Карл. Счет: 1.5. Хороший выбор вина, жутко сексуальный. Минус полбалла за гадкую сухость во рту утром.

Я рискнула оглянуться через плечо, с облегчением обнаружив, что это дыхание Рика щекотало мою обнаженную кожу. В комнате было жарко, как в сауне, и я горела, даже без одеяла, ощущая жар от его ног, переплетенных с моими. Я рискнула подвинуться к краю кровати, но он потянулся во сне и обхватил меня своими руками, крепко прижав к груди. Дерьмо.

Я чувствовала его член у своей задницы, и он не был мягким. Возможно, это было не так уж плохо. Вероятно, еще один хороший трах скрепил бы сделку по-настоящему.

Но Карл. Боже всемогущий, Карл… я не была уверена, что моя свежеоттраханная киска была готова к раунду с ним.

Я замерла неподвижно, словно статуя, и прислушивалась — Карл дышал ровно и глубоко. Звук отдавался близко, наверняка тот был по другую сторону Рика, и эта мысль заставила мое сердце забиться чаще. Да, я определенно не была готова к новому раунду. Мои пальцы покалывало при воспоминании о его твердом гигантском члене, о приливе адреналина, пока он мастурбировал себе моей рукой.

Я задержала дыхание и высвободилась из хватки Рика, двигаясь так медленно, что это казалось даже нелепым. Моя концентрация была на пике, неустойчивая поставив ногу на ковер, собираясь незаметно пробраться к выходу, но нет. Рик нащупал пальцами мою руку и сжал ее, потом подкатился ко мне.

— Золушку ждет карета из тыквы? — его голос был сонный и хриплый.

Я легла рядом с ним и понизила голос, чтобы не разбудить зверя позади него.

— Тыква исчезает в полночь. Так что в действительности я пропустила эту поездку.

Я почувствовала его улыбку на своем плече.

— Тебя определенно прокатили…

Я не могла сдержать улыбки.

— Да. Прокатили.

Он приподнялся на локте, и я почувствовала в темноте его взгляд.

— Как насчет второго раунда? — Он задел пальцами мою руку, пощекотал ребра, затем пополз ими вниз по моему животу, но я отодвинулась.

— Мне нужно идти, — прошептала я.

— Бросишь меня в темноте?

Я слегка рассмеялась.

— Сейчас утро, и я не бросаю.

— Кто, черт возьми, называет это утром?

— Самсон, — сказала я. — Он определенно называет это утром.

— Ах. — Он перекатился на спину. — Самсону пришлось бы привыкнуть к поздним подъемам воскресным утром, если бы он был моим.

— Он стоит того, чтобы просыпаться пораньше.

— Поверю тебе на слово.

Я опустила на пол обе ноги.

— Могу я уйти?

Мне понравился его низкий смех.

— До тех пор, пока ты обещаешь вернуться.

Я поднялась на ноги.

— Я еще вернусь.

Пару раз моргнув, чтобы привыкнуть к темноте, я смогла разглядеть груду простыней и жесткие линии тела Карла рядом с Риком. Я смотрела, как Рик меняет позу, прижимаясь к груди Карла.

— Не пропадай, — прошептал он.

Я восприняла это как разрешение уйти, благодарная, что он не настоял на поцелуе моих со вкусом «задница бабуина» губ. Потом нащупала пальцами ног жалкий клочок ночной рубашки и подобрала его, но трусиков нигде не нашла. Поэтому пошлепала босыми ногами, надеясь, что мне повезет, но нет. Мне придется оставить их.

Сувенир на память.

Я представила, как они вместе дрочат, их толстые члены рядом, и только тонкий кусок кружева между ними. Эта мысль была на удивление возбуждающей.

Гораздо более возбуждающей, чем парень в колледже, который украл мои грязные трусики и спрятал их под своей кроватью. Однажды я нашла там пятнадцать пар. Пятнадцать испачканных спермой гребаных пар.

Мудак.

Я прокралась к двери спальни, которая оказалась приоткрытой. Света на лестничной площадке было достаточно, чтобы без труда вернуться в мою комнату. Мою комнату, на все десять минут, что я там провела вчера. Я включила лампу и швырнула вчерашнюю одежду в свой чемодан, всего за минуту собрала свои растрепанные волосы в пучок и почистила зубы в ванной. Потом выудила со дна чемодана смену одежды. Последний писк моды — поношенная пара брюк для верховой езды, футболка оверсайз и «Я люблю свою лошадку» носки. Все отлично, кроме обуви, которая осталась в гребаной машине.

Я с досадой посмотрела на сверкающие шпильки, в которые с важным видом влезла вчера. Твою же мать.

Брюки для верховой езды и долбанные шпильки. Ну что за полнейшая идиотка.

Я расправила постель, ополоснула стакан в раковине и спустилась по лестнице, держась ближе к краю, чтобы не скрипнула ступенька. Затаив дыхание, опустила ручку входной двери, но никто не последовал за мной. Почти в безопасности, почти…

Пока приторно веселый голос не пожелал мне «доброго утра» с соседней подъездной дорожки. Вот дерьмо. Такого рода район. Я повернулась к поприветствовавшей меня — это была женщина средних лет, у ног которой топтался очаровательный спаниель. На ней была одна из этих шикарных флисовых курток и пятнистый шарф на шее. Определенно богатая. Я чуть не умерла от того, как та оглядела меня с ног до головы, задержав взгляд на моих носках в идиотских туфлях на шпильке. Унижение даже близко не стояло. Она подняла руку в приветствии.

— Синди, — представилась она. — Вы… родственница?

— Подруга, — сказала я, и мои щеки запылали. Виновна. Я даже не знала, почему чувствовала себя виноватой, но это было так. Ощущение, словно у меня на лбу для всеобщего обозрения вытатуировано «шлюха».

— Подруга, хмм…

И она это знала. Она, черт возьми, знала. Аргх. Я возилась с центральным замком, пока мне, наконец, не удалось открыть машину.

— Кэтти. Рада знакомству, — солгала я.

— Да… я тоже. Еще увидимся?

Я кивнула, улыбнулась и коротко пожала плечами, прежде чем забраться на водительское сидение. Улыбка не сходила с моего лица, пока скидывала туфли, так отчаянно желая убраться отсюда поскорее, что завела машину в одних дурацких носках. И съежилась, когда моя машина загрохотала, затрещала и захлебнулась достаточно громко, чтобы перебудить весь чертов район, так что я быстро отъехала, маша Синди на прощание, будто не она только что поймала меня во время позорной прогулки по подъездной дорожке бисексуальной пары в шесть утра.

Я выехала из богатого пригорода и вздохнула свободнее.

Я сделала это. Я действительно, черт возьми, сделала это.

И это было хорошо.

Я была хороша!

Удача!

После этого так легко почувствовать себя этакой сексуальной богиней. Это чувство уверенности, когда вы находитесь на безопасном расстоянии и уверены, что все схвачено. Ничего особенного. Еще увидимся, жеребец.

Но это было большое дело. Большие деньги, большие члены.

Просто… огромные. Все это было большим.

Безумно чертовски большим.

Между ног у меня пульсировало, на лице играла улыбка, а на банковском счету лежала тысяча фунтов, и жизнь еще никогда не казалась такой чертовски приятной. Когда я отъехала от Челтенхэма и направилась к дому, мне стало еще приятнее. Я поехала прямиком в «Вулхоуп и двор», свернув с автострады и держа свой путь через сельскую местность. Дороги стали проселочными, солнце поднялось над горизонтом, заливая мир прекрасным светом нового дня. Меня охватило возбуждение. Такое никогда не надоест. Никогда.

Я завернула во двор, проползла мимо дома Джека на знакомое место возле кормушки. Джек уже вышел, перекладывая щепки из одного ящика в другой.

Мой желудок слегка сжался при виде его. Он не был стар, лет пятидесяти пяти, хотя выглядел побежденным. Изможденный старик в теле в самом расцвете сил.

Он выглядел так, словно вырос в деревне. Настоящий фермер, с добрым лицом и обветренными руками… с глазами, которые за последнее время слишком много повидали.

Одинокий. Он был просто одинок. Но он не хотел этого.

Джек поднял бровь, когда я вылезла из машины в одних носках.

— Не спрашивай, — проговорила я.

— И не собирался, — улыбнулся он. — Долгая ночь?