Я села за стол в центре комнаты, положив сумочку на стул рядом с собой. Чарли поставил коробку на стол напротив меня; вокруг нас поднялась пыль. Достав внушительных размеров папку, он открыл ее и начал раскладывать фотографии с места преступления.

Я видела их прежде, но желудок все равно скрутило от кадров истерзанной плоти и крови, представшими передо мной. Я придала лицу бесстрастное выражение, уверенная, что он перевернет фотографии, если поймет, какое они оказывают влияние. Знакомая фотография Кристофера под арестом, когда он был еще совсем мальчишкой, лежала передо мной, а рядом его признание.

 — Я просмотрел кадры и сделал несколько телефонных звонков. Думаю, что ты права, малышка. Все его тело покрыто кровью, кроме ладоней. Никаких порезов. Или крови. Ничего. — Он присел, в его взгляде читалось возбуждение. — Сначала я подумал, что он просто вымыл руки, но его поймали с поличным: фотография сделана до того, как у него взяли отпечатки пальцев в зоне приема.

В груди зародилась надежда. Я права. Так и знала.

 — Это все очень хорошо, но вот что на самом деле интересно. — Он наклонился вперед и понизил голос. — Во время расследования, под его ногтями обнаружили ДНК. И оно не совпало ни с одной из жертв.

Я не могла поверить в это. Это большой прорыв, на который я так надеялась. Там был кто-то еще, и Кристофер, сам того не подозревая, заполучил образец ДНК.

 — Расскажите о жертвах. — Я хотела знать об этом деле все, что только можно. Я не сотрудник полиции, но прожила всю жизнь бок о бок с лучшим из них.

 — Его девушку звали Сара Риццуто. И вот в чем дело: ее отец, Энтони Риццуто, — один из влиятельнейших боссов мафии на Восточном побережье. Есть две семьи — Ланца и Риццуто. На протяжении двух последних лет за Риццуто наблюдало ФБР. Их подозревали в распространении наркотиков и торговле людьми.

Желудок скрутило, и я почувствовала, как вокруг нас сгустился воздух. Все намного серьезней, чем предполагалось.

 — А второй? — спросила я.

 — Майкл Уэлч, школьный друг Сары. За месяц до убийства, ФБР заметило молодого парня, крутившегося рядом со старшей дочерью Риццуто, Сарой. Они подозревали, что он новобранец, и сделали кучу его фотографий во время слежки.

Он положил снимки на стол передо мной, и я увидела, что это снимки молодого и беззаботного Кристофера. На одной из фотографий он обнимал симпатичную блондинку. Он улыбался на всех кадрах и выглядел таким счастливым; в груди защемило от боли за него.

 — А затем, за неделю до убийств, в кадр попадает Майкл. И опять, они решили, что он новобранец. — Он положил на стол еще больше фото другого молодого парня. Он шел по тротуару, глядя в телефон.

— Я позвонил приятелю из ФБР, и он сказал, что, когда они выломали дверь, Джейкобс выглядел сбитым с толку и растерянным. И добавил, что кто-то дал им наводку насчет убийств, но они так и не выяснили, кто это сделал. Прежде чем они начали расследование, Джейкобс подписал полное признание. Дело закрыли.

Сердце бешено стучало в груди.

— Его подставили, — прошептала я, просматривая фотографии еще раз.

— Похоже, что так.

Я встала, готовая выбежать из комнаты и сообщить об этом всему миру, но Чарли потянулся и схватил меня за руку останавливая.

 — Лайла, послушай. Это все серьезно. Мы говорим о наркокартелях и торговле людьми. Вновь открывать дело опасно. Перейдем дорожку кому-то не тому — возникнут последствия. Ты уверена, что это именно то, чего ты хочешь?

Меня не волновали последствия. Икс — невиновный, отбывающий пожизненное заключение за преступления, которые он не совершал, и я расскажу об этом миру, чего бы это не стоило. Я хотела, чтобы его освободили. Он заслуживал в жизни второго шанса, и, честно говоря, я желала стать ее частью.

Я ОКАЗАЛАСЬ у Фултона в выходной день. Возможно, стоило подождать, но я была слишком взволнована от полученной информации. Войдя в приемную начальника тюрьмы, я улыбнулась его секретарю.

На ее стареющем лице отразилось любопытство, седые пряди запутались в свободном пучке.

— Могу я чем-то помочь?

— Да, мэм, мне нужно поговорить с начальником тюрьмы.

— Назовите, пожалуйста, свое имя.

— Лайла Эванс. Я медсестра Фултонского госпиталя.

Наконец, она улыбнулась в ответ.

 — Конечно. Присаживайтесь, я сообщу о вас.

В ожидании, я села в неудобное кресло. Наконец-то его дверь распахнулась: мужчина стоял на пороге, глядя на меня. Невысокий и коренастый, старше, чем я думала. Брови густые, а лицо суровое, но все же он сумел улыбнуться.

— Мисс Эванс, пожалуйста... — Он протянул руку к открытой двери. — Проходите.

Он провел меня в роскошный кабинет. В сравнении с унылыми, белыми стенами, мимо которых я ходила каждый день, здесь все выглядело, как на пятизвездочном курорте. Роскошная кожаная мебель сияла на солнце, проникающем сквозь огромное окно; стены темно-бордового цвета, отделанные золотом.

Графин в дальнем углу комнаты наполнен янтарной жидкостью, которая, как я полагала, являлась дорогим шотландским виски. На стенах висели портреты сенаторов и даже президента.

— Итак, мисс Эванс, удается ли вам освоиться здесь, в Фултоне?

Я села в кресло за его столом и кивнула.

— Да, благодарю вас.

— Хорошо. Рад это слышать. Я очень сожалею о нападении на вас. Мистер Перес всегда доставлял неприятности. Стал проблемой сразу же при поступлении. — Он откинулся на спинку кресла, скрипнув кожаной обивкой. — Я просто рад, что охрана подоспела вовремя.

Его явно дезинформировали, и, казалось, он совсем не горевал о смерти Карлоса.

— Меня спасла не охрана, а мистер Кристофер Джейкобс.

Прежде чем он взял себя под контроль, на мгновение в его глазах мелькнуло удивление.

— Неужели? Ну, как бы то ни было, я рад. — Он посмотрел в сторону и поправил стопку бумаг на столе. — Так чем я могу помочь?

Соединив указательные пальцы, он прижал их к губам, изучая меня суровым взглядом. Это лишало уверенности, и я почувствовала, как начинаю нервничать.

 — У меня есть друг в департаменте шерифа, и после того, как он услышал о мистере Джейкобсе и его прошлом, он нашел некоторые несоответствия.

Его брови приподнялись.

— Некоторые несоответствия?

— Да, сэр.

Я пустилась в объяснения, делясь своими познаниями о человеческом теле и о том, как трудно разрезать мышцы и кости тупым ножом. Также упомянула другие занимательные новости. Чем больше я говорила, тем мрачнее становился его взгляд, а на лице застыло холодное выражение. Это раздражало, я чувствовала себя все больше не в своей тарелке. Что-то не так.

Страх, на мгновение возникший на его лице, остановил меня, и я позволила себе перевести дух. Как только я замолчала, его черты разгладились, а взгляд опустел.

Волосы на затылке встали дыбом, и вдруг до меня дошло, что, возможно, прийти к начальнику тюрьмы — не самая гениальная мысль. Я не глупая и понимаю, как устроена правоохранительная система; знаю, что среди хороших парней затерялись плохие, но начальник тюрьмы? Что-то в нем мне не нравилось.

В комнате становилось холоднее, что-то подсказывало, что нужно держать рот на замке и не сообщать все, что я узнала. Тем не менее, я продолжила, объясняя о связи Сары с одним из крупнейших мафиози на Восточном побережье.

— Носить фамилию Риццуто то же самое, что ходить с мишенью на спине, но нигде в деле не упоминается тот факт, что ее отец — член мафии. Кроме того, под ногтями Кристофера обнаружено ДНК, которое не совпадает ни с одной из жертв. — Я сглотнула, чувствуя комок в горле.

— Значит, они подумывают о возобновлении дела? — спросил он, и его губы сжались от чего-то, что выглядело, как гнев. — Что же они надеются выведать?

Он так пристально изучал выражение моего лица, что казалось, будто он может слышать мои растерянные мысли.

— Я не уверена. Кое-что из информации, касательно это дела, кажется странным. Это все, что известно. — Я встала, готовая спасаться бегством из кабинета. Он заставлял меня чувствовать себя неловко. Возможно, я просто параноик, но, кажется, он не в восторге от данного рода информации.