– Эх, грёбаный котелок! – вздохнул подполковник милиции и почесал оленью морду на своём животе.

– Вань, что ж ты мне ничего не сказал! – возмутился Виталя. – Почему не предупредил, что друга своего на подмогу позвал?!

– Вить, ну я же товком не знав, что здесь будет! Пвосто попвосил двуга подстваховать, подслушать в ковидове, что тут будет, и вмешаться только на условный сигнав! Пвости меня, Вить!

– Так вот кто на чердаке чихал! – догадался Гранкин.

– Ну пвости!

– Здрасьте, дядя Митяй! Вот уж не знала, что вы подполковник милиции, – сказала Эльза.

– Вы ничего не докажете! – заорал Крылов и забился в своих верёвках, как рыба в сети.

– А я всё записал. У меня диктофон! – Виталя потряс у Крылова под носом своим мобильным. – Что не ожидали, что деревенский урод умеет пользоваться техникой? У меня и прежние все разговоры записаны, и фотки кое-какие имеются. Правда... лицензии у меня нет, это правда, дядя Митяй, э-э... гражданин подполковник!

– Контракт! – прошептала Эльза и блаженно закрыла глаза.

– Эх, грёбаный котелок!

– Кого тут комарики покусали? – раздался в коридоре весёлый голос и в гостиную впорхнула Маргарита в шёлковой, голубой, роскошной пижаме. Она весело оглядела присутствующих.

– О, и грёбаный котелок здесь! – Она похлопала дядю Митяя по оленьей морде на животе.

– Мавгавита! Ты как тут оказавась?! – Иван Терентьевич удивился так, будто увидел пришельца с другой планеты.

– Как, как! Вы ж по крыше, черти, топчитесь, спать не даёте! Я терпела, терпела и... извини, Вань, проделал тот же путь, что и вы все тут – кладовка, чердак, кладовка, гостиная. Ну, постояла немножко в коридоре тёмном, послушала, о чём вы тут разговоры ведёте. И вот я здесь! – Она широко раскинула руки. – Извините за внешний вид!

Виталя вдруг заподозрил, что в этом её появлении в неглиже есть некий элемент «секс-атаки». Потому что, несмотря на пижаму, Маргарита была аккуратно причёсана и накрашена.

– Эх, грёбаный котелок, может, хоть чаем напоите? А то работы невпроворот! Возись теперь тут с этим убивцем недоделанным! Ни посидеть! Ни поговорить! Ни в шахматы поиграть!

– И посидим, и погововим! – возразил профессор. – Мавгавита, овганизуй чай!

– Эльза! Иди на кухню, ты лучше знаешь, где здесь что лежит, – распорядилась Маргарита. – Ваня, вставь челюсти, а то я чувствую себя пожилой женой пожилого учёного!

Эльза, прижав к груди «глянец», вышла из комнаты.

Иван Терентьевич послушно достал из кармана челюсти и, раскрыв широко рот, водворил их на место.

– Трут, черти, – пожаловался он. – Я когда сильно нервничаю, всегда их снимаю.

– Ты лучше ногу отстёгивай, когда нервничаешь, – посоветовала язва-Маргарита и уселась на освободившийся стул, закинув кокетливо ногу на ногу. – Что, Андрюшенька, вы тут главный злодей? – светским тоном поинтересовалась она у Крылова.

– Никто ничего не докажет, – глядя в пол, пробубнил на одной ноте Крылов.

– А мы, грёбаный котелок, и доказывать ничего не будем! – гаркнул вдруг дядя Митяй. – Просто повяжем и навесим на тебя всех «глухарей» за последние полгода, если чистосердечное не напишешь!

– Ой, грёбаный котелок, кто это тебе такого сохатого на пузе крестиком вышил? Твоя новая что ли? – продолжила светский разговор Маргарита.

– Новая, новая, – раздражённо кивнул Митяй. – Сказала, если эти носить не будешь, то реальные рога заполучишь.

Виталя снова уселся в кресло и обхватил руками свою бедную голову.

Как-то не так всё пошло. С определённого момента все вдруг забыли, что именно он здесь главный герой, и именно он раскрыл тяжкое преступление.

Как бы Эльза, ставшая невменяемой, не позабыла про миллион.

Он встал, вынул из-за ремня пистолет Крылова и протянул его подполковнику.

– Вот, грёба... дядя Митяй, вам улика. И вот ещё, – он протянул телефон. – Тут записи, фотки...

– Родина тебя не забудет! – похлопал подполковник Гранкина по плечу тяжеленной рукой и забрал пистолет. – А с этим отдельно придёшь, он тебе ещё пригодится, – указал он на телефон.

В комнату с отсутствующим взглядом и отстранённой улыбкой вплыла Эльза. Она катила перед собой столик на колёсиках, сервированный чайным сервизом. В центре стола красовалась хрустальная вазочка с рыжим вареньем.

– Счас, чаю попьём и в отделение двинем, – потёр руки Митяй, усаживаясь поближе к столику.

Через секунду все сидели вокруг стола и пили горячий чай. Его пил даже Крылов, которому Митяй приказал развязать руки.

– Эльза, что это?! – поморщилась Маргарита, сделав глоток из фарфоровой чашки.

– Чай, мама.

– Вроде не чай, – поморщился профессор, сглотнув.

– И это не варенье! – воскликнул Митяй, орудуя чайной ложкой в хрустальной вазочке.

– Да урологический сбор это и икра кабачковая, – хмуро сказал Крылов. – Эльза перепутала пачки и банки. Дура она. Богатая дура.

– Ну и перепутала, ну и что! – блаженно сказала Эльза. – Ну и дура, ну и богатая. Зато я могу теперь заниматься тем, что мне в жизни больше всего нравится! Мама, вы все тетради мои сохранили?!

– Конечно все! – воскликнула Маргарита, отставив чашку с урологическим сбором. – Они пронумерованы, подписаны, в стопочки уложены. Тетрадь восемьсот двадцать пятую я сейчас читаю. Сто сорок седьмую читает Алевтина Игнатьевна из четвёртого дома, а четыреста семьдесят восьмую читает Римма Павловна из десятого дома. Но они аккуратные, они вернут!

– Слушайте, – сказал вдруг Крылов, тоже отставляя в сторону чашку, – раз уж мы так хорошо сидим, может, решим всё полюбовно?! Аду уже всё равно не вернуть, Эльза счастлива тем, что нашла своё дело в жизни, так давайте, я получу свой страховой миллион и отдам его вам! В обмен на свою свободу.

– Ты кому, мне миллион предлагаешь?!! – взревел Митяй, грозно приподнимаясь из-за стола.

– Или мне? – хихикнула Эльза.

– Ну уж точно не нам с Ванькой, – фыркнула Маргарита.

На Гранкина опять никто даже не посмотрел. Он снова почувствовал себя одиноким и очень заброшенным. Он нахлынувших горьких чувств он залпом выпил весь свой урологический сбор.

Только бы Эльза не позабыла про своё обещание!

– Ладно, – Крылов горестно свесил голову, и длинные пряди живописно упали на его бледное, красивое лицо. – Ладно, давайте мне бумагу и ручку, буду писать чистосердечное. Только прошу учесть, что оно должно сильно облегчить мою уча...

– В отделении будешь бумаги писать, грёбаный котелок! – рявкнул Митяй, налегая на кабачковую икру.

– Осторожней с икоркой, – немедленно отомстил ему Андрей Андреевич, – она просроченная!

– Ну ты меня достал!! – заорал Митяй, выхватил из кармана мобильный и быстро нажал нужные кнопки. – Дежурный, Евсеев на проводе! Срочно опергруппу на выезд! Задержание! – Он продиктовал адрес.

– Ой, ну чаю невозможно попить, – жеманно воскликнула Маргарита. – Когда ещё вместе все посидим!

Витале стало так грустно, что засвербило в носу, перехватило горло.

Ему бы только Галку и Сашку...

– Есть кто живой? – раздался бас из коридора. Послышались энергичные шаги, и в комнату вошёл мужчина самой что ни на есть «крутейшей» наружности: коротко стриженный, в светлом льняном пиджаке, тёмных брюках, и физиономией, которая лоснилась от сытости и достатка. Он сильно смахивал на подгулявшего «бизнюка», зарулившего на ночь в казино и с удовольствием проигравшего там пару сотен тысяч долларов.

Он ошарашено осмотрел всех присутствующих и произнёс странное приветствие:

– Я приехал из Парижа, здрасьте, б...ть!

Первой отмерла Маргарита.

– Ой, сынуля прилетел! – радостно сказала она.

Профессор издал рык и зачем-то яростно начал расстёгивать ремень.

– Ромка, ты откуда? – спросила Эльза. – Ромка, а у меня кон-тракт!

Крылов захохотал. Он что-то чересчур много хохотал сегодня, и Виталя стал опасаться, не сошел ли он с ума от такого обвального крушения всех своих планов.