— Отпусти, — приказываю я сквозь стиснутые зубы.
— Попроси меня по-хорошему. Скажи «пожалуйста», — он улыбается, и, черт возьми, это как будто его сбил автобус.
Желание, достаточно сильное, чтобы сжать пальцы ног, пронзает мое тело, и я ловлю его взгляд. Интенсивность выражения его лица и полные губы. Его улыбка становится еще теплее, и дерзость, к счастью, подавляет прилив похоти. Разочарование сдавливает мою грудь, и я ловлю его, пытаясь освободиться.
— Мне не о чем тебя просить, — отвечаю я. Злилась на себя из-за слегка хрипловатого голоса.
Его нейтральное выражение меняется на ухмылку, когда я нахмурилась.
— Блэквелл, — я борюсь с ним, моя грудь поднимается и опускается.
— Синклер. Скажи пожалуйста, — повторяет он.
И эта проклятая нить послушания внутри меня, та, которой я никогда не поддаюсь и редко признаю существование, тянет за его слова. Это угрожает начать действовать, и это пугает меня. Если я уступлю ему сейчас, то на что еще я уступлю?
— Ты сделаешь то, что я говорю, — слова грохочут из глубины его груди. — Вот чего ты не понимаешь. В этом случае у тебя нет преимущества. Ты та, кто будет слушать, кто сделает все возможное, чтобы доставить мне удовольствие.
На следующем вздохе он хватает меня за талию и поднимает с сиденья. Шок сделал меня податливой и легкой в маневрировании, когда он швырнул меня на заднее сиденье.
Я карабкаюсь за замки, прежде чем его тело оказывается поверх моего. Он движется с удивительной ловкостью для человека его роста.
— Ты никуда не пойдёшь, пока я не скажу, дорогая, — мурлычет он.
Двери заперты. Нет спасения.
— Я думаю, что у проституток, которым я мстила, больше достоинства, чем у тебя когда-либо, — я рычу на него.
Я не могу передать выражение его лица. Я не уверена, что это значит, выражение появилось и исчезло в одно мгновение.
— Хотя мне бы хотелось бы вместе с тобой раскрыть свое достоинство разными способами… как насчет того, чтобы вместо этого заключить сделку? Вот почему ты здесь. Если только ты не готова признать, как сильно ты хотела увидеть меня снова, — его глаза скользят по моей груди.
Я сижу на спине, а он у меня между ног, мы оба каким-то образом сложились на заднем сиденье, и его промежность прижалась к моей. Его руки лежат по обе стороны от моей головы, а мои ладони прижимаются к его груди.
Я в лучшем положении, чтобы выколоть ему глаза.
Что-то в его словах меня успокаивает.
— Сделка? — я повторяю.
— Я помогу тебе с любыми проститутками, которым ты пытаешься отомстить, детектив, — начинает он. Он переносит свой вес на одну руку и проводит одной массивной ладонью по моей грудине и между грудями. От прикосновения пробегают мурашки. — У меня есть нужная тебе информация и связи, которые ты можешь изучить. И в обмен на мою помощь? Ты поддаешься своей покорной стороне. Со мной.
ОДИННАДЦАТЬ
Габриэль
Она в клетке подо мной, изо всех сил пытается держать себя под контролем.
То, как раздуваются ее ноздри, задевает меня, несмотря на морщинку на ее бровях и яростный взгляд, который она пытается бросить на меня. Они все ее выдают. Ярость, да, но это афродизиак, когда она исходит от нее.
Главное — это желание меня и то, как сильно она ненавидит себя за это чувство.
И если этих выражений лица недостаточно, то это то, как она слегка сдвигается, чтобы наклонить свое тело вверх и плотнее прижаться ко мне.
Прямо перед тем, как она лает в ответ: — Тебе не повезло. Я не подчиняюсь.
Мой смех невозможно сдержать. — Ты думаешь, что ты доминируешь, Лейла, — то, как ее имя слетает с моего языка, опьяняет, и от одного его произнесения мой член дергается, как всегда, когда она рядом. Или всякий раз, когда я просто думаю о ней. — Просто тебя еще никто не трахал так, как нужно. Я знаю, что тебя отвлечет.
— Ты отвратительный, — говорит она с меньшей убедительностью, чем я от нее ожидаю.
Я подтягиваю к ней бедра и еще немного нажимаю на ее грудь. — Скажи мне, что я не прав.
Если бы она показала мне страх, я бы остановился. Я принимаю во внимание каждое малейшее изменение ее лица, языка ее тела, ее дыхания, независимо от того, как требует моя собственная система, я принимаю больше.
Хороший Дом понимает сильные и слабые стороны отношений с Сабом.
Оно построено на доверии.
Мы с Лейлой не доверяем друг другу.
Мы строим только на тепле.
— Расскажи мне, что я не прав, — повторяю.
Она замирает подо мной, но я не двигаюсь. Она гораздо деликатнее, чем я думал. Ее тело гибкое и почти тощее подо мной. Хрупкая.
Такая, какие мне обычно нравятся, но у нее на бедрах достаточно мяса, чтобы сделать из нее мягкую подушку. Она будет податливой, когда я наконец войду в нее, и ее будет легко швырять. Не совсем прядильщица, потому что у нее тоже есть мышцы, скорее всего, от тренировок на работе.
Чёрт.
Этот ракурс плох для нас обоих, потому что мой член соприкасается с ее теплом. Ее ядро практически прожигает мои штаны.
С каждым тяжелым вдохом ее грудь выгибалась ближе к моему лицу. Легко, я думаю, слишком легко окунуть и схватить зубами набухший сосок, прикусить и посмотреть, какие звуки она издаст.
Эта сторона участка почти полностью скрыта от улицы странным углом зданий по обе стороны от нас. Это дает нам идеальную конфиденциальность для того, что я хочу сделать.
— Что у тебя может быть такого, чего я хочу? Это должна быть лучшая информация в твоей жизни, потому что я здесь полицейский. Ты мне не нужен, — утверждает она.
Ее глаза темнее угля.
Все ложь. Она освоила чертовски покерфейс.
Она также не ответила на мое требование.
— Ты сказала, что у одной из твоих жертв была зажигалка. Но я не помещал её туда, — я выбрасываю информацию почти небрежно.
Информация, которой она не уверена, верить ей или нет. Как будто она не уверена, настоящий ли я убийца или нет. Лейла замирает, ее губы сморщиваются так, что я представляю, как она скользит ими вверх и вниз по моей эрекции.
Мне придется ехать несколько часов, чтобы вытащить ее из моего организма с такой скоростью. Мне пришлось забрать ее из Бархатного Подземелья, чтобы сохранить контроль. Я хочу победить. Хочу увидеть, как она проиграет и сломает тот контроль, который, по ее мнению, у нее есть.
И получить информацию, которая мне нужна для моего босса.
Вот и все.
Плюс сделка, которая может принести пользу нам обоим, и как только я помогу ей, как только я выполню свою работу для Бродерика, я двинусь дальше. Сыт и готов поместить восхитительного детектива в зеркало заднего вида.
Почему я не уверен, что это больше сработает?
Думать о ней и наслаждаться этим — это максимум, что я могу себе позволить — это не то, что мне нужно.
Я почти вижу, как работает ее разум, щелкают шестеренки. — Если не ты положил это туда, — медленно говорит она. — То кто это сделал? Что ты мне не говоришь?
— А, так у меня есть то, что тебе нужно. Это сделка?
Она фыркает и закатывает глаза.
— Мое предложение действительно на две минуты, — говорю я ей. — Информация в обмен на тебя. Тогда я выгоню тебя из этой машины и уеду. Ты больше не увидишь меня. Я не вернусь в клуб.
Еще больше лжи, и эта ложь на мне. Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы знать, что найду способ встретиться с ней, куда бы она ни пошла.
Я знаю, как она посмотрела на меня.
В тот первый вечер на сцене я почувствовал на себе взгляд Лейлы из толпы, наблюдавшей за каждым толчком Сабвуфера на сцене. Наблюдала за каждым моим движением, а потом загоняла меня в угол. Я знаю, как манипулировать такими взглядами, потому что делаю это всю свою жизнь.
Мне пришлось отсутствовать в клубе достаточно долго, чтобы подлить масла в огонь ее интереса. Чтобы убедиться, что она достаточно заслужила меня, чтобы поговорить об этом сегодня, и дать себе достаточно времени, чтобы потянуть за несколько ниточек.
