Я звоню ей на мобильный, находясь снаружи, и жду, пока она ответит. Она делает это на третьем звонке.

— Габриэль, — мое имя — тихое мурлыканье на ее губах. — Чему я обязана этим удовольствием?

— Впусти меня, — нет нужды говорить ей, где я. У нее есть камеры повсюду внутри и снаружи этого места. Она бы знала обо мне с того момента, как я остановился.

— Ты снова пришел со мной поиграть? — она издает серию смеха, который ощущается как когти на моей спине по совершенно неправильным причинам. Смех говорит о том, что я почувствовал ее вкус и вернулся за добавкой, кот, лакающий сливки, перед которым не может устоять.

— Мне не интересно играть, — рычу я. — А теперь открой эту чертову дверь, иначе я выломаю ее и воспользуюсь твоими зубами, чтобы открыть новый замок.

Джейд вешает трубку.

Чертова сука. Во всех смыслах этого слова она чертова сука, и я позволил ей играть эту роль, потому что мне нравится ее выступление. Это дает мне необходимое внимание и дает выход в те темные дни, в те напряженные дни.

Вместо того, чтобы ждать, пока она откроет дверь, я шагаю вперед и врезаюсь в нее каблуком ботинка. Хлипкий замок, который она установила, испустил дух после очередного удара, и довольно скоро я шагаю по коридору в недра Подземелья.

Джейд, скорее всего, в своем офисе, поэтому я делаю два шага за раз. Эта дверь открыта, и она ждет за своим столом с мягким выражением лица. Мягкая и добрая, как будто она не только что повесила трубку.

— Габриэль, — говорит она с улыбкой.

— Прекрати это дерьмо.

Я сдерживаю гнев, засовывая руки в карманы. Нож здесь, а на пояснице — кобура с пистолетом. Оба готовы, если она решит усложнить эту встречу, чем она должна быть.

— Расскажи мне о Тейни, — начинаю я.

— Тейни , — Джейд постукивает по подбородку указательным пальцем. — Имя ни о чем не говорит. Она одна из твоих игрушек на сцене?

Это все игра, и блок — это ход Джейд. Пора мне парировать удар одним из своих.

— Замечательно, что тебе нравится вести себя так, будто ты не понимаешь, о ком я говорю. Учитывая, что она у тебя в учете как сотрудник.

Я вижу это. Выражение лица Джейд, такое у человека, когда он полон решимости не попасться.

— Она? У нас здесь работает много людей, и не все из них достойны внимания, — отвечает она.

Восхитительно.

— Если ты здесь не для того, чтобы играть со мной, то сейчас для тебя ничего нет, Габриэль, — она поднимается на ноги и разглаживает невидимые складки пиджака, свет люстры над головой играет на ее обнаженной голове. — Если передумаешь, сможешь найти меня позже.

Чертовски маловероятно.

Должно быть, она видит то же самое и на моем лице, более прозрачном, чем мне хотелось бы.

Джейд щелкает пальцами в сторону кого-то в тени. — Пожалуйста, выведи мистера Блэквелла обратно на улицу. И пока ты этим занимаешься, купи новый комплект дверных замков, — говорит она ему.

Узнавание наносит мне удар под дых, когда парень выходит на свет, и мне требуется вся моя сила присутствия, чтобы скрыть удивление. Это лысый мужчина из «Марки».

У меня урчит в животе, мне жарко и я злюсь, но держу руки перед собой, как щит против Джейд. Позволить ей думать, что она взяла надо мной верх.

— Хорошо, — спокойно отвечаю я. — Я не хочу никаких проблем.

— Проблема — это то, что ты ищешь. Ты не сможешь меня обмануть.

Ее слова могут звучать как мурлыканье, но тон ее холоден и резок.

Наркотики связаны с этим человеком. С Джейд. И это делает этот клуб связью, которая раньше не имела смысла. Не «Кнут». Нам не следовало называть жертв проститутками. Это вовсе не проститутки, а сотрудницы Джейд.

Трахни меня.

По совету бармена, Тейни испугалась… Джейд тоже была в «Кнут» той ночью. Не для того, чтобы насладиться шоу, а для того, чтобы компенсировать ее сокращающееся число.

Болди идет в ногу со мной и сохраняет между нами расстояние в несколько шагов. Черт возьми. Джейд чем-то увлечена, и кусочки только сейчас начинают складываться воедино. Лейла должна знать.

Вернувшись домой, я просматриваю новости и вижу, что полностью пропустил пресс-конференцию. Новостные каналы гудят новостями о мертвом сыне сенатора, но Лейлу не видно, за исключением пятисекундного ролика, где она пристально смотрит на море репортеров и уверяет их, что полицейское управление делает свою работу.

Выглядит как темноглазая богиня прямо из преданий.

Я хватаю свой сотовый, чтобы отправить ей сообщение, но тут он гудит о входящем звонке.

Босс хочет новостей.

Я нажимаю, чтобы ответить на звонок. — У меня есть зацепка, — говорю я боссу. — «Бархатное подземелье»…

Босс меня перебивает. — Я сказал, чтобы это прекратилось. Не так ли?

— Да, сэр.

Пауза, а затем: — Ну, пресс-конференция, на которой полиция упоминает наши зажигалки как важное доказательство, плюс мертвый сын политика… это не исчезнет просто так, — его голос шелковистый и ядовитый, как змея.

— Я с этим розберусь, — тут же заверяю я его.

— Я не уверен, что ты это сделаешь.

Я сглатываю стон. — Не оскорбляй меня. Я был твоим шафером уже много лет.

— Это может быть правдой, но это занимает слишком много времени. Время — деньги, Блэквелл. Сейчас ты не стоишь того, что я тебе плачу.

— Я это предусмотрел. Я не уверен, что еще ты хочешь, чтобы я сказал.

— Не говори, а делай. Выясни, что знает детектив, занимающийся этим делом, а затем устрани угрозу.

Телефон щелкает, и я замираю.

Что, черт возьми, это значит?

Но я знаю. Ощущение болезненного жжения в груди говорит мне, что я точно знаю, что это значит, особенно когда телефон снова подает звуковой сигнал и меня охватывает страх. Текст приходит с одноразового телефона, номера, который отправляет только имена. Названия жертв, которые мне нужно убить.

И мое тело немеет, а сердце холодеет, когда я читаю имя, которое, как я никогда не думал, вызовет у меня такую бурную реакцию. На единственное имя, на которое я надеялся, молился неумолимому богу, в которого никогда не верил. Лейла Синклер.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

Лейла

Находясь дома в душе, я думаю о Тейни.

Она умерла, чтобы защитить меня. Кто-то хотел, чтобы ее рот закрылся навсегда. Когда эмоции угрожают захлестнуть меня, я роняю голову на плитку. Если бы сегодня у меня не было пресс-конференции, я бы сразу отправилась в клуб, хотя это означало, что она умерла, чтобы предупредить меня напрасно.

Не зря.

И ложь самой себе не поможет.

Действительно, если бы я не знала в глубине души, что Габриэль направляется в «Бархатное Подземелье», я бы пропустила пресс-конференцию и пошла сама.

Но он это сделает. Ничего не сказав, он уйдет и получит ответы.

Наконец я отключаю воду и начинаю морально и физически готовиться к прессе. Мне плевать, как мои волосы выглядят в обычный день, но сейчас все по-другому. Это отражается на всем участке, начальнике и капитане Эшкрофте.

Пришло время надеть единственную боевую броню, которую мне разрешено иметь.

Женщина в зеркале знакома только тем, что форма лица такая же. Мой обычно золотистый оттенок кожи стал бледным, а пурпурные синяки под глазами выдавали, что я ни черта не спала.

Если бы не Габриэль…

Я хлопаю ладонью по центру зеркала. Доверять ему что-либо, кроме своего тела, — ошибка. Я должна убедить себя в этом факте, потому что иначе… я в опасности. Во многих отношениях, чем одна. А после смерти Тейни я на грани того, чтобы разбиться без возможности восстановления.

Это для нее , уверяю я себя, одеваясь.

Закрытие этого дела принесет справедливость не только для нее, но и для всех других бедных женщин, которых косили до нее.

Мысли о работе помогают мне сосредоточиться, заземлиться, дать мне возможность отбросить горе настолько, чтобы добраться до станции. Каблуки немного неудобны, а своды ног немного болят при каждом шаге к лифту. Пара узких черных брюк подчеркивает грань между работой и удовольствием, темная подводка для глаз нанесена на мои веки, а рубашка темно-фиолетового цвета.