— Что случилось? — спросил, с беспокойством глядя в поблекшие наполовину закатившиеся глаза.
— Сто лет в бочке не прошли даром, — полудница кое-как выпрямилась и тряхнула взмокшими прядями. — Растеряла сноровку. Ничего, скоро оправлюсь.
— Уверена? Не хочу, чтобы ты погасла среди гребаного облака.
— Не погасну, — она слабо улыбнулась и зажгла искру на вытянутой руке, а второй стиснула мою ладонь. — Но для верности возьму немного твоей силы.
Ну да. Любому фонарику нужна батарейка.
Впрочем, про «немного» спутница соврала. Тянула так, что спустя пару шагов закружилась голова, в груди все сжалось, а сердце пошло вразнобой. Нечто подобное я испытывал только после забегов километров на десять, но что еще оставалось делать? Сказать — я устал, мне больно — и обречь всех на съедение заживо?
Но как вскоре выяснилось, мучения оказались напрасны — в месте нашей посадки ковра не оказалось.
— Замечательно, — прошипела Яра, обливаясь потом. — Просто здорово.
— Может, ветром сдуло? — к общему недомоганию добавился еще и страх, и мне потребовались немалые усилия, чтобы не запаниковать.
— Может, и сдуло. Тут ни оградки, ни решеток… Слушай, — девушка подвела к самому краю верфи. — Если поднапрячься, можно окружить себя достаточно прочным щитом, чтобы не разбиться. Высота велика, но я смогу немного замедлить падение. Иначе нам не спастись. А эти бедолаги… ну, не мы все это начали — не нам и отвечать.
— Нет, — голос не дрогнул, несмотря на обуявший ужас и смертельную усталость. — Мы еще не все попробовали.
— Неужели?
Немного замедлить падение…
— Твоя идея подсказала одно решение. Нужно вернуться в ангары и найти всю парусину, какую получится.
— Зачем? Хочешь сплести канат до земли?
— Нет. Но канаты пригодятся тоже.
Как вы наверняка поняли, я хотел сделать парашюты. Звучало это совершенно безумно, но если все правильно рассчитать, часть людей получится спасти. Ветер стих, а под нами озеро — пока Яра будет отгонять чудовище, глядишь, толстосумы успешно приводнятся. Главное, чтобы потом не потонули, но так у них будет всяко больше шансов, чем по соседству с дымом-людоедом.
А может, все изначально обречено на провал. Сперва надо найти материалы и опробовать затею вживую, а там уже делать выводы. Вот только осмотр доков ни к чему не привел — среди штабелей и клетей не нашлось ни мотка веревки и не лоскутка парусины. Что само по себе довольно странно.
Когда же мы перешли в торговую зону, подозрения лишь усилились. На пришвартованных тяжелых двупалубных кочах не было даже такелажа, а мачты стояли голые, как деревья зимой.
— Что за хрень… — проворчал, прикрываясь ладонью от ослепительного сияния. — Может, тварь любую органику жрет, а не только мясо? А дерево не берет, потому что слишком жесткое?
— Какая разница? Без парусов и оснастки корабли бесполезны. Даже просто спуститься на них не выйдет. Боюсь, верфи уже ничем не помочь. Нужно уходить.
— Ну почему же, — я с улыбкой посмотрел на беснующуюся в дюжине шагов дымчатую массу. — Если мы не можем уйти от чудовища — значит, надо заставить чудовище уйти. Желательно — прямо в ад, или откуда оно там вылезло.
— И как ты собрался это сделать? Надеюсь, костры разводить не придется? Тут все сгорит от малейшей искры.
У меня мелькали мысли разместить корабли вокруг терема и поджечь. Света выйдет уйма, а горящие обломки просто упадут в озеро. Но как сдвинуть эти деревянные громадины, если каждая размером с чертову фуру?
— Посадочные ладьи тоже здесь, — девушка указала на прикованные к причалам крупные лодки. Корабли, к слову, швартовали якорными цепями, что и уберегло их от дрейфа по ветру. — Когда все началось, на верфи шли торги и работы. Никто и не думал спускаться в город до заката.
Я все смотрел на суда и думал, кто сможет сдвинуть такие громадины с места. А затем ответ пришел сам собой:
— Ты говорила, что знаешь Горыныча. Насколько он силен?
— Как-то раз он разломил вражескую ладью надвое, — не без гордости ответила девушка. — И на равных боролся с богатырями — даром что наследник Великого Полоза. Но ему нужно принять истинный облик. В человечьем теле он немногим могучей тебя.
— Тогда пойдем и попросим его помочь. Если подтащить корабли к хоромам и поджечь, света хватит до утра.
— Ну-ну. Посмотрю, как купцы с тобой согласятся. Это, между прочим, их корабли.
— Значит, им придется выбирать, что важнее — обглоданные лохани или жизнь.
По возвращению в терем нас ждал очередной виток противостояния купцов и ящера. Бояре осадили терем и размахивали над головами огарками и пустыми лампадками, пока стрельцы делали вид, что защищают хозяина.
— Масло все вышло! — пробасил дородный бородач. — Свечи вот-вот кончатся! Сделай хоть что-нибудь!
Крики и проклятия посыпались, как из ведра, и от неминуемой стычки спорщиков уберегло только наше появление. Я встал между людьми и змеем и как можно понятнее обрисовал свою идею. Когда же купцы услышали, что вместо долгожданного топлива придется сжечь корабли, в кабинете начался сущий кошмар.
И в отличие от Горыныча, за меня охранники вступаться в принципе не собирались, и лишь вспыхнувшие очи Ярославы спасли от неминуемого самосуда.
— А как же самолет! — крикнули из оравы. — Ты же обещал!
— Тут не осталось ни одного ковра! — ответил я. — Ни канатов, ни парусов — тварь сожрала все, кроме досок и бревен. Наш единственный шанс не стать кормом — подпалить корабли. Но для этого их нужно перетащить от причалов, иначе сгорит и верфь!
Вой поднялся неумолимый, но тут самый старый и уважаемый торговец грохнул тростью по стене и рыкнул так, что от зычного эха затрясся свод:
— Тишина! Я не думаю, что этот школяр хочет нас обмануть. Он мог бы давным-давно убраться восвояси, но все еще здесь и пытается спасти наши шкуры. Если иного выхода нет — так тому и быть, пусть лохани горят. Мы вскладчину построим новые, а вот вторую жизнь купить не выйдет, хоть все злато отдай. Так что действуй, парень. Велес в помощь!
— А он сможет сам корабли отволочь? — спросил кто-то. — Я и не думал, что малец такой могучий.
— С этим есть проблема. Из всех нас лишь один сможет это сделать.
Я повернулся и многозначительно посмотрел на Горыныча.
— Нет! — рявкнул тот и хлопнул ладонью по столу так, что подпрыгнули золотые кубки и стопки гроссбухов. — Даже не проси! Хватит с меня приключений!
— Приключений? — Яра нахмурилась. — Я думала, тебе нравится летать и все такое.
— Я свое отлетал. Человечье тело всяко приятнее — особенно, когда рядом такие красавицы, — змей успокоился и приобнял за талии наложниц, что все еще наминали ему плечи.
— Змеюка подколодная! — рявкнул купец. — Мы ж все тут сгинем!
— Он прав, — я подошел к столу и тихо добавил. — Ты тоже умрешь. Хоть кожа и покрыта чешуей, но она слишком тонкая, чтобы защитить от мрака.
— Умру? — змей взял бутылку крепленого вина и залил в пасть целиком. — Да и плевать. Я умер еще тогда, сто лет назад. А это… — он хмыкнул и покачал головой. — Это не жизнь, а проклятый лубок. С меня хватит.
— Да что с тобой не так? — я всплеснул руками. — Подумай о верфи, о золоте. Об этих девушках, в конце концов.
Служанки с испугом склонили головы.
— Все, что нужно — просто принять истинный облик. Ты же обращался сотни раз, чего сейчас упрямишься?
— Раньше все было иначе, — Горыныч вздохнул и выпустил из носа струйки серного дыма. — А теперь это хуже пытки. Хуже смерти. Нет. Не хочу и не буду.
Похоже, время уговоров прошло. Придется идти по тяжелому пути — ну, или хотя бы попытаться, потому что на кон поставлено слишком многое. Я вскинул ладонь, зажмурился и пустил темные корни прямо в голову славянского дракона.
И вопреки ожиданиям, проник глубоко в разум без намека на препятствия. То ли змеем овладело снедающее отчаяние, то ли он попросту напился и утратил бдительность, но все прошло как нельзя лучше. Однако то, что я увидел, повергло меня в такой ступор, что связь едва не лопнула, как натянутая струна.
