Вилэнд проворчал приветствие и сразу перешел к делу. Он подошел к настенной полке, снял с нее длинный рулон бумаги на матерчатой основе, намотанной на деревянный валик, развернул его на столе и положил с обеих концов бумаги грузики, чтобы она не сворачивалась. Это был сложный чертеж длиной метра полтора и шириной около восьмидесяти сантиметров. Потом он сделал шаг назад и посмотрел на меня.

— Вы когда-нибудь видели нечто подобное, Тальбот?

Я наклонился над столом. На чертеже был изображен замысловатой конструкции объект, напоминающий по форме нечто среднее между цилиндром и сигарой.

Я долго внимательно изучал схему и потом выпрямился.

— Сожалею, — я покачал головой, — такого никогда в жизни не видел.

В следующее мгновение я уже лежал на палубе. Секунд через пять заставил себя встать на колени и стал трясти головой, пытаясь освежить ее. Посмотрел вверх и застонал от боли за ухом. Перед глазами у меня все плыло, и я попробовал сфокусировать зрение. Один глаз мне все же удалось сфокусировать, и я увидел Вилэнда, стоящего надо мной с пистолетом в руке.

— Я ожидал именно такого ответа, Тальбот, — голос его был спокойным и бесстрастным, словно мы наслаждались полуденным чаем в доме священника и он предлагал мне отведать свежих булочек. — Что с вашей памятью, Тальбот? Может быть, вы хотите немного освежить ее?

— Неужели все это действительно необходимо? — раздался встревоженный голос генерала Рутвена. Он казался расстроенным. — Послушайте, Вилэнд…

— Заткнитесь! — выпалил Вилэнд. Видимо, здесь играть роль подчиненного необходимости не было. Когда я встал на ноги, он обернулся ко мне. — Вы вспомнили?

— Какая польза от того, что вы бьете меня по голове? — злобно спросил я. — Разве это поможет мне вспомнить то, чего я никогда…

На этот раз, предвидя удар, я прикрыл голову рукой и, когда удар достиг цели, быстро откинул голову, смягчив его, и отлетел к переборке. Это был настоящий спектакль, и, чтобы эффектно завершить его, я соскользнул на пол. Никто не проронил ни слова. Вилэнд и два его бандита уставились на меня с неподдельным интересом. Генерал побледнел и закусил нижнюю губу. Лицо Лэрри превратилось в маску, изображающую поистине дьявольское ликование.

— Ну, а теперь вы вспомнили что-нибудь?

Я обматерил Вилэнда и, шатаясь, поднялся на ноги.

— Прекрасно, — Вилэнд пожал плечами. — Мне кажется, что Лэрри не прочь попытаться убедить вас вспомнить.

— Правда? Вы разрешите мне? Неужели можно? — готовность, написанная на лице Лэрри, вызывала у меня отвращение и страх. — Вы правда хотите, чтобы я заставил его заговорить?

Вилэнд улыбнулся и кивнул.

— Только не забудь, что после того, как ты обработаешь его, он должен еще поработать на нас.

— Я буду помнить об этом.

Это был звездный час Лэрри. Наконец-то он был в центре внимания и мог отплатить мне за все насмешки и издевательства и, самое главное, доставить себе огромное удовольствие, мучая меня. Ведь парень был настоящим садистом. Эти минуты должны были стать минутами наивысшего счастья, которого он еще не испытал за все свое существование. Он приблизился ко мне, играючи помахивая внушительным пистолетом, то и дело облизывая губы и хихикая отвратительным визгливым фальцетом.

— Вначале я врежу ему в промежность. Он завизжит, как свинья, которую режут. Потом врежу в правый бок. И не беспокойтесь, работать он сможет, — из его широко раскрытых, смотрящих на меня в упор глаз сквозило безумие. Впервые в жизни я стоял лицом к лицу с человеческим существом, изо рта которого капала слюна.

Вилэнд был хорошим психологом; он знал, что меня в десять раз больше напугает садизм психически неустойчивого существа, чем любая холодно рассчитанная жестокость его самого и двух его подручных. Да, я был напуган, но не показывал вида, так как от меня ждали именно этого. Но переигрывать тоже было ни к чему.

— Это усовершенствованная модель более ранней конструкции батискафа, разработанного во Франции, — быстро проговорил я. — Эта модель является комбинацией проектов, разработанных британским и французским морскими ведомствами. Она хорошо показала себя в работе на глубине до восьмисот метров. Это в пять раз меньше, чем у ее предшественников, но у нее повышенная скорость погружения, лучшая маневренность и оборудование, более приспособленное для подводных спасательных работ.

Никто никогда не питал к другому человеку такой ненависти, которую сейчас испытывал ко мне Лэрри. Он был похож на мальчишку, которому обещали подарить меня как игрушку. Это была самая чудесная игрушка из всех, которые у него были. И эту чудесную игрушку отняли. Он готов был заплакать от ярости, разочарования и горечи. Все еще размахивая пистолетом, он прыгал вокруг меня.

— Он лжет, — пронзительно завизжал Лэрри. — Он просто пытается…

— Нет, он не лжет, — холодно прервал Вилэнд. В его голосе не было ни триумфа, ни удовлетворения — цель была достигнута. И как только он достиг своей цели, прошлое перестало интересовать его. — Спрячь пистолет.

— Но я же говорю вам… — Лэрри вскрикнул от боли, это один из здоровенных подручных Вилэнда с такой силой схватил его за запястье, прорычав:

— Убери свою пушку, сопляк, или тебе же будет хуже.

Вилэнд мельком посмотрел на них и тут же отвернулся: его эта сцена не интересовала.

— Вы ведь не только понаслышке знаете, что это такое, Тальбот, но вы погружались в этой штуке. У генерала есть надежные информаторы в Европе, и сегодня утром мы получили новые сообщения. — Он наклонился вперед и, понизив голос, продолжал. — Совсем недавно вы опять работали на нем. Наши информаторы на Кубе еще более надежны, чем информаторы в Европе.

— Вы ошибаетесь: на Кубе я на нем не работал.

Вилэнд сжал губы, а я продолжил:

— Англичане и французы собирались произвести пробное, без полного экипажа, погружение в закрытой зоне близ Нассау. Для этой работы они наняли судно у фирмы, специализирующейся по подводным работам. В это время я работал в Гаване на этой фирме. Это судно идеально подходило для предстоящей работы. — мощный кран на корме. Я был на его борту, но в самом батискафе не работал. Сами посудите, какой мне смысл лгать, — я слабо улыбнулся. — Кроме того, я находился на нем всего неделю или что-то вроде этого. Я обнаружил за собой слежку, понял, что им откуда-то стало известно, где я, и немедля сделал ноги.

— Они? Кто? — поднял брови Вилэнд.

— Какое это имеет значение сейчас? — даже мне самому мой голос показался усталым. Это был голос человека, потерпевшего полное поражение.

— Правильно, — улыбнулся Вилэнд. — Из вашего досье нам известно, что за вами могут охотиться полицейские силы по крайней мере полдюжины стран. Так или иначе, генерал, это объясняет тревожащий нас вопрос, откуда нам знакомо лицо Тальбота. Объясняет, где мы видели его раньше.

Генерал промолчал. Если прежде мне требовалось подтверждение, что он ведет себя, как дурак, и является пешкой в руках Вилэнда, то теперь я в этом не нуждался. Генерал был глубоко несчастен и жалок. Было совершенно ясно, что он не желает участвовать в происходящих событиях.

И тут, словно на меня неожиданно нашло озарение, я сказал:

— Неужели это вы, именно вы те люди, которые ответственны за пропажу батискафа? Господи, наверное, и вправду это были вы! Как вам удалось…

— Неужели вы думаете, что мы притащили вас сюда только для того, чтобы обсуждать устройство батискафа? — Вилэнд позволил себе едва заметно улыбнуться. — Конечно, это были мы. Это было несложно. Дурни подвесили батискаф на стальном тросе на глубине двадцать метров. Мы отвязали его, подменили целый стальной трос на оборванный, чтобы они решили, что трос разорвался и течение унесло батискаф в открытое море. Потом наша яхта отбуксировала батискаф в нужное место. Большую часть пути мы проделали ночью, и когда нам изредка попадались корабли, мы просто замедляли ход, подтягивая батискаф к борту, противоположному тому, откуда приближался корабль.