— Эй, друг, пивка бы по бутылке! — попросили они панка с жаждой в глазах и в голосе.

— Не имею права, только с одиннадцати часов, — ответил им панк.

Поезд плавно тронулся. И уже на ходу, когда вагон проплывал мимо стоящего с желтым флажком дежурного по станции, тот бросил в тамбур перевязанную бечевкой толстую пачку свежих газет — местных и центральных. На изгибе верхней газеты можно было прочесть «ПРАВДА», а ниже был крупный заголовок «РЕЧЬ Н.БАТУРИНА…».

…Минут через десять Стриж, Турьяк и Вагай мирно сидели под яркими цветными портретами голоногой Мадонны в еще закрытом для посетителей вагоне-ресторане, пили чай и под громкую песню все той же Мадонны читали «Правду»:

— «…выстрел Батурина подтверждает успех перестройки. Она достигла того уровня необратимости, когда стала смертельно опасной для всего социального слоя антиреформы…»

И та же самая женщина, мать панка, которая разбила стул о голову Турьяка, теперь несла им с кухни огромную сковородку дышащей жаром яичницы-глазуньи и блюдо со свежими овощами. На краю блюда лежал кусок льда величиной с кулак. Поставив и сковородку и блюдо на стол, женщина взяла лед, завернула его в салфетку и молча положила на голову Турьяку. Турьяк поморщился от боли.

— Держи, держи! — приказала ему женщина. — И так уже синяк вспух!.. Ну, что вам еще? Раков с пивом?

— Да мы бы по беленькой согрешили, — сказал Турьяк, держа одной рукой лед на голове. — А то голова мерзнет…

Женщина молча ушла на кухню, где остальные члены ее семьи привычно готовились к открытию ресторана — здесь под песню Мадонны гремела посуда, стучали ножи и в огромном чане варились свежие волжские раки. Как и в самом ресторане, все стены кухни были тоже оклеены портретами Мадонны — на некоторых из них даже были ее автографы. А сама Мадонна металась с микрофоном по экрану портативного видеомагнитофона «AKAI», вибрировала телом в такт своей песне, а рядом с телевизором ее поклонник-панк в том же ритме стучал ножом по овощам…

Проводив взглядом хозяйку ресторана, Вагай вполголоса продолжил читать «Правду»:

— «Публикуя речь Батурина, редакция предлагает читателям провести на заводах, фабриках и в селах дискуссию на тему: „Убивать или не убивать товарища Горбачева за перестройку советской системы и экономики?“ Редакция надеется получить самый широкий отклик читателей и гарантирует, что все письма, даже анонимные, будут опубликованы».

Дочитав, Вагай поднял глаза на Турьяка и Стрижа.

— Это все? — спросил Турьяк.

— Все, — сказал Вагай.

Турьяк облегченно вздохнул:

— Слава Богу!

— Что «слава Богу»? — спросил Вагай.

— Можно спать, — объяснил Турьяк. — Ничего про «патриотов»…

— Мудак ты! — сказал Вагай с горечью. — Ты знаешь, что сейчас начнется? «Патриоты», не «патриоты» — это уже неважно! Горбач хочет весь народ на нас натравить! — и раздраженно выругался: — Блядь, эта музыка!..

Тут из кухни опять показалась пожилая хозяйка ресторана. На подносе она несла запотевший графинчик водки, рюмки и тарелку с солеными грибами. Турьяк, Стриж и Вагай враз оживились, стали освобождать на столе место:

— Вот спасибо!.. Это по-русски!.. Уважила!..

— Мой сын, между прочим, в Афганистане воевал, — сказала женщина.

— А это ты к чему? — удивился Турьяк.

— А это к тому, что нехер на народ с пистолетом лезть, — без вызова, а ровно, буднично произнесла женщина. — Пить — пейте. А с пистолетом хватит баловать, доигрались ужо! — И, привлеченная заголовком «Речь Н. Батурина в Партийном Трибунале», склонилась над плечом Вагая. — Чо тут про этого паразита пишут?

— Да так, речь его напечатали… — нехотя сказал Вагай, накрыв речь Батурина блюдом с овощами, и попросил: — Слушайте, вы можете убрать эту музыку?

— Еще речи его печатают! — сказала женщина. — Сталин бы ему напечатал речь! Горбачев, может, тоже не сахар, но кто хочет работать, тот может. Так ему пуля! Я неверующая, а каждое утро теперь молюсь за него, чтоб выжил. Даже цветы ему с рейса отнесла в больницу…

— Выживет, не боись, — сказал ей Стриж.

— Теперь выживет, — добавил Вагай. — Нам вчера на закрытии съезда объявили.

— Ну и Слава Богу! — сказала женщина, разливая водку по трем рюмкам. — За нас, за народ кровь пролил ваш Генеральный. А мог бы, как Сталин, гнуть нас и гнуть. Или воровать, как Брежнев. А он… Вот за его здоровье и выпейте, ага…

Стриж, Вагай и Турьяк переглянулись.

Женщина ждала, требовательно глядя на них.

Мадонна пела что-то американское.

Не сказав ни слова, они взяли рюмки и молча выпили.

— А он тоже в Афганистане был, — нюхнув свой кулак вместо закуски, Турьяк кивнул на Стрижа. — Первым входил, между прочим…

— Офицер, небось? — спросила у Стрижа женщина.

— Ну… — вместо Стрижа подтвердил Турьяк.

— Оно и видно… — сказала женщина скорей осуждающе, чем уважительно. И ушла на кухню. Там она уменьшила, было, звук в видеомагнитофоне, но ее сын тут же вернул Мадонне полное, на весь ресторан звучание.

Турьяк крякнул и налил всем по второй.

— Н-да… — сказал он. — Дожили! Они нам и ногой в морду, и стулом по голове, а потом еще нотации читают!

— Сволочь этот Батурин! — Вагай с досадой стукнул кулаком по столу. — Ты видишь, что он наделал! Они теперь Горбачеву цветы носят! Вчера еще про него анекдоты, а сегодня…

— Это только начало! — произнес Стриж, разглядывая графин с водкой так, словно видя в нем события ближайшего будущего.

— Начало чего? — трусливо спросил Турьяк.

— Культурной революции, чего! — вместо Стрижа ответил ему Вагай. — Мао Дзе-Дун оппозицию как уничтожил, не помнишь? — и не ожидая ответа Турьяка, повернулся к Стрижу: — Может, объявить этого Батурина агентом сионистов?

— А что?! — тут же воспрянул Турьяк. — Если выяснится, что он «патриот» — подсунуть версию, что он агент сионистов, а? Мол, стрелял в Горбачева, чтобы опорочить братство патриотов…

Вагай и Турьяк смотрели на Стрижа. Все-таки было в нем нечто, что заставляло их признавать в нем лидера.

Стриж выпил свою рюмку одним глотком, помолчал, глядя за окно на пролетающую там очередную деревню, и повернулся, наконец, к своим друзьям.

— Нет! — сказал он. — Горбачев пользуется ситуацией, чтобы стать в глазах народа святым и натравить страну против партии — вот для чего эта дискуссия, — Стриж кивнул на «Правду». — Так что — неужели мы, как бараны, пойдем под нож? А? Под суды Трибуналов? А? Я спрашиваю?

— А что ты предлагаешь? — осторожно спросил Вагай.

— Встряхнуть надо нашего брата, вот что! — уверенно сказал Стриж. — Не отсиживаться по купе и не ждать Трибуналов, а взять эту кампанию в свои руки — вот наша задача. Драка — так драка, еена мать!..

Вашингтон, Белый Дом.

08.25 по вашингтонскому времени (15.25 по московскому).

Старая «Вольво» с затемненными стеклами и дипломатическим номерным знаком, запыленным настолько, чтобы ни один журналист не смог вычислить, какому же посольству она принадлежит, на большой скорости прошла по Pansilvania Avenue и свернула к Белому Дому. Эта простая хитрость — импортная машина с запыленными номерами — должна была скрыть внеочередные визиты к Президенту руководителей CIA, Пентагона или других визитеров, о которых прессе знать совершенно ни к чему. Теперь водитель машины, приближаясь к заранее открытым для нее воротам Белого Дома, снизил скорость, и машина миновала невидимую биомикроволновую проверку на взрывчатку, отравляющие вещества и т. п… Эта тайная «Система А» опознания была создана год назад для защиты Дома и его сотрудников от террористических актов.

Сидя на заднем сиденьи «Вольво», Джон Риктон прислушался к самому себе — чувствует его организм эти биоволны или нет? Риктон был одним из тех немногих, которые знали всю систему охраны Белого Дома, но ни черта он, конечно, не чувствует, это как при рентгене! Однако, если бы в машине оказалась взрывчатка или еще какая-нибудь террористическая пакость, ворота успели бы автоматически закрыться. Но сейчас система опознания уже сообщила на Security пост, что «все в порядке, это действительно директор CIA адмирал Риктон, при нем нет пороха, пластикового или металлического оружия, отравляющих веществ и наркотиков, но зато в его левом кармане находится видеокассета фирмы „Кодак“, а кроме того он сменил свой обычный дезодорант от пота „Секрет“ на „Пьер Карден“, выпил за обедом полстакана пива „Ханикейн“ и выкурил с утра уже три сигары „Фидель Кастро“»… Черт его знает какие еще сведения о ваших запахах сообщает охранникам Белого Дома эта бионическая собака — «Система А»!..