Острое лезвие болталось в непосредственной близости от меня и нервировало. Да и Рихард выглядел весьма взбудораженным. И кстати, почему он рассказывает это только мне, где Николас? Это мне совсем не понравилось. Кто знает, что творится в голове у безумного злого тигра. И прямо сейчас я находилась с ним одна в помещении, где он — царь и бог, и помочь мне некому. Пожалуй, постараюсь его не провоцировать:

— И что ты узнал?

— Ничего! — он раскинул руки в негодовании. — Я — и ничего не добился! Опять! А я вообще-то мастер своего дела.

— Неужели нашлась рыбка крупнее? — усмехнулась я.

И уже через секунду мне пришло в голову, что провоцировать его не стоило, но было поздно, тигра за хвост я уже дернула. Он сощурился на меня, а потом острый конец ножа неприятно уперся мне в подбородок, а Рихард начал говорить с угрозой:

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Ну так я помогу понять. Скажи мне, что ты чувствуешь сейчас, когда стоит мне дернуть рукой — и ты умрешь?

— Рихард… — начала было я, но он словно не слышал, не дал договорить.

— Не боишься смерти, да?

Он уперся чуть сильнее, и мне пришлось отступить. В его глазах было что-то такое, что заставляло меня полагать, что сейчас он способен на все.

— А как насчет боли? Ты боишься боли, Каллисто?

Он сделал еще шаг, потом еще, заставляя меня продолжать отступать.

— Если думаешь, что не боишься, значит, ты ее никогда на самом деле не испытывала.

Я оказалась спиной к стене, отступать дальше было некуда, и я с ощущением мыши, загнанной в угол, решила сопротивляться до последнего. Я нахмурилась и медленно, показывая действие ему, подняла ладонь. Я старалась не показывать страх, хотя в душе тряслась.

— Прекрати, — хмуро ответила ему я, медленно потянувшись к лезвию.

Но дотянуться не смогла. Ловким движением он перехватил мое запястье, дернул его к стене и защелкнул на нем металлические уходящие в стену наручники над моим плечом. Вот теперь страх пробежался по всем моим нервам, но внешне я лишь сжала губы и нахмурилась сильнее.

— А теперь? — продолжал он, и лезвие стало неторопливо опускаться мне по шее к вырезу платья. — Когда скованы конечности, это страшнее. Вот так. Опиши, что ты чувствуешь.

Он схватился за мою вторую руку, я попыталась дернуть ею, уже догадываясь, что он сделает, но он сильнее и быстрее, и вот вторая оказалась в оковах точно так же, как и первая.

— Рихард, отпусти меня немедленно! — я дернула цепями; крепкие.

Клинок добрался до завязок на моем платье и прошелся по верхней завязке, разрезая, а Рихард, пристально следя взглядом за лезвием, продолжал говорить:

— Я вижу, как ты скрываешь свой страх. Ты знаешь, что оказалась полностью во власти другого человека. Того, кто может сделать с тобой все, что угодно, если ты не дашь ему то, чего он хочет. Разве ты не хотела бы дать ему это все, лишь бы он отпустил тебя? Рассказать все, о чем он спрашивает. И это я сейчас говорю только о моральном состоянии, есть ведь еще и физическое. Телу можно сделать очень больно.

Кончик клинка снова уперся мне в подбородок снизу, и я сглотнула, пытаясь удерживаться в рамках темы разговора:

— Возможно, у меня есть что-то, ради чего я готова была бы выдержать все?

Рихард ответил не сразу. Не убирая клинок, он прикрыл глаза и с удовольствием коснулся моих губ в очень мягком поцелуе, а только потом тихо ответил:

— Даже если так, выдержать пытки с улыбкой нельзя. Он даже не кричал, — Рихард убрал от меня нож и оперся на стену по бокам от моей головы, продолжая смотреть в глаза и прижиматься ко мне. — Он словно получал удовольствие от чего-то. Это неестественно. В итоге он так ничего и не сказал.

Мое сердце билось, как сумасшедшее, но кажется, он не собирался причинять мне вред. И осознав это, я взорвалась яростью и совершенно искренне пообещала:

— Только отпусти меня отсюда, и я тебя на реагенты пущу!

— Придется не отпускать, — усмехнулся он.

С этими словами Рихард вонзил нож совсем рядом с моей головой, заставив меня вздрогнуть. Заметив это, он усмехнулся и положил мне ладони на талию, а сам снова набросился на мои губы. Он целовался так жадно, словно меня у него могли в любой момент отобрать. И я немного расслабилась, хотя некоторая часть страха все еще оставалась. Неожиданно для меня самой, вся эта ситуация меня по-своему заводила. Но уже совсем скоро Рихард сам отстранился и спросил, тяжело дыша:

— Каково это, ощущать себя беспомощной, Каллисто?

— А каково это, ошибаться в своем противнике? — я ответила ему в тон, а потом с удовольствием каблуком с силой наступила на край его туфли. — И радуйся, что это всего лишь каблук и пальцы на ноге, а не колено и твоя промежность. Я не беспомощна.

Он болезненно дернулся, а потом с такой яростью посмотрел мне в глаза, что на секунду мне показалось, будто этот тигр мне сейчас лицо обглодает. Но уже в следующую секунду он снова жадно набросился на мои губы: своими действиями я лишь подстегнула его возбуждение. Его пальцы дернули за завязки моего платья и он громко зашептал:

— Правильно, Каллисто, правильно. Всегда должен быть запасной план. Всегда нужно быть начеку. Никогда никому не доверяй.

И в этот момент раздался голос Николаса из-за его спины:

— Без близких, которым доверяем, знаешь, кем мы станем? Старейшинами.

Рихард моментально замер, услышав его голос. Ни он, ни я не услышали, как Николас вошел. Кажется, я спасена. Думать над тем, рада я или нет, буду позже.

Рихард повернулся к нему, пока Николас закрывал за собой дверь:

— Тебе стоило задержаться еще немного, — с усмешкой сообщил он, отпуская мою талию и поворачиваясь, — я не закончил.

Николас окинул взглядом прикованную к стене меня, и меня вдруг охватило смущение под его взглядом, и я отвела взгляд в сторону. Он прошелся по помещению до меня и продолжил:

— Полагаю, прикована ты не по своей воле. Твоей вины тут нет, Рихард умеет добиваться своих целей.

Николас остановился передо мной и добавил, когда я подняла на него взгляд:

— Что бы он ни думал, он умеет доверять. Раньше это был только я, теперь еще и ты. Каждый раз, когда он приходит к тебе, чтобы ощутить опасность, он проявляет доверие.

— Прекрати копаться в моих мозгах, — недовольно отозвался Рихард, глядя на нас. — И тем более, раскрывать эту информацию.

— Кроме того, я знаю, что тебе нравится, — Николас провел тыльной стороной пальцев мне по щеке, игнорируя слова Рихарда и продолжая общаться со мной. — Прими это, и я освобожу твои руки.

И я снова ощутила потоки магии: он предлагал астральный ошейник.

— В моих планах ее освобождение не значилось, Ник. А то, похоже, спросить ты об этом забыл.

Интересно, он при мне впервые так его назвал. Николас схватился за нож рядом со мной в стене, выдернул его и бросил на стол с оковами неподалеку. Тот со звоном проехался по гладкой деревянной поверхности.

— Помнишь Патрика Фурнье? — спросил Николас у Рихарда, хотя сам продолжал смотреть на меня в ожидании моего решения.

— О, конечно же я помню его… — он секунду помолчал, соображая, что хотел сказать Николас, а потом усмехнулся. — Давай попробуем, если ты уверен в своих выводах.

— О чем вы оба? — я снова занервничала.

Николас склонился ко мне и коснулся своим лбом моего, тихо спросил:

— Скажи мне, Кали, помнишь ли ты три магических правила для упрощения воздействия на магию чародея?

Я кивнула, продолжая смотреть ему в глаза, желая в них просто утонуть:

— Обнажить тело. Обнажить магию. Обнажить душу, — так же тихо ответила я.

— Молодец, это именно они. И сколько из них ты готова мне позволить?

Чертовы доминаторы, вечно лезут в самую душу.

— Ты ведь знаешь ответ. Зачем спрашивать?

— Мне нужно твое осознанное согласие. Что из этого ты готова мне позволить? Учти, что если скажешь «все», я в самом деле буду делать с тобой все, что пожелаю. А от тебя нужно будет лишь расслабиться и получать удовольствие. Но если ты не сможешь расслабиться, откажись, иначе сделаешь только хуже. Подумай хорошо, Кали.