Я сглатываю внезапный комок. — Я знаю. Я доверяю тебе. Но тебе не о чем беспокоиться…

Он меня прерывает. — Когда два года назад ты замолчала по радио, и я обнаружил, что ты собираешься вышибить себе чертовы мозги, да, я буду волноваться, Лейла. Так что я знаю, куда ты идешь. Хочешь ты этого или нет, ты — существо привычки.

Я дрожу. Деван никогда не использует мое имя. Я всегда Л по отношению к нему или к Синклеру, когда разозлила его настолько, что он больше не трахается.

— Я знаю твою историю и знаю, что ты там выслеживала какого-то чувака.

Мой инстинкт состоит в том, чтобы надрать ему новую задницу или дать ему еще один шрам, такой же, как тот, который он получил для меня. Я не делаю ни того, ни другого, потому что взгляд его карих глаз настолько чертовски серьезен, что часть меня, которую я не могу позволить себе позволить таять, все равно начинает это делать.

— Там ничего не происходит, — уверяю я его. — Блэквелл — плохой чувак. Я пошла проследить за ним в поисках еще одной возможной версии, и, возможно, это хорошо, потому что теперь у нас есть направление для расследования этого дела.

— Отлично. Я просто знаю, что это тебя беспокоит, — Деван протягивает руку, чтобы остановить мою руку, прежде чем я успеваю отстегнуть ремень безопасности. Не сексуальный вопрос, а скорее вопрос старшего брата. Он знает, что у меня никого нет. Мы одного возраста, плюс-минус несколько месяцев, но он хочет, чтобы я была в безопасности. Он заботится.

— Твоей девушке не понравится, что ты держишь меня за руку, — поддразниваю я, чтобы снять напряжение в груди. Не от секса. От эмоций.

— Моя девушка, как ты ее называешь, переживает за тебя так же, как и я. Тем более, что ты отослала ее на ужин последние два раза, когда она приглашала тебя, — упрекает Деван.

— Я в порядке, окей? Я сообщу тебе, если возникнут проблемы. Но я думаю, нам нужно привлечь Блэквелла к ответственности за это преступление.

Деван только пожимает плечами. — Посмотрим. Я думаю, будет лучше, если ты какое-то время воздержишься от клуба. Сними с себя волнение, пока мы занимаемся расследованием.

Он имеет в виду держаться подальше от Блэквелла.

— Посмотрим, — самодовольно повторяю я.

Мы направляемся к месту преступления, и мои руки не дрожат не от убийственного спокойствия, а от поцелуев. Это вопрос отключения этих надоедливых эмоций и сосредоточения внимания на мелких деталях, на кусочках головоломки, которые мне предстоит собрать воедино. Тело — это всего лишь тело. Бывшая проститутка — не что иное, как мешок с мясом, пока я ищу какие-то закономерности, любые сходства, которые могли бы вернуть меня к центральному вопросу: что связывает ее с остальными?

Те же следы от разреза на ее груди, сделанные под левым углом. Лезвие, скорее всего, того же размера, что и то, которым были нанесены остальные раны, но я не буду знать наверняка, пока наши специалисты не смогут их изучить.

Первые несколько минут Деван стоит рядом со мной и быстро что-то пишет ручкой в блокноте. Будучи намного выше меня, он смотрит на сцену буквально под другим углом. У нас хорошая команда.

— Эй, — говорю я ему через некоторое время, и мы провели предварительное обследование. — Я иду в клуб. Ты не против отнести записи капитану?

Он фыркает и смотрит на меня. — Серьезно? Будто ты меня даже не слушаешь. Тебе нужно остыть и начать исследования.

Я могу сказать, что он на меня зол.

— Если тебе от этого станет легче, хозяин не впустит нас двоих туда одновременно, и от тебя будет пахнуть хорошим полицейским, как ни крути, — говорю я. — Логично отправиться в Бархатное Подземелье и начать расставлять ловушки. Посмотри, что знают люди.

Деван немного смягчается. — Я ожидаю, что ты позвонишь мне через час.

Я издевательски приветствую его. — Десять четыре, дружище.

Плохой полицейский. Верно.

Плохо все. В этом городе нет места, где я чувствовала бы себя комфортно, входя в дверь, как любой нормальный человек. Никуда, кроме Кнута, да и там я отдельно. Саблезубый тигр посреди стаи волков, которые думают, что они — хищники. Только Габриэль Блэквелл может понять. И я не уверена, хочу ли я, чтобы он был в клубе или нет.

Я вхожу в парадную дверь как раз в тот момент, когда солнце начинает садиться за горизонт, разглаживая изгибы моих плеч. Это хорошее место, чтобы уловить подробности из болтливых уст и посмотреть, смогу ли я расставить несколько осторожных ловушек для людей, которые распространяют слухи, как конфеты. Посмотрим, что и кого я могу высвободить.

Ненавижу начинать в Подземелье, но это преступление — не единственная причина, по которой я здесь, и я это знаю, хотя и ненавижу это признавать. Я хочу снова увидеть Габриэля. Чтобы узнать, щедр ли он на информацию. Посмотрим, попытается ли он снова меня поцеловать.

В это время дня толпа немногочисленна, но по сцене движутся тела. Музыка пульсирует, низкая и оптимистичная. Я выбираю место в баре, с которого мне открывается лучший обзор комнаты, и наблюдаю, как несколько мужчин расхаживают по бару на разных стадиях раздевания.

Никто из них не Габриэль.

Мысль о том, чтобы увидеть его после того, как он предстал передо мной лично, вызывает эмоции, с которыми я сейчас отказываюсь противостоять. Или когда-нибудь. Как бы сильно маленькая часть меня ни хотела его увидеть, я логически знаю, что если он окажется где-нибудь поблизости, будь то на сцене или в одной из главных игровых комнат, я уйду.

— Лейла? Что ты здесь делаешь так рано?

Тейни выходит из комнаты отдыха для сотрудников и обнимает меня. Я обнимаю ее в ответ.

— Удивлена, увидев меня? — спрашиваю я.

— Конечно. Что ты здесь делаешь? И без возлияний! — сегодня Тейни носит гладкое шелковое платье цвета воды, ткань настолько плотная, что кажется, будто она льется ей на кожу. Он подчеркивает блеск ее волос и темные тени для век, нанесенные на веки.

— Я на работе, — говорю я ей вполголоса.

Я обошла комнату, но так и не увидела его.

Тейни понимающе кивает. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты ангел, но нет. Ты держись в стороне. Мне ненадолго. Я обойду комнаты наверху, буду держаться подальше от Джейд и выйду, пока кто-нибудь не заподозрил подозрения.

Саб, с которым я раньше играла, ловит меня, когда я уже на полпути к лестнице на второй этаж.

— Пожалуйста, госпожа. — он склоняется к поклону, его грудь обнажена и блестит от масла. — Пожалуйста .

Я скривлю губу, глядя на него. Грань между запасным, который был явно слабым человеком, и доминированием над человеком, который думает, что он не запасной, здесь очень трудна. А по-настоящему покорные — не в моем стиле. Они не снимают зуд, который я утоляю сексом, так что в конечном итоге это пустая трата времени.

— Убирайся, — я толкаю его в плечо, чтобы он убрался с дороги. — Ты не стоишь моего времени.

— Чертова сука, — его шипящее оскорбление лишь убеждает меня, что я сделала правильную оценку.

Как будто я когда-либо совершала ошибку.

Слабые проклинают, когда не добиваются своего. Домы, которые на самом деле хотят подчиниться, действуют иначе.

Верхние комнаты ничего не дают, и я не вижу там Габриэля, но киваю на верхний балкон, где Джейд каждую ночь наблюдает за полом. Двусторонние зеркала в ее офисе позволяют ей лучше видеть весь дом, но никто не увидит ее, если она этого не позволит.

Мне повезло, что женщина позволяет мне бродить по клубу как я, а не как Дом. Не секрет, что здесь найдутся зацепки.

Лучше вести себя хорошо и выразить мне уважение, чтобы так и оставалось.

Один напиток. Один глоток, чтобы поддаться искушению остаться, затем я поговорю с Джейд и вернусь, чтобы помочь Девану в его исследованиях.

Один напиток.

И дорога в ад вымощена не менее благими намерениями.

ДЕВЯТЬ

Габриэль

Недостаток сна является проблемой для здоровья нормального мужчины.

Для меня это чертовски смертный приговор. Слишком многое будет поставлено на карту, если я не буду работать с оптимальной производительностью. Слишком много нитей, за которые нужно ухватиться, чтобы позволить любой из них ускользнуть.