Я загоняю свою вину так глубоко, что она едва ощущается, когда я поворачиваюсь к нему лицом. — Ты уже ходил с ним поговорить? — спрашиваю я. Я уже знаю ответ.

— Еще нет. Я ждал своего отсутствующего партнера. Хорошо, что я нашел ее прямо перед тем, как она взорвалась.

— Я не позволю тебе заставлять меня чувствовать себя плохо, когда я делаю грязную работу на улице, — комментирую я. — Это тебе придется сидеть в его милой, уютной квартире и просматривать записи с камер наблюдения.

— Это неблагодарная работа.

Я издеваюсь. — Тогда не жди от меня благодарности.

С точки зрения сегодняшнего спора мы зашли в своего рода тупик, но через несколько часов все закончится. Особенно, когда Деван хватает ключи от машины и кивает мне головой, чтобы я последовала за ним к дому главного героя.

— Я отправил клип тебе на электронную почту, — говорит Деван по дороге к машине. — Посмотри и выясни, что ты думаешь.

Я все еще в спортивной одежде, но надеваю слишком большую рубашку на пуговицах, чтобы прикрыть запятнанную потом майку. Прежде чем сесть на пассажирское сиденье, быстро поправляю хвост и проверяю, есть ли у меня все необходимое для пистолета.

— Отметка времени всего за несколько минут до предполагаемого времени смерти коронера, — комментирую я, проигрывая видео со своего телефона. — Поэтому ты думаешь, что это последний человек, который видел нашу жертву живой? — он крупный, но даже по видео я могу сказать, что это не Габриэль. Я не уверена, чувствовать ли мне облегчение или нет.

— Это и еще кое-что, — говорит Деван неестественно уклончиво.

Кадры смещаются так, что четко видно лицо мужчины: засаленного на вид итальянского бандита-мафиози, который шлепает нашу жертву по заднице и слишком долго задерживается возле тату-салона. Такие мужчины, которые думают, что доставлять женщинам дискомфорт на публике — это круто… меня тошнит.

Деван едет к дому нашего главного героя в удивительно красивом районе. Здесь есть милые маленькие витрины, за которыми с любовью ухаживают. Здесь есть рестораны, церкви и, Господи, даже танцевальная студия. Мы останавливаемся перед белым зданием колониального типа с единственной белой мраморной статуей на дорожке.

— Сохраняй хладнокровие, — напоминает мне Деван.

И поскольку я была с ним немного резка, немного жестока, я позволила этому ускользнуть.

— Я… извини за то, что было раньше, — говорю я.

Деван не отвечает, пока мы оба не выходим из машины и не идем по дорожке к дому. Затем он хватает меня за плечо и отвечает: — Я помогу.

Но он не должен помогать, чтобы взять это.

Я большая девочка и должна быть в состоянии справиться с собой и своими психическими проблемами. На нашем следующем вздохе появляются игровые лица, поток и танец, которые мы исполняли много раз раньше, и Деван протягивает руку, чтобы нанести темный кулак на дверь.

Наш ведущий, двадцатишестилетний Марио Мартинелло, отвечает, но дверь открывается только до цепи на замке.

— Да? — он щелкает.

— Если ты не откроешь дверь, мне придется ее выломать. — только Девану удается выразить свою угрозу разговорным языком, поскольку мы оба вместе держим наши значки.

Жирный шарик, похоже, готов сказать Девану что-нибудь гадкое, о чем он рано или поздно пожалеет, когда я сломаю ему руку, прежде чем его взгляд упадет на меня. Он пристально смотрит на меня с ног до головы, прежде чем жирный шарик облизывает губы и закрывает дверь, чтобы отпереть ее.

— Хорошо, конечно, — легко отвечает он. — Все, что я могу сделать для лучших представителей Империя-Бэй.

Он отступает назад, пропуская нас внутрь, и проводит рукой по волосам, отталкивая их от лица. Это движение не делает его лучше. Во всяком случае, он обнажает большую часть его рябой кожи, а его улыбка не показывает мне ничего, кроме потрескавшихся и желтых клыков.

Деван останавливается в коридоре, не желая идти дальше, и Марио жестом предлагает нам следовать за ним в гостиную. К одной из стен придвинут диван в черно-красную клетку, а большую часть противоположной стены занимает гигантский телевизор с плоским экраном.

— Чем я могу вам помочь? — спрашивает Марио.

Деван убирает значок обратно в карман куртки. — У нас есть к вам несколько вопросов, мистер Мартинелло.

Мы отвечаем на стандартные вопросы: где, когда, почему, как. Делаем все возможное, чтобы Марио раскрылся, но при этом мы не выдали слишком много. В конце концов мы добрались до золота и истины.

— Да, Кенди была моей сабвуфером, — Марио смотрит на меня, пока говорит. — Одна из многих. Вы, дамы, обычно не любите останавливаться, когда у вас есть такой дом, как я.

Я почти поставила его на место, внутри меня нарастала жажда крови, а руки чесались от ужасных расколов костяшек пальцев, пока Марио выглядел еще хуже, но вмешался Деван.

— Вы были последним, кто видел ее живой, — продолжает он.

Я хочу выпотрошить Марио, когда он смеется. — Так вот почему она не отвечает ни на один мой звонок. Давно ее не видел, думал, что она сбежала. Она была чем-то напугана, — он изучает свои ногти. — Не хотелось возвращаться на наше место, понимаешь? Думал, что ей просто нужны отношения, и когда она не смогла меня связать, она ушла.

Я усмехнулась, не в силах сдержать звук. — Это ваша непосредственная мысль? Вы, должно быть, меня обосрали, Марио.

Габриэль проявляет гораздо больше изящества во время допроса.

Я сжимаю челюсти. Никакие мысли о Блэквелле здесь не приветствуются.

Он проводит языком по зубам. — Хочешь, я тебе покажу? Я не против дать тебе немного вкуса. Первый бесплатный, — отвечает он.

Я слышала и хуже. Опять же, я тоже слышала лучше.

Деван раздражен. Его лицо ничего не выдает, но я узнаю небольшие намеки на то, что он ничем не может помочь. Кожа под его мочкой левого уха всегда странно подергивается, и он склонен раздувать ноздри, когда ему не удается дойти до предмета так далеко, как хотелось бы. — Расскажите мне подробнее о вашем месте. Где это конкретно?

Его ручка замирает над блокнотом. Он хранитель этих вещей. Его почерк намного лучше моего.

— Это маленькое местечко, известное как Кнут, — он продолжает смотреть на свои ногти так, словно действительно обеспокоен своей внешностью, хотя это определенно не так. — Мне нравится встречаться там со своими сабами. Высший класс, если вы понимаете, о чем я.

Это указывает на то, что он скоблит дно бочки.

— Значит, Кенди чего-то там боялась? Поэтому вы встретили ее возле греческого ресторана? — Деван продолжает.

— Если она испугалась, значит, что бы это ни было, оно находится глубоко внутри нее, — говорит Марио. — И вы не получите информации от самых развратных людей там, если вы не один из них, если вы понимаете, о чем я говорю, — он смеется и показывает еще больше зубов. — Кнут — не место для полицейских, особенно если вы входите в священное место, не заплатив.

Он прав, и я это знаю. Марио наконец-то говорит правду, и мы не собираемся получить от него большего, чем уже получили. Толкнув его, он замкнется сильнее. — Не покидайте город, — говорю я ему, когда мы уходим.

Мы уже в машине, прежде чем Деван заговорит. — Я знаю, что ты собираешься идти. Будь осторожна.

Я смотрю прямо перед собой, а он отстраняется, чтобы вернуться в участок. — Я всегда такая, — отвечаю я.

Зная, что если я собираюсь чему-то научиться, мне понадобится инсайдер, которому можно будет доверять больше, чем мне.

Габриэль может получить для меня информацию.

А это значит… Я действительно приму его сделку. Однажды ночью в качестве платы за то, что я попала в «Кнут».

ТРИНАДЦАТЬ

Габриэль

Лейла оставила сообщение своей подруге Тейни в «Бархатном подземелье» — клочок бумаги, на котором едва разборчивыми каракулями были написаны три слова: Это сделка..

Когда я выхожу на улицу, чтобы схватить внедорожник и подъехать к входным воротам, она уже ждет меня — призрак, появляющийся из темноты. Адреналин пронзает меня, как всегда, когда она встречается со мной взглядом, и мой член напрягается в штанах, как будто я чертов подросток с бушующими неконтролируемыми гормонами.