Я зажмурилась, потрясла головой.

«Нет, Габи, нет, лучше уходи! Мало ли что тебе мерещится. Это ведь Леон. Леон и в лесу себе девку найдет».

Я сжала кулаки и решительно отправилась к милующейся парочке.

Не знаю, как девица не услышала меня прежде, видать, была слишком увлечена. Но теперь я не таилась, хрустела ветками и нарочно громко топала сапогами. Она замерла и резко обернулась, повернув голову под странным углом, – обычно у людей так шея не выгибается.

На бесконечно долгую секунду мы застыли, глядя друг другу в глаза.

– Что… ты… за хрень… – произнесла я онемевшими от ужаса губами.

Я смотрела на свою точную копию – на развратный вариант Габриэлы с ярко-пунцовыми губами и похотливым взглядом. Сластолюбивая гримаска на ее лице сменилась злобной. Создание зашипело, обнажив нечеловеческие острые зубки, а через мгновение бросилось на меня.

Навыки, вдалбливаемые студентам в голову с начала первого курса, сработали быстрее, чем я сообразила, что делаю. Я вскинула руки и ударила в тварь воздушной волной, которая смела ее и протащила по земле в сторону ближайших кустов. Тонкое девичье тело застыло, вытянувшись на земле. Я ее убила? Или оглушила?

– Леон! Леон! Очнись!

Я упала на колени перед Леоном, затормошила за плечи, чтобы привести в чувство. В неясном вечернем свете было заметно, что он бледен до синевы. Я положила ладонь на его шею, пытаясь нащупать пульс, – сердце едва билось.

– Что она сделала с тобой? – прошептала я.

Или вернее говорить «оно»? Чудовище, пришедшее из леса и почти выпившее силу Леона до дна. Я вскинула взгляд на замершую невдалеке тварь – она не шевелилась. Я прижала руки к солнечному сплетению напарника и принялась переливать магию – самый быстрый, но и самый опасный способ спасти магу жизнь.

Будущие боевики учились ему на занятиях по военно-полевому целительству. Преподаватели постоянно повторяли, чтобы мы были осторожны: неопытный донор и сам может пострадать, отдав больше, чем имеет.

– Леон, – не переставала звать я. – Очнись! Пожалуйста!

Леон открыл мутные глаза. Уставился на меня, будто впервые увидел. Скользнул взглядом по растрепанной косе, по застегнутой на все пуговицы куртке, по моим пальцам, подрагивающим на его груди. И, кажется, все понял.

– Габи, хватит… – хрипло произнес он.

Я не послушалась, продолжая вливать силу, хотя голова начала ощутимо кружиться. Кто знает, что эта зараза с ним сделала!

– Хватит!

Он рывком сел и смахнул мои руки. Его повело вбок, но Леон сцепил зубы и удержался, чтобы вновь не растянуться на земле.

– Я не знаю, кто это… что это… – торопливо проговорила я, указывая на тварь. – Она притворялась мной. Она жрала твою жизненную силу.

«Кстати, почему именно мной? – мелькнула мысль, которую я тут же отмела. – Не время об этом думать!»

– Не знаю, убила ли я…

На этих моих словах тварь зашевелилась, приподнялась на руках, глухо заворчала и сжалась в пружину, как хищник перед прыжком. Самое ужасное, что ее лицо все еще было моим лицом, но искаженным от ненависти.

– Вот же срань! – выдохнул Леон.

Он привлек меня к груди, прикрывая собой, и вытянул руку, сплетая «Разрывающий хаос». Хорошо знакомое мне заклятие, которым я чуть было не разнесла столовую в тот памятный день. Я опознала его по первым векторам. Но у Леона не хватит сил! Я схватила его за запястье, присоединяя свою магию.

И это тоже опасно: боевые заклятия капризны и своенравны. Иногда требовались годы для того, чтобы напарники, служившие бок о бок, могли объединять силы.

Либо разорвет тварь. Либо разорвет нас. И я мысленно склонялась ко второму варианту. Успела зажмуриться и ткнуться носом в шею Леона.

Затрещали, ломаясь, стволы деревьев. Порыв ветра поднял с земли мелкий мусор: травинки, листочки – бросил в лицо. Все стихло.

– Мы живы… – прошептала я.

А вот от неведомого создания остались рожки да ножки.

Леон попытался встать на ноги, но давалось ему это с трудом.

– Куда ты торопишься? Приди в себя пять минут.

– Доказательства! – с досадой произнес он. – Нужно хоть что-то… для капитана…

Да, он тысячу раз прав. Одно дело – безобидная табуретка или даже змеептица, которая разбушевалась лишь тогда, когда мы объявили на нее охоту. Но эта тварь едва не отправила Леона на тот свет. А если здесь водятся и другие такие же?

– Обопрись на меня!

Вот только все, что осталось от чудовища, на наших глазах расползлось черной жижей. Предъявить нечего.

Леон

Опираться на Габи было стыдно. Смотреть ей в глаза тоже было стыдно – как я мог перепутать подделку с ней, настоящей?

Эта тварь, чем бы она ни была, влезла мне в голову. Вывернула наизнанку, испоганив одно из сокровеннейших желаний.

Или я сам все испоганил?

С чем я не смог справиться – с собственной ли похотью или с наведенными тварью дурманом?

Смогу ли я когда-нибудь знать это точно?

Черное пятно, блестящее точно пролитое земляное масло, ушло в землю. Никаких доказательств. Снова.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Габи.

Чтобы посмотреть ей в глаза потребовалось все мое мужество. Я поднял взгляд, и не смог ничего разглядеть за серой пеленой перед глазами. Голова кружилась, звенело в ушах. И холодно. Несмотря на жаркий летний вечер мне было холодно – так что зубы застучали.

– Что с тобой?

– Все нормально, – выдохнул я. – Уже все…

– Нормально, ври больше!

Ладошка легла мне на грудь. Я оттолкнул ее – едва не свалившись сам. Габи вскрикнула.

– Извини, я… не хотел… сделать тебе больно.

Язык заплетался, будто у пьяного.

– Да ты и комару больно не сделаешь! Пусти…

– Нет.– я сказал это так твердо, как только мог. – Кто-то один из нас должен сохранить силы. Хотя бы для того чтобы защититься, если что.

– Защититься! Зачем ты вообще потащился сюда один! Даже охранку не выставил!

– Я выставил!

– Где?

А в самом деле. Слетело, когда я потерял сознание? Нет. И щиты и охранки я ставил их тех, что будут держаться и если уснуть, и даже если лишиться сознания. Вот после смерти…

То ли я был настолько близок к ней, что щиты разрушились.

То ли тварь, развалила их, а я, одурманенный, этого не заметил. Но в любом случае обычная магическая охранка оказалась ей на ползуба. Набор против физических и стихийных воздействий, но не…

– Габи, скажи – мысли ворочались еще медленнее языка. – На старших курсах учат защите от…

Она вскрикнула, перебив меня. Да чего ж ты так, будто и не боевой…

Что-то больно ударило меня в затылок. Не сразу я сообразил, почему смотрю на кроны деревьев, черные на фоне серого неба.

Повело, свалился, а я сам не понял. К горлу подкатила дурнота, все вокруг кружилось, холод выламывал кости. Я свернулся на боку, обхватив руками колени, то ли от холода, то ли чтобы эта ненормальная не вздумала снова делиться силой.

– Сейчас, – пробилось сквозь звон в ушах. – Вот, держи плащ. Сейчас разведу костер, надо тебе согреться. Я угукнул, все силы уходили на то, чтобы не стучать зубами слишком громко. Надо бы собраться, встать и помочь. Развести костер, сготовить еду. Я начал подниматься, и Габи подхватила меня. Но встать не дала, прислонила спиной к березе и сунула в руки сверток.

– Ешь. Мясо.

Есть не хотелось, слишком сильно мутило. Но нужно было, и я начал жевать. Маленькими кусочками, аккуратно, чтобы не стошнило.

Лучше всего сейчас бы восстановил силы сдобренный медом до приторности отвар черновника. Но я, конечно же, не запасся ни тем ни другим, не подумал.

А должен быть подумать, что странности, которые творятся вокруг деревни, могут быть опасны! Нет же, сам потащился туда, где даже по словам местных, не все ладно!

Пока я предавался самобичеванию, мясо улеглось в желудке. Тошнить перестало, и, вроде бы, я начел согреваться. Надо встать и помочь. Я попытался подняться, но Габи толкнула меня в плечо, и я неловко плюхнулся на задницу, А она еще и надавила посильнее.