— Я не буду сражаться с тобой, — произнес лант на имперском.

— Нам придется. В противном случае они убьют нас обоих, — мрачно констатировал Итан.

— Тогда я сделаю это, хотя моя жизнь не имеет никакого значения. Я не хочу, чтобы ты думал об этом, когда все закончится, — без капли сожаления в голосе произнес лант.

— Для меня будет честью сразиться с тобой, — сказал Кэр и пошел вперед.

Лант тоже сделал несколько шагов, но неожиданно снова остановился, а на лице отразился терзавший его внутренний спор.

— Меня зовут Галбэхэр, — произнес он, словно решив, что наконец искупил свои грехи и снова достоин называться собственным именем.

— Я запомню его, — ответил Кэр, пытаясь прогнать подступивший к горлу ком.

Несмотря на всю красоту их боя, аурлиец чувствовал, что ему поддаются. Лант был более искусным фехтовальщиком и несколько раз мог наказать Кэра за оплошность, но каждый раз замедлялся, чтобы дать тому шанс парировать удар. Они кружились в танце клинков около пяти минут, когда аурлиец понял, что соперник дает ему знак заканчивать. Чтобы сохранить достоинство противника, Итан показал все свое мастерство и, завершая цепочку ударов, воткнул меч в живот ланта. Тот повис у него на руке, ухватившись за плечо своего убийцы.

— Не дай этому миру повторить судьбу моего, — успел прошептать Галбэхэр перед смертью.

Когда Кэр уложил его на землю и отпустил меч, рука его снова дрожала. Итан Кэрил продолжил цепочку побед своей команды. Он не запомнил, как добрался обратно до ладьи. Он не слышал даже того гула ликования, что сопровождал его возвращение. Усевшись на скамью, он переглянулся с теми, кому еще предстояло сегодня выступить. По лицу Грина было видно, как он нервничает. Количество вероятных противников уменьшалось, а Ингрид еще не выступала.

Следующим из ладьи выволокли гвардейца. Избавившись от мук ожидания, тот выглядел вполне собранно. Он сразу же направился прямиком к арсеналу и взял лук. Однако, когда он потянулся к стойке с мечами, его остановил стражник, указавший на стенд с кинжалами. Судя по всему, организаторы все же следили за балансом сил. Направляясь в круг, где его уже ждала Кара, он беспрестанно читал молитвы Создателю.

Рыжие волосы гесталы развевал легкий ветерок. Из песка рядом с ней торчал воткнутый в него трезубец. Аурлиец положил стрелу на тетиву еще до того, как пересек черту. Расстояние между ними составляло не меньше сорока метров. Ничего в лице Эйдена не изменилось, но Итан почувствовал, что его тело натянулось подобно струне.

Заметив выбранное гвардейцем оружие, гестала начала ходить из стороны в сторону, дожидаясь сигнала к началу боя. Аурлиец натянул тетиву за секунду до сигнала труб. Выхватив трезубец, Кара тут же сделала кувырок, уворачиваясь от первой стрелы. Постоянно петляя и меняя траекторию движения, она бежала навстречу гвардейцу. Кэр перевел взгляд на мистера Мерфи и увидел, что тот сам не заметил, как поднялся со скамьи.

Вторая стрела оставила на щеке девушки глубокую царапину. Гвардеец начинал нервничать и торопиться, из-за чего совершал ошибки. Он вновь натянул тетиву. За мгновение до выстрела Кара замерла на месте. Стрела пролетела точно там, где она должна была оказаться в следующий миг.

Девушка постоянно напоминала своему сознанию, что крыльев у нее больше нет, но несмотря на это, тело рефлекторно пыталось взлететь. Аурлиец потянулся за четвертой стрелой, но, поняв, что выстрелить не успеет, выхватил кинжал.

В ближнем бою выбор оружия был явно на стороне Кары. Являвшийся традиционным оружием гестал трезубец имел явное преимущество перед коротким лезвием кинжала. Растерявшийся гвардеец не успел увернуться от выпада, и из его спины показалось тройное острие. Мужчина упал за черту круга. Несмотря на вырывающуюся из гортани кровь, он все еще дышал. Воительница вырвала трезубец и нанесла последний удар милосердия.

Толпе понравилось пусть и короткое, но все же разнообразие, что продемонстрировала эта пара бойцов. Кара посмотрела на ладью противников, и Эйден слабо улыбнулся ей в ответ. Каждый из гладиаторов сегодня стоял перед непростой нравственной дилеммой. Радоваться победе одного означало умалять ценность жизни проигравшего. Улыбка еще не успела сойти с лица мистера Мерфи, как цепкие лапы роя потянулись за ним.

Не дожидаясь стражников, Эйден ловко спрыгнул с ладьи. Сжимая родные рукам меч и кинжал, он шел навстречу высокому воину с копьем. Завидев соперника дуэлянта, Дункан и Хорив моментально переглянулись. Круг выбора становился слишком узок, и теперь шанс на то, что они столкнуться с самыми дорогими для себя людьми, был катастрофически велик.

Га-либ и аурлиец внимательно оглядывали друг друга. Эйден постарался заглянуть за спину монстра и получше разглядеть, что творится в ладье, из которой вышел каннибал, но желтый барьер мерцал на солнце, сокращая видимость.

— Признаюсь честно, я рад, что мне достался именно ты, — Га-либ говорил без злости или злорадства.

— Я тоже надеялся на это, — улыбнулся Эйден.

Сигнал труб плавно перерос в звуки боя. Оба гладиатора были профессионалами своего дела. Оба довели свои умения до такого уровня, что не допускали ошибок. Однако при всем своем мастерстве Эйден все же оставался всего лишь человеком. Его жизненный опыт ограничивался тремя десятилетиями, в то время как опыт вечноживущего монстра исчислялся тысячелетиями. К тому же копье предоставляло своему обладателю определенное преимущество.

Между тем сдаваться аурлиец был не намерен, ни на секунду не допуская мысли о смерти. Мистер Мерфи слишком часто бывал на ее пороге, чтобы перестать верить в свою удачу. Несколько раз острие копья проскакивало в миллиметре от его горла.

Пожалуй, это был самый красочный бой за сегодняшний день. Настоящий танец смерти, где оба партнера прекрасно знали, что делают. Бойцы показывали все, на что были способны. Спустя десять минут непрерывного боя Эйден почувствовал, что силы его покидают. Разорвав дистанцию, он выиграл себе немного времени для передышки.

Проплывающее на небе облако на короткий миг закрыло собой солнце. Бросив быстрый взгляд на ладью противников, аурлиец увидел Кару. Гестала стояла на ногах и явно за него переживала. Теплое чувство разлилось по его телу, заставив вновь сосредоточиться на сражении.

К концу следующих двух минут он пропустил выпад Га-либа, и копье подрезало его голень. Не ожидавший подобной ловкости аурлиец повалился на песок, выпустив из рук кинжал. Молниеносным движением Эйден выбросил вперед руку, чтобы перехватить летящее в его сторону оружие, но монстр снова оказался быстрее. Копье пробило его плоть, песок окропила кровь. Лишившись мизинца, мистер Мерфи перекатился подальше и вскочил на ноги. Из обрубка на землю обильно капала густая кровь.

Га-либ подцепил отрубленный палец кончиком копья. Подбросив в воздух, он ухватил его свободной рукой. Внимательно осмотрев частичку аурлийской плоти, он брезгливо поморщился. Монстр демонстративно потер палец о свои одежды, заставляя песок осыпаться. На глазах постепенно приходящего в себя дуэлянта он закинул палец прямиком себе в пасть. Послышался хруст ломающихся хрящей. Толпа взорвалась неслыханным прежде воем удовлетворения. Эйден поморщился. Воспользовавшись паузой, он оторвал клочок от рукава своей рубахи и постарался остановить кровь. Дождавшись, когда каннибал закончит трапезу, он вопросительно поднял брови.

— Сегодня не ваш день, мистер Мерфи, — оскалился Га-либ и бросился на противника.

Несмотря на ранение и усталость, аурлиец не сдавался. Только на третьей минуте возобновившегося боя Эйден допустил ошибку. Привыкший сражаться с противниками, орудующими мечами, он плохо оценил расстояние, на которое способно дотянуться оружие Га-либа. Кончик копья распорол его щеку от уголка рта практически до самого уха. Аурлиец упал на песок и, схватившись за лицо, принялся перекатываться из стороны в сторону, издавая нечеловеческие стоны. Га-либ терпеливо стоял над поверженным противником.