Меня внезапно охватило чувство полной безопасности, от того, что я находился на борту этого судна среди надежных людей.

— Отличная ночь для предстоящей работы, — сказал я.

— Может, да, а может, и нет, — сказал капитан, и видно было, что он не шутит. — Я лично не думаю, что это хорошая ночь. Что касается Джона Зеймиса, то он не выбрал бы эту ночь.

Я промолчал о том, что у нас не было выбора. Вместо этого сказал:

— Вы считаете, что погода слишком ясная, так что ли?

— Нет, дело не в этом, — на минуту капитан отвернулся и отдал какие-то распоряжения явно на греческом языке. Мальчики стали отвязывать канаты от швартовых тумб причала. Капитан снова повернулся ко мне. — Извините, что я говорю с ними на нашем древнем языке. Эти парни и полугода не прожили в этой стране. Мои собственные сыновья не хотят нырять. Слишком тяжелая эта работа говорят. Поэтому приходится нанимать молодых ребят в Греции… Мне не нравится погода, мистер Тальбот, потому что слишком уж она хороша. Слишком хороша. Воздух чересчур спокоен. Если не считать слабого бриза, дующего с севера-запада. Это плохой признак. Вечером солнце пылало в небе. Это тоже плохой признак. Вы чувствуете, как «Метален» покачивает на легкой зыби? Когда погода действительно благоприятная, небольшие волны ударяют в борта судна каждые три-четыре секунды. А что сегодня? — он пожал плечами. — Волны ударяют в борта лишь через двенадцать-пятнадцать секунд. Я хорошо знаю эти воды, мистер Тальбот, вот уже сорок лет я здесь, и вряд ли кто-то знает эти места лучше меня. Надвигается сильный шторм.

— Сильный шторм? Во время больших штормов я чувствую себя отвратительно. Меня всегда укачивает. Скажите, было ли официальное предупреждение о том, что надвигается тропический циклон?

— Нет. Не было.

— А всегда ли перед тропическими циклонами наблюдаются признаки, о которых вы упомянули?

— Нет, не всегда, мистер Тальбот. Однажды, лет пятнадцать назад, поступило предупреждение о шторме, но этих признаков не было, ни единого. Рыбаки с островов вышли в море, и пятьдесят человек из них утонули. Но когда я обнаруживаю такие признаки, как сегодня, в сентябре, они совершенно точно предупреждают меня о приближении сильного шторма. И шторм бывает всегда. Эти признаки меня еще никогда не подводили.

— И когда же вы ожидаете шторм?

— Не знаю. Может быть, через восемь часов, а может быть, через двое суток, — он указал на запад, откуда шла эта длинная и медленная маслянистая волна. — Ураган придет оттуда. Ваше водолазное снаряжение внизу, в каюте, мистер Тальбот.

Ожидание этого шторма не покидало меня и позднее, хотя уже два часа и двадцать километров отделяли нас от этого разговора. Судно шло на максимальной скорости. Правда, максимальная скорость «Металена» была такова, что хвастаться особенно нечем. Около месяца назад два гражданских инженера, которые дали клятву держать все в секрете, снабдили выхлопную трубу двигателя судна подводным глушителем с оригинально выполненной системой перегородок. Работа была выполнена ими отлично: уровень шума от выхлопных газов стал таким же неслышным, как человеческий шепот, но при этом наполовину уменьшилась мощность мотора. И все же судно имело достаточную скорость. Что касается меня, то оно шло даже слишком быстро, и чем дальше мы углублялись в освещенный звездами залив, тем продолжительнее и глубже становились перепады моего настроения от надежды к отчаянию, и я все более убеждался в безнадежности той работы, которую должен был выполнить. Вместе с тем, кто-то все-таки должен был выполнить эту работу, и именно я, по иронии судьбы, стал человеком, вытянувшим из колоды карт джокер.

В эту ночь небо было безлунное. Мало-помалу звезды стали исчезать с неба. Перистые облака длинными серыми полотнищами заволакивали небо. Начался дождь, не сильный, но холодный и пронизывающий. Джон Зеймис протянул мне брезентовую накидку, чтобы укрыться от дождя. И хотя на судне была каюта, мне не хотелось спускаться туда.

Видимо, я задремал, убаюканный плавной качкой, потом почувствовал, что дождь кончился, хотя дождевые капли все еще продолжали стекать по накидке, и кто-то трясет меня за плечо. Это был капитан, который тихо сказал:

— Вот эта нефтяная вышка, мистер Тальбот. Именно это и есть объект Х-13.

Зыбь уже доставляла неприятные ощущения. Я глянул куда указывала рука шкипера. Впрочем, показывать рукой не было необходимости. Даже на расстоянии полутора километров объект Х-13, казалось, заполнил весь горизонт.

Посмотрев на вышку, я отвернулся, потом снова посмотрел на нее. Она все так же возвышалась впереди. Я потерял всех, ради кого стоило жить,  но, прежде чем умереть, я должен кое-что  доделать на этом свете, и для этого мне хотелось бы быть сейчас как можно дальше от этой нефтяной вышки. Я испытывал страх. А вдруг мой жизненный путь окончится здесь? Я молил Бога, чтобы этого не произошло.

Раньше я слышал о нефтяных вышках, установленных в море. Однажды мне рассказывал о них человек, который их проектировал, но прежде мне не довелось видеть ни одной из них. И теперь, увидев ее, я понял, что конструкция вышки, возникшая в моем представлении на основании описания ее инженером, — это скелет, который необходимо облечь в плоть.

Я смотрел на объект Х-13 и не верил своим глазам.

Вышка была громадной, на удивление угловатой и неуклюжей. Вышка была нереальной, сверхъестественной, спроектированной любителями научной фантастики начитавшимися романов Жюль Верна и романов о полетах в космическое пространство. Вышка, освещенная мерцающим, призрачным светом звезд, напоминала лес из громадных заводских труб, устремившихся ввысь со дна моря. Примерно посередине эти трубы пронзали массивную платформу. Справа, у самого края платформы уходила в небо конструкция из грациозно переплетенных балок, таинственная и кажущаяся хрупкой, словно сплетенная пауком сеть. Это была буровая вышка.

Высота вышки чуть ли не вдвое превышала высоту труб, на которых установлена платформа. Вышка резко выделялась на фоне ночного неба, тем более что она освещалась белыми и цветными лампочками: одни лампы имели эксплуатационное назначение, другие служили предупреждением пролетающим самолетам.

Я не принадлежу к людям, которые, чтобы убедиться в том, что их окружают не химеры, а реальные предметы, начинают щипать себя. Но если бы я был одним из них, то это была бы самая лучшая возможность и причина ущипнуть себя.

При виде этого невероятного переплетения марсианских структур, неожиданно вставших из глубины моря, самые беспробудные пьяницы, дали бы сразу зарок никогда больше не брать в рот ни капли спиртного.

Трубы, насколько я знал, были металлическими мощными опорами, обладающими невероятной прочностью: каждая опора могла выдержать вес в несколько сотен тонн. Платформа вышки  представляла собой в плане прямоугольник, длинна которого на глаз была где-то метров сто пятьдесят. Я  насчитал на, видимой мне длинной стороне, семь таких опор. Следовательно, всего их должно быть четырнадцать.

И самое удивительное — платформа была подвижной. С поднятыми опорами, погруженную в воду, ее буксируют в нужное место. Там опоры опускаются на морское дно, при необходимости их длина увеличивается дополнительными секциями, привезенными баржами. Концы опор крепят к дну моря, а приводимая в движение мощными двигателями платформа, двигаясь по опорам, поднимается и устанавливаться на такой высоте над поверхностью моря, что даже самые высокие волны, сметающие все на своем пути во время тропических циклонов, бушующих в Мексиканском заливе, не могут достичь ее. Все это я знал, но знать — это одно, а видеть — совсем другое.

Я так глубоко задумался, что, когда чья-то рука коснулась моего плеча, вздрогнул. Это был капитан:

— Ну как, вам нравится эта громадина, мистер Тальбот?

— Славная вышечка! Интересно, сколько эта игрушка стоит?! У вас есть какое-то представление о том, сколько она может стоить?