— Если все сложится так, как ты описал, и другого выбора не будет, я поддержу вас, — Итан долго раздумывал под давлением пугающих зеленых глаз.

Кэр, безусловно, не хотел обречь чужой народ на вымирание. По его соображениям, в случае штурма численность древних должна была значительно сократиться и не представлять серьезной угрозы для Аурлии. В конце концов, существует множество островов, способных приютить разрозненные группы выживших, давая им шанс на новую жизнь.

— Прекрасно! Хочу, чтобы ты верил нам. Мы правда не хотим войны, и, если будет хоть один шанс ее избежать, я буду первым, кто им воспользуется, — Чарли Рокуэл засиял от радости.

— Значит, договорились, — Сварн протянул аурлийцу руку.

Кэр пожал руку в ответ и тут же ощутил, как на его плечи упала тяжелая ноша обязательства по хранению чужой тайны.

— Если все решено, то мне пора возвращаться на поверхность. Мое долгое отсутствие может вызвать подозрения.

— Мы вас не задерживаем, мои помощники проследят, чтобы вы безопасно покинули трущобы, — растянулся в доброжелательной улыбке Сварн.

Желая проводить аурлийца, мистер Рокуэл вышел из трактира вместе с ним. Доктор не удержался и похлопал лейтенанта по плечу.

— Чуть не забыл. Среди тех, кто вернулся из Вормса, есть существо, встреча с которым может вас заинтересовать. Уверяю, его уникальные способности, редкая диета и философия выделяют его из всех, с кем вы встречались прежде. Думаю, вам будет, что обсудить, — сказал Кэр, прощаясь.

— Как мне его найти?

— Его имя Га-либ. Только советую не принимать пищу хотя бы за несколько часов до встречи с ним, — улыбнулся лейтенант.

На плечо Итана легла тяжелая рука, и через секунду у его уха материализовалось лицо Сварна.

— Еще одно. На всякий случай предупреждаю вас, что, если хоть часть полученной вами информации просочится в массы, жизни госпожи Сирин будет угрожать серьезная опасность, — прошептал утларг, не стирая при этом доброжелательную улыбку со своего лица.

Сказано это было без агрессии, но по спине Кэра пробежал холодок от ощущения, что это далеко не пустая угроза. Сварн явно был осведомлен о тех нежных чувствах, что испытывал Итан к древней. Аурлийца охватил очередной приступ ярости.

— Если с ней что-то случится, тебе не армии мертвых придется бояться, — прощаясь с утларгами, лейтенант нарочно обнял Сварна, чтобы прошептать ему на ухо свой ответ.

Хозяин трущоб отстранился и впервые посмотрел на аурлийца другими глазами. Было видно, что он осознал, как сильно недооценивал соучастника своего замысла. Какое-то время он размышлял над тем, не стоит ли ему перерезать горло наглеца прямо сейчас. Кэр смотрел на него с вызовом, даже не думая отводить взгляд. Греющий грудь лейтенанта амулет жаждал крови, начисто отключив инстинкт самосохранения своего обладателя.

Наконец, Сварн взмахнул рукой, позволяя чужаку уйти. Весь их короткий диалог остался недосягаем для ушей мистера Рокуэла. Лейтенант благополучно покинул трущобы и уже через несколько часов стоял у входа в посольство, собираясь с силами, чтобы придать своему лицу невозмутимый вид.

Недосказанность — та же ложь, а врать своим товарищам, с которыми он через столько прошел, было тяжелым испытанием. Дом Сирин по-прежнему пустовал, но сейчас это было даже хорошо. Врать ей было бы еще тяжелее. В этот момент Кэр чувствовал себя самым одиноким человеком в мире.

Нельзя сказать, что капитан гвардейцев сожалел о своем изгнании из Камграда. Выросшему на острове Велии убийце были чужды понятия терпимости, и ему оказалось совсем не просто ужиться с утларгами, то и дело бросающими в его сторону косые взгляды. На лицах каждого из них Джонатан читал презрение к аурлийцам.

Возглавляя несколько последних месяцев небольшой гарнизон Новой Аурлии, мистер Норрингтон был предоставлен лишь самому себе. Спокойная атмосфера шла ему на пользу. Никогда прежде у него не было столько времени, чтобы разобраться в самом себе. На протяжении всего своего существования капитан гвардейцев занимался самотерзанием, пытаясь найти собственное предназначение в жизни.

Джонатан прекрасно понимал, что ничего не умеет делать лучше, чем убивать. Покинув остров Велии, он думал, что начнет новую жизнь, но, как вскоре выяснилось, герцогского гвардейца от обычного убийцы отличали лишь синий плащ и более скромное жалование. Только накинув на свои плечи фиолетовый покров, мистер Норрингтон впервые почувствовал, что может жить иначе. И даже тогда он не спешил обманываться, прекрасно понимая, что рано или поздно убьет вновь.

Аурлиец уже давно перестал вести счет своим жертвам. Он хорошо помнил, как еще юнцом выследил свою первую мишень, заколов ее кинжалом в темном переулке, напав со спины. Тогда он еще не мог определить, сколько ударов будет достаточно, чтобы лишить человека жизни, и для верности нанес не менее двадцати, превратив спину жертвы в кровавое месиво. Помнил он и о том, как, набравшись сил, впервые нашел в себе храбрость противостоять своим противникам лицом к лицу. Помнил, что ощутил, когда испытал на себе последствия предательства.

Те люди, которых он считал своей новой семьей, отчетливо видели потенциал юнца и боялись той силы, в которую он может переродиться. Главари шайки решили избавиться от перспективного мальца. Если бы его тогда не предупредил Лайнус, капитан гвардейцев вряд ли дожил бы и до шестнадцати. Друг детства всегда равнялся на Джонатана, видя в нем старшего брата, и, подслушав планы головорезов, немедля сообщил ему о надвигающейся угрозе.

Мистера Норрингтона до сих пор мучило чувство вины за то, что, получив индульгенцию у герцога, он не сделал ничего, чтобы вытащить своего старого друга с треклятого острова. Сам он ни разу не побывал в царстве греха с тех пор, как покинул его много лет назад, и понятия не имел, жив ли еще Лайнус или гниет в какой-нибудь канаве.

Будни поселения проходили весьма однообразно. Одна дюжина моряков дежурила на стене, другая занималась обустройством Новой Аурлии или обливалась потом на ежедневных тренировках. Небольшой городок сильно преобразился с тех пор, как Итан Кэрил видел его в последний раз. Количество каменных домов теперь превышало число деревянных построек.

Укладываясь спать в один из ничем не отличающихся от других дней, Джонатан не мог знать, что вестовой матрос, отправленный капитаном передать приказ о необходимости вернуться в Камград, в скором времени должен был испустить последний дух.

Покинув город утларгов, моряк добросовестно торопился исполнить поручение Хольта, но в середине пути его внимание привлек отражающий солнечные лучи слиток золота. Сойдя с дороги, он отправился прямиком в западню. Золото казалось настоящим, и ослепленный его красотой аурлиец не обращал внимания на происходящее вокруг.

Не дойдя каких-то пару шагов, он провалился в хорошо замаскированную яму. Неудачно упав, моряк сломал руку, но несмотря на это по привычке возблагодарил Создателя за то, что на дне не оказалось кольев. Несколько попыток выбраться потерпели неудачу. Моряк старался не паниковать. Оставшихся в округе партизан уже должны были истребить, а эту ловушку, скорее всего, просто-напросто пропустили по невнимательности.

Офицеры достаточно скоро должны понять, что донесение не достигло адресата, и выслать нового гонца, который, в свою очередь, просто обязан будет спасти своего нерадивого предшественника. Матрос успокаивал себя тем, что эта яма не худшее место, в котором ему доводилось проводить парочку дней.

Сделав небольшой глоток из фляги, он мысленно разделил оставшееся в ней количество воды так, чтобы ему хватило на обозначенный срок. Он не рассчитывал, что задание так сильно затянется, и не позаботился о больших продовольственных запасах, но, по его расчетам, от голода он помереть не должен.

Рука сильно ныла, но перелом был закрытым, и моряк хотя бы мог не переживать о заражении. Отцепив от пояса ножны, он использовал их в качестве фиксирующей пластины, обмотав вокруг руки бечевкой. От нечего делать моряк уснул ранним вечером и проснулся прямо посреди ночи. Полная луна освещала ровно половину его скромных владений.