— Перестань, — Андрюха отступает от меня и сильно скалит зубы. — Наш Ромка — наглый и зажравшийся буржуй. Крутая современная машина, костюм с иголочки, стильная причёска, последняя модель смартфона. Юрьев, нет слов — ты очень крут. Начальник службы безопасности у Красова — жирная должность, специально скроенная под тебя. Не перестану это повторять. Костя не прогадал, когда пригласил и взял тебя. Кстати, можешь боссу передать — никаких претензий нет. С его монополизацией строительного бизнеса на нашем местном уровне с самозахватами, перепродажами и незаконным отчуждением стало более-менее стабильно.

— Не завидуй.

— А по остальным пунктам ничего добавить не желаешь?

— Я передам и спасибо за доверие и невмешательство в его дела.

— То-то же. Я не завидую, братан. Просто так сказал. А кто у тебя там? — кивком указывает через моё плечо.

— Это за второй, — не оборачиваясь, отвечаю.

— Ух, ты! Малышкам очень повезло, раз за них такие чуваки золотой мошной впрягаются.

— Она… — я снова заикаюсь. — Он-н-на… Л-л-л-лёлик… Твою мать, — весьма некстати младая тупость подвалила. — Андр-р-р-р-юха, с-с-слышишь…

— Тшш, тшш, тшш, — опять похлопывает по плечу меня и следом почти мгновенно добавляет, — обе трезвы, как стёклышки. Не бузотёрили, не скандалили, зато шипели, а потом чуть-чуть поплакали. Куда же без этого! Но свои фамилии без ошибок твёрдо написали. «А» или «О»? С этим, сам понимаешь, не возникло трудностей. Однако та, вторая, грозилась с пеной у рта, что за ней приедут какие-то влиятельные и большие шишки, но, как оказалось, кроме тебя и того, кто сидит на пассажирском месте, никто не заявил о пропаже дамочек и не потребовал сатисфакции относительно некорректного поведения во всём и всегда виноватой полиции. А твоя стоически помалкивала, пока протокольно оформлялась. Фотки будешь брать?

Откровенно говоря, от компромата на жену я бы, конечно же, не отказался.

— Приличные?

— Увидишь. Там и фас, и профиль, и даже с победоносным знаком у виска. Она с выдумкой, Ромка. Впрочем, Оленька всегда с отменным юмором была.

Твою мать! Ростов заинтриговал. По всем очевидным признакам, даже не стараясь.

— Я бы хотел сразу рассчитаться с хозяевами и попросить их не выдвигать обвинения, а уж потом, не торопясь, собрать её портфолио и личные вещи.

— Они должны отвернуть заявление и отозвать свои претензии, Юрьев. Ты же в курсе, — Андрей вставляет в губы сигарету и, чиркнув пузатой зажигалкой, быстренько прикуривает, совершая первую глубокую затяжку.

— С этим могут быть проблемы? — я настораживаюсь и слежу за тлеющим кончиком, которым друг выписывает вензеля, лениво раздвигая губы.

— Нет.

— Сумма не важна.

— Хорошо зарабатываешь?

Нет и, пожалуй, да. По крайней мере, на полном пансионе у Кости мы с Олей не нуждаемся в том, что раньше не могли себе позволить. В те доблестные времена я работал, как грузный и кем-то проклятый телёнок, а получал всего-то жалкие копейки и ежемесячные дисциплинарные взыскания, лишавшие меня хороших премий на весьма неопределенный срок, а мою семью — стабильного достатка.

— Не жалуюсь.

— Извини, — вытянув сигарету, стряхивает пепел, указывая взглядом туда, куда летят переработанные большими лёгкими никотиновые хлопья, — в помещении не курят, а стоять с холопами — уже, как говорится, не по статусу. Это ничего?

— Да. Ты сказал, — прищурившись, внимательно слежу за тем, как спокойно двигаются его большие руки, отгоняя выхлоп-дым от наших лиц и сбивая наслаивающийся пепел на кончике тёмно-бурой сигареты, — что женщины трезвы?

— Более-менее, — он странно изгибает губы. — Скажем, относительно, потому что бывало и трезвее, и гораздо лучше.

— Не понял, — отступаю, как от внезапно нападающего на меня врага.

Сейчас я ни хрена не догоняю. Зачем надо было устраивать скандал и светопреставление, если обе находятся в нормальном, по меркам полиции, конечно, состоянии?

— Два часа сидят, Ромка, а комфорта и удобств в задрипанном обезьяннике с твоим уходом, как известно, не прибавилось. Кому понравится, что там нет соответствующего места для того, чтобы удобно лечь и не задрать при этом до бровей очень дорогую юбку? И потом, смотря какая подберется шаловливая компания…

— Они…

Он даже не даёт мне сформулировать по всем правилам вопрос и сразу отвечает:

— Вдвоём и только. У вынужденных подружек по несчастью в отделе организован полный пансион и круглосуточное наблюдение. Они держались огурцами — повторяю ещё раз. Твоя, правда, пару раз прокляла дежурного лейтенанта за то, что усомнился в правильности произнесенной задержанной фамилией. Прикинь, та самая Юрьева заявилась в гости, открыв кованые дверцы с каблучка. Расклад такой: если здесь любимая жена Ромки, то в скором времени всем надо окопаться, потому что неуправляемый мужлан заявится и на хрен всех по-ковбойски — с двух стволов и от бедра — перестреляет. Тобой можно пугать желторотых пацанов…

Что они с большим успехом вытворяют, вероятно!

Теперь понятно — Ольга с Ингой одномоментно протрезвели, потому… Как бы помягче фразу сформулировать, чтобы не опростоволоситься и не солгать присутствующим? Девочки очухались и едва-едва пришли в себя, потому что просто-напросто охренели от того, что в камере предварительного заключения увидели: там нет зеркал и скрытого от глаз общественности нужника.

— Ч-ч-что от-т-т меня? — потупив взгляд, слежу за тем, как старый друг засовывает пачку в брючный боковой карман.

— Телефон врача, — не поднимая головы, зубов не расцепляя, куда-то в пол жужжит Андрюха.

— Без проблем. Я всё достал.

Как обещал! Неоднократно разговаривал об этом с Василисой, которую несколько часов назад представил Лёлику, как свою случайную любовницу. Не знаю, какая муха укусила в тот момент, но, по правде говоря, насточертело перед фифой пресмыкаться. Е. ать! Я хочу нормальную семью и пришедшую в себя жену, с которой можно обсудить процесс зачатия и последующего разрешения от живого маленького бремени. Её полугодовая пятиминутка слишком затянулась. Пора сворачивать лагерь и с хандрой десятигодичной давности кончать. Кончать, кончать, кончать…

Сколько, мать твою, я вынужденно в руку кончил, пока следил за тем, что она вытворяла сначала на кухонном столе, а потом встав раком на постели, лукаво оскверняя глазок той камеры и чересчур внимательно разглядывая объектив ритмично сокращающейся розовенькой дыркой. Пусть только выйдет… Вернее, эту стерву я под собственным конвоем выведу на свободу, а потом очищу и себе, и Ольге карму тем, что пару раз возьму её так, как собственной особой пожелаю.

— Отлично. Больше ничего. Бля, я так запарился, Ромка, что не могу словами вкратце описать. Какая-то круговая, мать её, порука!

— Андрей, спасибо! — теперь спокойно говорю и тут же распрямляюсь.

Они пытаются завести ещё детей, но ни черта не получается. Девчушки «быстро выросли» — прямая речь и без эпичных вставок, а хочется, чтобы огромный дом был постоянно наполнен голосами мелкой шатьи-братьи. У каждого свои проблемы и неурядицы…

Да уж, а это можно созерцать всегда, а не исключительно по праздникам и рабочим понедельникам в качестве затравки на долгую рабочую недельку. Забившись каждая в свой угол, растворились определенно протрезвевшие фифы на небольшом закрытом подпространстве, огороженном со всех сторон тугими прутьями, дуют губы и фыркают, как взбесившиеся от хозяйского невнимания всклокоченные кошки.

— Оль? — становлюсь напротив неё. — Лёль, ты как?

Вот же безобразная зараза! Жена специально отворачивается и, уткнувшись лицом в подобранные к груди острые колени, выгибает спину, демонстрируя свой хребет и пуговицы позвоночных впадинок.

— Почему так долго? — зато визжит вторая дрянь. — Саша! — и тут же вскакивает с тюремной лавки, замечая раскрывшего от удивления рот Фролова, входящего вальяжно и с небольшой опаской в тесное и полутемное карательное помещение.

— Они свободны? — он обращается ко мне, по-моему, специально вознаграждая Терехову безразличием и невниманием. — Можно забирать?