Я опустился на траву, вырвал пучок, снова и снова тер клинок, хотя сталь уже стала чистой. Ледяной кристалл растаял, и теперь сердце билось где-то в горле, мешая дышать. И руки тряслись.

– Кто вы? – раздался дрожащий голосок заучки. – Вы ранены? Я сейчас!

Ну да, в темноте леса все, что она видела, – две схватившиеся тени. Хорошо хоть хватило ума не запустить огневик, чтобы все разглядеть. Тогда бы мне конец и пришел.

Я прокашлялся.

– Это я. Леон.

– Ты? – ошалело выдохнула она.

Я поспешно убрал «Кошачий глаз» и зажмурился. Осторожно открыл глаза, проморгался и разинул рот.

На поляне валялись два мертвых волка. А у ног выскочки лежала туша кабана.

Во дает!

– Ты! – воскликнула она. Подскочила ко мне, начала тормошить. – Что с тобой! Ты ранен?

– Нет, просто чуть не обделался от страха, – признался я.

Тряслись не только руки, самого заколотило знатно. Наверное, не надо было говорить такое девчонке, припомнит ведь наверняка. Но голова и язык словно жили каждый своей жизнью. В голове было пусто, как у двоечника перед экзаменом, а язык молол все что ему вздумается.

Огневик погас. Я ждал еще одного, но его не последовало. Я отстранил девчонку, снова сотворив «Кошачий глаз», подошел к кабану, оглядел тушу.

Одна глубокая рана под лопаткой – почти такая же, как та, которой я добил медведя.

– Ты сама его взяла? – полюбопытствовал я, наклоняясь и зачем-то ощупывая рану. Под запекшейся кровью проступила сукровица.

Конечно, сама. Если бы здесь проходили охотники, не оставили бы такого зверя.

– Да. Я искала зайца…

Зайца. Я хихикнул. Зайца.

У нее задрожали губы, и я торопливо добавил:

– Отличного зайца добыла.

Когда на тебя летит полтора центнера ярости, мышц и клыков, нужно иметь стальные нервы, чтобы не удрать с визгом… и не отправиться на тот свет. Чтобы пропустить мимо себя разъяренного зверя, как тореадор пропускает быка на арене, и всадить заклинание в уязвимое место. «Магическая стрела», судя по форме раны. Или сил хватило на копье?

Неважно, на самом деле. Девчонка-то и правда боец. Конечно, во многом ей повезло, ну так и мне только что повезло. Достаточно я на охотах бывал, чтобы это знать.

Я подошел к ней, мазнул по ее лицу перемазанными кабаньей кровью пальцами.

– Что ты делаешь? – пискнула Габриэла.

– Посвящаю тебя в охотники. В одиночку кабана добыть – это не шуточки!

– Опять издеваешься?

– Я совершенно серьезен.

Она всмотрелась мне в лицо, но, само собой, не смогла ничего разглядеть в темноте.

– Я не могу сотворить еще один огневик, – пожаловалась она. – Сила кончилась.

Еще бы. Не нужно быть гениальным следопытом, чтобы разобраться в происшедшем. Девчонку понесло в лес за зайцем – зачем ей только дался этот заяц! Забрела далеко, видимо, зайцы не торопились в очередь на жаркое. Потревожила кабана, он кинулся на нее. Защититься смогла, но утащить тушу, понятное дело, силенок не хватило, а бросить было жалко. Пока соображала, что делать, на запах свежей крови пришла стая волков. Их она отогнала, спалив двух самых наглых. Но медведя лишь раззадорила, и оскорбленный в лучших чувствах зверь с подпаленной мордой бродил вокруг, пробуя на прочность щиты.

Но щиты тоже были выставлены умно, с опорой на многовековой можжевельник. Снести дерево толщиной с человека оказалось не под силу даже медведю.

– На «Кошачий глаз» у тебя хватит, – сказал я. – Смотри внимательно. Только векторы, ни слогов, ни жестов. Очень удобно, когда нужно быть тихим.

У нее получилось с первого же раза – а я-то думал, что она свои пятерки задницей высиживала. Два-ноль в пользу заучки.

Оказывается, ее трясло. Я вытряхнул из пожеванной сумки плащ, накинул ей на плечи.

– Сядь-ка.

Помог опуститься, прислонив спиной к стволу можжевельника. Сунул в руку открытую флягу.

– Отхлебни.

Она послушно отхлебнула, прыснув, закашлялась.

– Еще раз, – настаивал я.

– Не буду! Там спирт! Мне мама говорила, до диплома…

– Стану я наливать девушке спирт! Там бренди. Хороший, к слову. Тебе нужно прийти в себя после этакой встряски.

Она глянула на меня настороженно. Я вздохнул. Что ж, сам старался, неудивительно, что сейчас она ничего кроме гадостей от меня не ждет.

– Габриэла…

Девчонка вытаращилась на меня так, будто у меня вторая голова выросла. Ну да, до сих пор я ее иначе как малюткой или мастрой Ардженте не называл.

– Я не собираюсь тебя спаивать, честное слово. Один глоток, чтобы прийти в себя. Чтобы легче было успокоиться и уснуть.

– Я не смогу уснуть. – Она шмыгнула носом.

Я вздохнул, обнимая ее. Думал, она взбеленится и заорет, так и придет в себя, а вместо этого она ткнулась мне лбом в плечо и разревелась.

Габи

Габриэла. Он знал мое имя. Это стало последней каплей: я, как маленькая, слабая девчонка, расплакалась на его плече.

Леон появился в тот момент, когда я уже готова была сдаться и опустить щиты. Сознание ускользало, и все казалось нереальным. Точно ли я все еще на этом свете?

Я думала, этот кошмар никогда не кончится. События дня всплывали в памяти, заставляя меня вздрагивать.

Когда кабан, проломив ветки, понесся в мою сторону, первой моей мыслью было – бежать без оглядки.

«Стоять! – приказала я себе ледяным голосом будущего командира; наверное, именно таким я однажды стану отдавать приказы подчиненным. – Соберись! Ты боец, ты сильнее! Ты сама – оружие!»

Я видела злобный блеск в близко посаженных глазах обезумевшего животного, седые щетинки в бурой шерсти, перепачканный землей пятак. Заостренные кончики клыков.

«Стоять!»

У меня был только один шанс, и я собиралась им воспользоваться. На полигоне мы отрабатывали действие «Призрачного копья» на иллюзиях, но и они не были столь стремительны, как центнер живого веса, несущийся на меня в яростном желании размазать по земле. Только бы не ошибиться!

Я подпустила кабана так близко, как только могла. Скользнула в сторону, удерживая на кончиках дрожащих пальцев готовое заклинание, и, пропустив зверя вперед, всадила невидимое копье ему в спину, туда, где, как я надеялась, расположено сердце. Если ошиблась… Если только я ошиблась!

Кабан пробежал по инерции еще несколько шагов, шумно выдохнул и повалился набок.

Да только на этом кошмар не закончился…

Вот это я прогулялась так прогулялась, что сказать. Добыла зайца!

На поляне темными холмиками возвышались туши кабана, волков и медведя. И ни одного – так его! – зайца! С губ сорвался нервный смешок, я поскорее зажала рот ладонью, понимая: если начну хохотать – уже не остановлюсь.

Леон, оцепеневший с той секунды, как я уперлась лбом в его ключицу, неуклюже похлопал меня по спине. Уверена, ему нечасто приходилось иметь дело с женскими истериками: девицы обычно падали ему на грудь с другими намерениями. Наверняка сейчас сидит и думает: «Свалилась же мне на голову эта недотепа. Спасай ее, а потом утешай! Будто мне забот мало».

Я вытерла слезы и отстранилась.

– Я в порядке.

– Точно?

– Угу.

Леон подтянул изжеванную медведем сумку, запустил в нее руку и вынул мятый сверток.

– Бутерброды, – сказал он. – Будешь?

– Бр-р! Нет!

Как бы сильно ни хотелось есть – а у меня во рту и маковой росинки с утра не было, – от мысли, что придется есть бутерброды, побывавшие в медвежьей пасти, желудок скручивался узлом. Я могу попробовать пропихнуть их в себя, но не факт, что они там надолго задержатся.

– Во время боевых действий тоже побрезговала бы пищей? – усмехнулся Леон, и я сразу вспомнила, каким снобом он умеет быть. – Бывают места, где не то что зайца – ящерицы не добудешь. Но и жуки очень питательны.

Фу! Он специально меня сейчас доводит? Плакать, правда, расхотелось. Не получалось одновременно рыдать и негодовать на Леона. Он, кстати, с энтузиазмом жевал бутерброды, добытые из сумки, в свою очередь выуженной из окровавленной пасти.