— Она не русская, блять. А американка, и между нами ничего не происходит, — говорит он. — Она не хочет со мной разговаривать.

— Почему?

— Не имею ни малейшего представления. — Он пожимает плечами.

— Ты видел ее после того ужина? — Несколько недель назад Марсель привел девушку домой, чтобы познакомить с Джио и Эл. Она даже не осталась на первое блюдо. Не знаю, что произошло между ними, да я и не спрашивал. Честно говоря, в то время я был слишком занят, разбираясь со своими собственными отношениями.

— Да. Она просто… упрямая, — говорит он.

— Так будь более упрямым, — советую я.

— Может быть.

Проходит тридцать минут, прежде чем мы останавливаемся в нескольких домах от адреса, который я ввел в GPS. Это захолустный район. Тот факт, что Дейзи была здесь, выводит меня из себя.

О чем, черт возьми, она думала, приходя сюда одна?

Она понятия не имеет, что Джон повсюду ходит за ней по пятам, и я все равно не хочу вступать с ней в спор по этому поводу, потому что знаю, что она будет против этой идеи. Я также не готов уступить в этом вопросе. Я не оставлю ее без защиты. Хотя после сегодняшнего дня мне придется найти кого-нибудь другого, кто будет следить за ней. Мне не нравится, что Джона не было рядом и он не смог помешать этому ублюдку причинить ей боль. Он должен был знать, что что-то случилось. Должен был следить за ней, блять. С этим я разберусь позже. Сейчас же мне нужно кое-кому оторвать руки.

— Спасибо, что пришел, — говорю я Марселю.

— Мы никогда не ходим одни, верно? — говорит он. — Кроме того, сегодня вечером у меня не было предложений получше.

— Верно. — Мы всегда так делали. Когда дело доходит до такого дерьма, как это, мы действуем парами. Так безопаснее. За исключением того раза, когда этот идиот зашел в русский бар. Если бы он делал все так, как надо, возможно, его бы не избили до полусмерти той ночью.

Я подхожу к входной двери и осматриваюсь. Внутри все еще горит свет. Достав отмычку, я присаживаюсь на корточки и ковыряюсь в дешевом замке, пока не слышу щелчок, говорящий о том, что дверь открыта. На это уходит буквально меньше минуты. Затем я встаю, достаю пистолет и надеваю глушитель. Может, это и дерьмовый район, но он еще и чертовски любопытный. При малейшем звуке тревоги люди сбегутся посмотреть, что происходит.

Я протискиваюсь в дом, а Марсель держится за моей спиной, закрывая за собой дверь. Мы заходим в гостиную и находим именно то, что я ищу. Здесь воняет потом, рвотой и общим отчаянием. Он не слышит, как мы приближаемся. Подняв пистолет, я улыбаюсь. Это должно разбудить ублюдка. Затем нажимаю на курок и наблюдаю, как первая пуля пробивает его правую коленную чашечку.

— Хороший выстрел, — говорит Марсель, бросаясь вперед, чтобы засунуть тряпку в рот ублюдку, дабы заткнуть его.

Глаза парня расширяются, когда он качает головой из стороны в сторону. Я достаю телефон и показываю фотографию Дейзи.

— Ты недавно видел эту женщину?

Он кивает. Гребаный идиот.

— Ты, блять, поднял руку не на ту женщину, — говорю я ему. Я передаю пистолет Марселю и беру свой нож, после чего кладу его на маленький журнальный столик слева от меня. — Видишь ли, она такая чертовски милая, что умоляла меня… умоляла не делать этого. Но в нашей семье есть правило. Мы не позволяем подобному дерьму оставаться незамеченным. А это значит, что ты станешь примером для всего этого города. Мне нужно, чтобы люди знали, что произойдет, если они поднимут на нее руку. Если они даже подумают об этом.

Он переводит взгляд с ножа на меня, когда я достаю из сумки рулон скотча и заклеиваю ему рот, не вынимая ткань. Затем бросаю взгляд на маленькое кресло, на котором он сидит. Это может сработать.

— Заведи ему руки за спину, — говорю я Марселю, чтобы связать запястья ублюдка. Он не сможет пошевелить ими. — Дело в том, что… Я был бы очень дерьмовым парнем, если бы позволил тебе сохранить пальцы после того, как ты прикоснулся к ней. — Я беру нож, любуясь остро заточенным лезвием. Оно разрезает кожу, как масло. — А я не собираюсь быть дерьмовым парнем.

Я обхожу его. Он брыкается, пытаясь развернуть свое тело как можно сильнее. Это бессмысленно. Ему отсюда не выбраться. Марсель наклоняется к левому плечу парня. Удерживая его на месте, я сажусь перед ним на корточки. Беру его левую руку и перерезаю мизинец. От его приглушенных криков я улыбаюсь.

— Это один. Осталось девять, ублюдок, — наклоняюсь я вперед и шепчу ему на ухо, а затем повторяю действия с правой рукой. Я продолжаю удалять все его пальцы, один за другим. И к тому времени, как протягиваю руку, чтобы схватить его за единственный оставшийся большой палец, он уже теряет сознание.

Марсель дает ублюдку пощечину.

— Очнись, мать твою. Ты наверняка захочешь знать, что будет дальше.

Я достаю из сумки ножовку. Подсоединяю аккумулятор и включаю ее.

— С моей стороны было бы не очень круто оставлять твои ладони прикрепленными к запястьям, — комментирую я, медленно обходя кресло и становясь позади него.

Затем перерезаю ему оба запястья, наблюдая, как то, что осталось от его рук, шлепается на испачканный ковер под ним. Я снова обхожу кресло, смотрю на лицо мужчины, и вижу, что он потерял сознание от боли. Но я не стану рисковать. Не хочу оставлять его здесь, где есть вероятность, что кто-то найдет его и окажет помощь до того, как он истечет кровью на месте. Поэтому протягиваю руку, и Марсель вкладывает пистолет в мою раскрытую ладонь. Я целюсь в середину лба, делая один-единственный выстрел. Затем добавляю еще два в грудь для надежности.

— Думаю, до него дошло, брат. — Смеется Марсель.

— Никогда не помешает убедиться, — говорю я ему.

Мы собираем свое барахло, убедившись, что не осталось никаких следов нашего присутствия… кроме трупа, который мы оставим гнить в кресле. Я в последний раз обхожу дом. Место кажется пустым. Здесь больше никого нет.

— Пойдем, — говорю я Марселю.

Мы выходим через заднюю дверь. Обходим двор и оказываемся на темной улице. Марсель отвозит нас домой. Там я принимаю душ, переодеваюсь и ловлю одного из солдат, который отвозит меня домой к Дейзи.

Солнце только начинает всходить, когда я забираюсь к ней в постель. Она поворачивается и прижимается ко мне.

— Ммм, куда ты ходил?

— Никуда, детка. А теперь спи. — Целую я ее в макушку.

Следующие несколько часов я провожу, прокручивая в голове события предыдущего дня. Я никогда не убивал по более веской причине, чем она. И я бы сделал это снова. Не задумываясь. Нет ничего, чего бы я не сделал ради нее. Осознание этого пугает меня до чертиков.

Примерно через час я встаю с постели и готовлю завтрак. Не могу уснуть, а Дейзи все еще в отключке. Хотя сегодня выходные, а в будни она никогда так долго не спит.

— Детка, ты не спишь? — Спрашиваю я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. Я уже поставил поднос с едой на прикроватную тумбочку.

— Ммм, теперь нет, — говорит она.

— Хорошо. Я приготовил тебе завтрак. Садись. — Я жду, пока она усядется, после чего ставлю поднос ей на колени.

— Ты приготовил все это для меня? — Ее глаза расширяются. — Это выглядит так вкусно.

— Это всего лишь яичница с беконом, Дейзи. Не так уж это и вкусно.

— Но ты сделал это для меня, а значит, это лучший завтрак, который я когда-либо пробовала, — говорит она.

— Ты еще даже не попробовала его. — Смеюсь я.

— Мне и не нужно. Ты приготовил его, поэтому я знаю, что он идеален. — Улыбается она мне.

— Какие у тебя планы на сегодня? — спрашиваю я ее.

— Бездельничать и запоем смотреть Netflix, — говорит она. — А у тебя какие?

— Мне нужно пойти и кое-что сделать для Джио, но я закончу пораньше.

Ее улыбка мгновенно исчезает. Знаю, что она не одобряет то, чем, по ее мнению, я занимаюсь. И, честно говоря, думаю, ее собственные идеи, вероятно, гораздо менее ужасны, чем реальная правда. Вот почему я позволил ей самой прийти к выводам.