, как тиски.

— Не волнуйся, — я улыбнулся. — Мы их обязательно найдем. И отомстим.

Я ожидал вала негодования и возмущений от Ярославы — или мысленных, или сказанных прямо в лицо, однако девушка молча стояла на коленях и напитывала перевязь тусклыми золотыми лучами.

— Простите, хозяин, — вновь послышался угасающий шепот. — Я подвела вас.

— Поверь, было бы гораздо хуже, если бы ты погибла, — я накрыл ее одеялом и подоткнул края — так, чтобы из кокона торчала только голова.

«Яра, прогноз, — обратился через ментальную связь, чтобы больная не услышала печальные новости, если таковые, конечно, имелись».

«Прогноз — тили-тили тесто, жених и невеста, — язвительно бросила полудница».

«Ты ревнуешь, что ли?».

«К кому? К проститутке? Еще скажи, что завидую».

«Не перегибай палку, — строго произнес я, и ехидна прикусила язык. — И ответь на вопрос».

«Угрозы жизни нет. Скоро поправится».

«Спасибо».

Яра молча взяла из буфета вино и вышла на улицу. Я хотел порадовать лешачиху хорошей вестью, как вдруг задребезжало зерцало — да с такой силой, что едва не выскочило из-за пазухи. Звонил Колоб, и судя по выражению сдобного лица, вызов лучше было не отклонять. Так что я встал к наименее пострадавшей стене и натянул спокойную улыбку:

— Здрав будь, боярин.

— Что за сполохи над моим поместьем! — рот булки распахнулся, как пасть лангольера. — Что вы там вытворяете⁈

— Да ничего такого…

— А что за дым над тобой?

Я поднял глаза и увидел стелящийся вдоль потолка дымок. Белые струи заползали внутрь с крыши, о которой мы совсем забыли в пылу битвы и спасения раненой.

— А… Да это Яра камин растопила.

— А ну покажи комнату! Разверни зерцало — живо!

— Слушай, Колоб…

— РАЗВЕРНИ ЗЕРЦАЛО!!

Я развернул.

Хозяин как сидел — так и оцепенел с открытым ртом, точно полностью запекся изнутри. Затем закатил глаза, вывалил язык и завалился набок, приняв вид умершего смайлика. К нему тут же подбежала лисица-телохранительница и вылила в горло полный пузырек какого-то снадобья, похожего на разведенный в воде мед.

Колоб сладко зачмокал, глубоко вздохнул и чихнул мукой. Убедившись, что с ним все в порядке, я оборвал связь и выскочил наружу, ведь каждая секунда промедления увеличивала мой счетчик в геометрической прогрессии.

Благо на чердаке не хранилось никакого горючего хлама, а тонкие доски теса не успели воспламениться. Пара-тройка вотерболов на очаг возгорания решили проблему, вот только как решить вопрос с Вадимом я все еще не представлял.

— Мы в жопе? — спросила Яра, глядя на лунный пейзаж вместо лужайки и клумб.

— Да, — я сел рядом и взял почти пустую бутылку. — Но пока на полшишечки.

Полудница усмехнулась.

— Добро не всегда приносит прибыль, да?

— У нас говорят — от добра добра не ищут. Это — лишь приятное дополнение.

— И тем не менее, ты предпочел лешачиху, а не две тысячи.

— Там, откуда я прибыл, человеческая жизнь — бесценна.

— Айка — не человек.

— Во-первых, она — разумное существо. Значит, по нашим меркам — человек. Ведь других мыслящих созданий больше нет. Во-вторых, у нас и животных истреблять не принято. По крайней мере, сейчас.

— Что же, теперь очень многое встало на свои места, — она допила вино и метнула тару в оплавленную воронку. — Твой мир совершенно еханутый. И ты — точно такой же.

Я лишь пожал плечами — может, так и есть. Пещерный человек вряд ли понял бы современные ценности и наверняка бы посчитал их сущим безумием.

— И все же я рада, что нашла именно тебя, а не кого-то другого. Например, из тех, кто меняют друзей на деньги. Жаль, что теперь мы все угодим в долговую яму, откуда нас продадут на рудники или пахоту.

— Надо прибраться, — я встал и с хрустом потянулся. — Тогда, глядишь, и компенсации меньше насчитают.

Я встал посреди двора, чтобы оценить масштаб ущерба и составить план работ, и заметил на траве что-то белое. Этим предметом оказалась шапка-невидимка — похоже, банда клоунов сваливала в спешке и забыла прихватить артефакты.

Так и вышло — в розовой клумбе обнаружились скороходы, а в кустах в углу забора — самолет.

— И чего мы горюем? — Яра встала рядом и осмотрела находки. — Письмо отдали, похищенное нашли. Вернем все заказчице, отстегнем рублей пятьсот Колобу за бардак — еще и в плюсе останемся. Хватит и на дом, и на взнос.

— Ты помнишь, что сказал Вадим? Я хочу разобраться в этой истории. Расставить все точки над ё. А вернуть всегда успеем.