И то, как он напал на меня…

Я никогда не была поклонницей орального секса по той простой причине, что ни один из моих партнеров не прикасался ко мне так, как мне было приятно. В основном я держала вещи выше пояса. Я не только позволила Габриэлю доминировать, но он проделал такую чертовски фантастическую работу со своим языком, что мне хотелось большего. И многое другое.

Я отбрасываю эти мысли и снова атакую грушу.

Габриэлю здесь не место, разве что за решеткой.

Я стиснула зубы и ударила локтем по груше с такой силой, что от реверберации у меня застучали зубы.

В участке, который, как и мы, жаждет денег (по моему личному мнению, Эшкрофт не будет принимать никаких подачек от вышестоящего руководства, как некоторые другие капитаны, и поэтому наш отдел подвергается наказанию), есть место для тренировок сотрудников, грязный первый этаж старого переоборудованного склада.

Нет. Это не начальник следит за тем, чтобы у нас не было денег и нам приходилось разбирать дела.

Это из-за таких людей, как Габриэль. Такие люди, как он и его босс, управляют городом. Финансирование полиции не является приоритетом для таких людей с их скользкими ладонями. По понятным причинам.

Джерри и его панк-партнер Клинт подкрадываются ко мне боком под видом разминки, Клинт доходит до того, что схватывает его за лодыжки для глубокой растяжки квадрицепсов.

— Похоже, кто-то пытается справиться с серьезным сексуальным расстройством, — поддразнивает Джерри.

Я игнорирую удары и продолжаю тренироваться, переходя от боксерской груши на открытое пространство на вонючем коврике и делая скручивания.

Джерри, не умеющий понять намека, нависает надо мной и улыбается. — В чем дело, Лейла? — спрашивает он. — Я прав, не так ли?

— Если да, то этот взгляд тебе слишком хорошо знаком, — ворчу я. Выдохнула и сосредоточилась на втягивании нижних ребер. — Поскольку этот взгляд ты, несомненно, видишь всякий раз, когда занимаешься сексом.

Когда мне надоело, что они вдвоем смотрят на меня сверху вниз, словно стервятники, убивающие только что убитую на дороге, я поднимаюсь на ноги и возвращаюсь к груше, готовая представить их лица вместо лица Габриэля. Клинт берет грушу и прислоняется к ней, чтобы ею не воспользовались.

— Очевидно, у любимца шефа есть одно горячее дело, — говорит Джерри.

Клинт хихикает, как гребаный клоун.

— Отпусти грушу, или я продолжу тебе прямо в лицо, — говорю я ему.

Клинт широко раскрыл глаза, и, клянусь, его светло-русые волосы встают дыбом от угрозы.

— У тебя есть три секунды, чтобы уйти.

Джерри не может удержаться от подстрекательства. — Да ладно, он всего лишь ребенок.

— Один.

Никакого движения.

— Два.

Клинт улыбается, но это совсем не похоже на улыбку Джерри; может быть, этот симпатичный мальчик выключится, если я подтолкну его достаточно далеко. Потому что выражение его лица выражает не столько страх, сколько насмешку, подстрекающую меня сделать это, поставить ему синяк под глазом и посмотреть, что произойдет. Я узнаю холод.

Это как на короткую секунду посмотреться в зеркало.

— Три.

Я отступаю назад, чтобы наорать на него, как раз в тот момент, когда Деван кричит: — Синклер!

Его голос эхом разносится по пустому складу достаточно громко, чтобы все могли прекратить свои дела и уставиться на него.

Я гримасничаю, наклоняя голову так, что распущенная прядь волос скрывает мое лицо. К чёрту это.

— Как насчет того, чтобы побежать к своему хозяину сейчас, как хорошая маленькая сучка, — насмехается Джерри.

Мой кулак приближается к его лицу, его слабый подбородок практически умоляет меня оказать ему услугу и добавить немного характера. Внезапно появляется Деван, хватает меня за предплечье, чтобы остановить движение.

— Пусть кто-нибудь другой здесь разбирается с мусором, — бормочет он. — Это ниже твоего достоинства.

Джерри вспыхивает и краснеет от этого комментария. Прежде чем у меня появляется возможность дать столь необходимый ответ и оставить за собой последнее слово, Деван выводит меня и поднимает на лифте в сторону нашего офиса.

— Здесь драка действительно могла бы принести пользу, — говорю я ему, вырываясь из его захвата. — Повысить боевой дух или что-то в этом роде.

— Это не пойдет тебе на пользу, и это меня беспокоит, — шаги Девана намного длиннее моих. Сегодня он одет так, будто собирается появиться на подиуме недели мужской моды, надев сшитый на заказ пиджак светло-коричневого цвета, который оттеняет его темную кожу. Узкие синие джинсы сужаются к полированным черным ботинкам, а макушку украшают очки.

Он демонстративно не смотрит на меня.

Что никогда не бывает хорошо.

Я начинаю разматывать скотч с рук, и мне не нужно смотреть вниз, чтобы понять, что у меня синяки. — Когда мне понадобится твоя помощь, Дев, я попрошу о ней. Я знаю, как справиться с этими двумя слабаками. Они все лают и не кусаются.

Вот только их комментарий сука заставил меня снова подумать о Габриэле, и мои мысли снова кружатся по кругу.

Человеку, который держит поводок.

К тому, как он раздвигает мои границы.

И ощущение его языка, скользящего внутри меня.

— Я не согласен, — отвечает Деван с натянутым спокойствием.

Я нахожусь на полшага позади Девана на лестнице и стараюсь, чтобы каждый шаг был громким стуком, просто чтобы разозлить его.

Хотя, возможно, он прав. Если я позволю такому бандиту, как Габриэль Блэквелл, поставить меня в уязвимое положение, что еще я позволю? До сих пор мне удавалось испытывать секс и все, что с ним связано, только на своих условиях. Вот почему я Дом.

Блэквелл — убийца. Он также может быть главным подозреваемым в моем деле, что делает его моей целью. И все же я позволила ему раздвинуть мои ноги и пойти прямо в город, чтобы доминировать надо мной , а не наоборот.

На заметку: позвоните терапевту и попросите дополнительные дни. Мне это явно нужно.

— Ты даже не обращаешь внимания, — говорит Деван, когда я снова подключаюсь.

— Конечно, — автоматически отвечаю я.

Он смотрит на меня через плечо. — Тогда что я сказал?

Мы достигаем вершины лестницы, и я сворачиваю налево, проталкиваясь мимо него. — Это глупый вопрос, и ты это знаешь.

— Л, твой характер возьмет верх, когда ты окажешься в настоящей беде, а меня там не будет.

— Надеюсь, — отвечаю я.

Сразу пожалев о дешевом выстреле, я смягчаюсь. Я не хотела этого говорить, но я слишком зла, чтобы взять это обратно. Я такая же, как он — мой отец. То, как он на меня набрасывался. То, что я знала, когда он слишком много выпил, потому что начал разглагольствовать и обвинять меня в самоубийстве моей мамы.

Деван провожает меня в офис, который раньше принадлежал одному из секретарей компании, владевшей складом. Полиция Империя-Бэй купила его на аукционе по дешевке, учитывая, что над ним требовалось много работы, и, за исключением спортзала внизу, детективы, которые решили это сделать, могли заявить права на офисы наверху.

Это дерьмовое место для работы, но оно наше.

Когда мне и моему партнеру нужно разобраться с делами и уйти от шума и ощутимого разочарования в КПЗ, мы приходим сюда.

Сегодня он осторожно закрывает за нами дверь, и я стою посреди комнаты между двумя столами. Огромная передвижная доска занимает большую часть левой стены, а на противоположной стене у нас есть пробковая доска с фотографиями из наших дел и мест преступлений. Пока я преследовала Блэквелла в клубе, Деван был занят. Он снял с доски информацию, принадлежавшую нашему последнему делу, и заменил ее всем, что у нас есть о мертвых проститутках, включая распечатанные листы с их информацией.

— Ты был занят.

Я должна была быть здесь.

— У меня тоже есть зацепка, — говорит он мне. Он садится на стол и складывает руки на груди. — На кадрах с камер наблюдения из близлежащего греческого ресторана видно, как наша последняя жертва покидает это место с кем-то, я думаю, последним человеком, который видел ее живой.