— Так чего же тебе хотелось?

— Я хотела того, что у меня в сердце, — сказала она. — Все еще хочу. Лошади. Свобода. Жизнь. Верховая езда была для меня всем, когда я росла. Все еще есть.

— Конюшня завершит тебя? — Я старался, чтобы мой голос не звучал покровительственно. Мне не хотелось опекать ее.

Та покачала головой.

— Не конюшня. Радость.

— Радость?

Кэтти кивнула.

— Это была лучшая часть моей недели, когда я росла, — один маленький час катания в субботу утром. Мама работает в больнице, и делает это с тех пор, как я родилась. Дерьмовые деньги, длинные смены. У нас все было хорошо, но она не могла позволить себе роскошь. Час в субботу — это все, что я получала, и была благодарна ей за это. Мне это нравилось. — Она сменила позу, и на ее лице промелькнула гримаса. — Ауч, яичники. Во всяком случая, мне хочется предлагать ту же самую радость. Поселиться в небольшом подворье с парой лошадей, предлагая достойные уроки. Доступные уроки. Может быть, пара кредитных соглашений для детей в обмен на их помощь во дворе. — Она бросила на меня пылающий взгляд. — Я не какой-то безнадежный мечтатель, я имею в виду, это будет приносить деньги для стабильности. Но только для этого, чего вполне достаточно. — Кэтти посмотрела мне в глаза и улыбнулась. — Я же говорила, что ты сочтешь это глупостью.

И я это сделал. Частично. Подумал, что это пустая трата времени для остроумной, энергичной девушки, у которой явно были мозги. Подумал, что она могла бы стремиться к большему. Огромная конюшня, заполненная лошадьми — троеборцами, и скакунами, и выставочными пони, и целой программой верховой езды для бедных, если это то, чего ей хотелось.

— Почему так скоро? Почему бы сначала не пожить немного? Пройти через корпорации, чтобы получить немного опыта? Попутешествовать. Сделать некоторые разумные инвестиции, чтобы уберечь себя от любых ухабов на пути? Ты сказала, что твоя мать работает много часов за паршивые деньги, это то, чего ты хочешь? А как же жизнь? А как насчет всех переживаний, которые нужно пережить?

— Я живу, — возразила Кэтти. — В подворье я чувствую себя живой. — Она вздохнула. — Оно принадлежит парню по имени Джек. Хороший парень. Лучший. Он сдаст мне конюшни и землю, но у него проблемы. Его жена ушла от него, и его бизнес терпит крах, и банк не дает ему покоя. — Она встретилась со мной взглядом. — Это мой шанс. Моя мечта. Мне просто нужно немного денег, чтобы все организовать. Вот почему я здесь, с вами. Отчасти.

— Только отчасти?

— Да, только отчасти. С другой стороны это для меня. Просто потому что... ты знаешь. — На ее щеках снова появился румянец. — У девушки есть потребности.

— Пожертвуй несколькими годами, чтобы сделать карьеру, и, возможно, ты сможешь купить землю Джека. У тебя будет собственная конюшня, а не та, которую ты арендуешь у кого-то другого. Несколько лет до мечты, чтобы обеспечить себе на жизнь, надолго.

Она рассмеялась.

— Я выпускница, большое дело. Просто еще одна выпускница бизнес-школы из Вустера. Кто даст мне несколько сотен тысяч за пару лет работы? Поэтому я закончу с небольшим количеством сбережений и несколькими годами потерянного времени. А я бы предпочла иметь время. Нижняя ступенька лестницы, по которой вы хотите подняться, лучше, чем пара ступенек на той, по которой вы не хотите идти, не так ли?

И это было у меня на языке. Это было на моем гребаном языке.

Прямо там. Прямо, черт возьми, там.

Затем наклонился к ней и придержал за локоть, а Кэтти смотрела на меня широко открытыми глазами и приоткрытыми губами от волнения. Как будто я собирался поцеловать ее, будто собирался прижаться своими губами к ее, сорвать эту рубашку с ее тела и взять ее бедную, израненную киску прямо здесь, на этом самом балконе.

Но нет. Я не собирался, черт возьми, делать ничего из этого.

— Кэтти… — начал я и замолчал.

Не из-за «подожди гребаную минуту, мужик», а потому что дверь балкона открылась, и вышел Рик, совершенно голый, если не считать очков, со спутанными волосами.

Только он мог выглядеть таким чертовски сексуальным, когда растрепан.

Кэтти улыбнулась, и тот улыбнулся в ответ, а я отошел. Отпрянул, словно меня укусили, но они этого даже не заметили.

— Доброе утро, туристы, — поздоровался он и поцеловал ее в ее красивые губы. Потом обнял ту за плечи и потянул на несколько шагов в мою сторону, чтобы сделать то же самое со мной. — Пойдемте на ранний завтрак, я чертовски проголодался.

Я вел машину на обратном пути домой, и на этот раз Рик занял заднее сиденье. Кэтти испытывала больше боли, чем я ожидал, и поэтому чувствовал себя немного виноватым за это. Она забралась на пассажирское сиденье с гримасой боли на лице, но утверждала, что в полном порядке, только немного саднит. Это было правдой, но все равно я чувствовал себя виноватым.

На обратном пути разговоры велись ни о чем — глупые истории, старые шутки, политика и случайные глупые видео на Ютьюбе, в основном они текли в этом направлении. Рик наклонялся вперед, чтобы посмотреть на экран телефона Кэтти или пощекотать ее шею через щель в подголовнике. Они были глубоко погружены друг в друга, как в каком-то банальном старом романтическом фильме. То есть, если старые романтические фильмы покрывали опыт двойного проникновения.

Думаю, они называли это «любовью с первого взгляда».

Меня это позабавило. Не слишком заставило ревновать.

Воодушевило, но не настолько, чтобы позволить перспективам превратить меня в глупого оптимиста.

Я был счастлив.

Мы были счастливы.

Я был так счастлив, что съехал с автострады не на том перекрестке и отправился в Вулхоуп. Сначала они ничего не заметили, слишком поглощенные игрой «Что бы вы предпочли?».

Вы бы предпочли съесть пенис осла или сломать ребро?

Вы бы лучше трахнули Анджелину Джоли или Брэда Питта?

Вы бы предпочли не заниматься сексом до конца своей жизни или заниматься сексом по десять часов каждый день до конца своей жизни?

Вы бы предпочли умереть сейчас или вообще никогда до конца времен?

— Вы бы предпочли найти другую глупую игру или пройти остаток пути домой пешком? — спросил я, но это была шутка.

— Чертов кайфолом! Мистер Ворчун вернулся! — рассмеялся Рик.

— Блиц-раунд, твоя очередь, — сказала Кэтти, и все ее внимание обратилось на меня. — Ты бы предпочел… работать всю оставшуюся жизнь или уйти на пенсию прямо сейчас?

— Работать всю оставшуюся жизнь.

— Ты бы предпочел… съесть козявку или помочиться в общественном месте?

Я приподнял бровь.

— Что это за хрень?

— Отвечай! — сказал Рик. — Ты ДОЛЖЕН ответить!

Я пожал плечами.

— Поссать? Боже, пойду-ка я отолью.

— Ты бы предпочел жить в зоопарке или аквариуме?

— В зоопарке.

— Ты бы предпочел иметь двадцать детей до самой смерти или никогда больше не видеть их?

— Двадцать. — Я посмотрел на нее. — Я бы предпочел иметь двадцать детей, чем вообще не иметь.

Кэтти откинулась на спинку сиденья.

— Это не про меня. Дети полностью разрушили бы классный дом, в котором вы, ребята, живете. Думаю, ты бы передумал, если бы это случилось.

— Нет, — возразил я. — Не передумал бы.

Рик наклонился вперед и опустил подбородок на мое плечо.

— Эй, где мы, черт возьми?

Кэтти поняла. И тут же ожила, глядя в окно.

— Вулхоуп, — сказала она. — Мы направляемся в Вулхоуп. — Она повернулась ко мне. — Почему мы едем в Вулхоуп?

Рик вмешался.

— Да, Карл, почему мы едем в Вулхоуп? Тебе вдруг захотелось покататься на лошади?

Я бросил на него взгляд в зеркало заднего вида.

— Кэтти чувствует себя немного хуже, думаю, это меньшее, что мы можем сделать. — Я взглянул в ее сторону. — Полагаю, ты хочешь увидеть свою лошадь? Вычистить его или что вам, людям с лошадьми, нужно делать в выходные.

Та кивнула.