Маркус Йорк звонит мне, чтобы «напомнить» о необходимости представить мой проект скульптуры в парке Корона-Хайтс.

— Аластор Шоу прислал мне свои ранние эскизы, — говорит Йорк, пытаясь разжечь мой соревновательный огонь. — Они были довольно впечатляющими... но я уверен, что у тебя в мозгу зреет что-то еще лучше.

На самом деле, нет.

Мне не безразличен этот проект. Это будет самая большая работа, которую я когда-либо делал, и это заставляет мой разум работать с умом. Однако это та скульптура, которую я не смогу построить в одиночку. Я не уверен, насколько мне понравится проектировать то, что я не смогу изготовить сам.

Меня всегда интересовали машины. Придумать, как создать скульптуру, которую я вижу в своем воображении, - это уже половина удовольствия. Я создал больше машин на заказ, чем произведений искусства. Моя студия полна моих собственных изобретений.

Машины сложны, но если их правильно собрать, они работают точно так, как задумано. Они гораздо более полезные помощники, чем те, которых я мог бы нанять в Гильдии художников.

И в отличие от человеческих помощников, я не против делить с ними пространство.

Мара намекает, что хочет прийти ко мне в студию.

Я склоняюсь к тому, чтобы разрешить ей. Мне было бы любопытно узнать ее мнение о нескольких незаконченных работах, которые так и не обрели форму.

Я еще никому их не показывал. На самом деле, мне не хотелось бы признаваться, что у меня есть незаконченные работы - скульптуры, которые я не могу довести до ума. Я делал и переделывал их несколько раз, но так и не нашел удовлетворения в их окончательной форме.

Мара видит те же недостатки, что и я. У нее есть то неопределенное чувство равновесия, когда она может сказать, что что-то не так.

Она увидит, что с ними не так. И, возможно, она знает, как их исправить.

Мысль о том, чтобы привести сюда Мару, придает мне стимул. Я сбрасываю все пыльные чехлы с механизмов, смазываю, подтягиваю и полирую все детали, которые в этом нуждаются.

Мое рабочее место всегда чистое, но я убираю его снова, подметая широкие деревянные доски старой шоколадной фабрики, расчищая пространство в центре комнаты, как будто собираюсь начать новый проект.

Вы все еще чувствуете томительный аромат какао от крошечных орешков, упавших между досками. В теплые дни горьковатый, маслянистый аромат смешивается с опилками и сталью, создавая один из моих любимых парфюмов.

Мара бы это заметила. Она чувствительна к запахам. Она наверняка смогла бы выделить отдельные элементы и назвать каждый из них. Мне даже не пришлось бы говорить ей, что когда-то здесь была шоколадная фабрика, - она бы и так знала.

Я представляю ее стоящей здесь, в рассеянном свете, пронизанном тенями от оконных переплетов. Представляю, как сверкающие пылинки оседают среди веснушек на ее щеках. Как она будет стараться казаться спокойной и уравновешенной, при этом подпрыгивая на носочках. Она подносит пальцы ко рту, желая укусить край ногтя, а затем быстро опускает руку, потому что знает, что это меня выводит из себя.

Я представляю, как ее теплый, перечный аромат смешивается с запахом шоколада.

Во рту появляется слюна.

Я перетаскиваю плоский чертежный стол в центр помещения и представляю, как Мара лежит на нем. Руки и ноги раскинуты. На ее обнаженное тело направлен свет прожектора.

Я представляю ее привязанной, как я закрепляю любой предмет, прежде чем приступить к работе над ним.

Какое оборудование мне понадобится для этого проекта?

То, что у меня есть, не подойдет.

Для Мары нет обычных дрелей, пил или шлифовальных машинок.

Нет, ей нужно что-то особенное. Что-то на заказ. Что-то, созданное специально для нее...

26

Мара

В ночь вечеринки мы с Эрин нанесли последние штрихи на наши костюмы.

Эрин будет Ядовитым Плющом, поэтому она пришила сотни крошечных искусственных листьев к потрясающему комбинезону в стиле диско. За многие годы она нарядилась практически во всех известных рыжих женщин в истории: Люсиль Болл, Джессика Рэббит, Ариэль, Вильма Флинстоун... Думаю, больше всего мне нравится Джоан из «Безумцев», потому что только у Эрин есть изгибы, чтобы по-настоящему воплотить этот образ.

Я вручную раскрашивала крошечных зеленых змеек из глины для лепки, чтобы создать головной убор Медузы. Возможно, это не самое продуктивное использование моего времени, но я чертовски люблю Хэллоуин, и я больше не настолько безденежна, чтобы не выделить несколько часов на глупый проект.

Когда я наконец закончила, я потратила еще два часа на макияж. Я использую дымчатые оливковые тени для век и контурирую лицо тем же оттенком, а губы крашу в глубокий изумрудно-зеленый цвет. Чулок в сеточку - идеальный трафарет для создания чешуйчатого узора вокруг линии роста волос.

После того как я добавила змеиный головной убор и платье цвета морской волны, я чувствую себя чертовски хорошо.

Эрин качает головой. — Ты выглядишь пугающе.

— Да, в этом-то и дело.

— Помнишь сцену из «Дрянных девчонок», где Кэди приходит на вечеринку в костюме невесты Франкенштейна с огромными зубами, потому что не знает, что Хэллоуин должен быть сексуальным? Сейчас это ты. Ты - Кэди.

Я насмехаюсь над ней. — Все не так уж плохо. Кроме того, неважно, что я надену, я никогда не буду похожа на тебя в этом комбинезоне. . .

Эрин ухмыляется. — Когда бог раздавал сиськи, я три раза вставала в очередь.

Я смеюсь. — Видимо, я проспала и все пропустила.

Эрин также получила приглашение на вечеринку через Джейми Видерстрома, художника-инсталлятора, с которым она познакомилась в New Voices.

— Это что, твое третье свидание? — спрашиваю я. — Все довольно серьезно...

Эрин пожимает плечами.

— Это на два больше, чем обычно. Я люблю трахаться заранее, потому что не хочу тратить свое время, если между нами нет химии. Но я не знаю, может, я даю парням неправильное представление, будто это все, чего я хочу.

— Не спрашивай меня. У меня никогда в жизни не было настоящего парня.

— Джош не в курсе?

— Да, я не видела его с тех пор, как бросила в ресторане.

Эрин сделала небольшую паузу, прежде чем спросит, — А как насчет Коула?

Она старалась не расспрашивать меня о Коуле Блэквелле, потому что знала, что меня раздражает, когда это делают остальные мои соседи по комнате. В ответ на ее необычную сдержанность я чувствую, что должна рассказать ей о себе.

— Я не пытаюсь скрытничать, — говорю я ей. — Честно говоря, я понятия не имею, как описать наши отношения. Он помог мне больше, чем кто-либо другой. Но он также не в себе - половина наших разговоров сводится к спорам, и у нас было несколько довольно безумных конфликтов.

Я уже рассказала ей, как меня уволили из «Zam Zam», так что она знает, что я говорю не о банальных ссорах.

— К тому же..... — Я вздрогнула. — Коул ненормальный. Иногда мне кажется, что я для него просто трофей, как будто он хочет повесить меня на свою стену.

— Он художник. — Эрин пожимает плечами, не обращая внимания. — Мы все чертовски странные.

— Не настолько.

— И ты до сих пор не трахнулась с ним?

— Нет. Это сложно - я не хочу терять его как наставника.

Это не единственная причина сложности, но ее легче всего объяснить.

— Не знаю, где ты берешь силу воли. Я бы встала на колени, как только мы остались бы вдвоем в комнате. Он такой чертовски сексуальный, ему плевать на все и на всех… — Эрин смеется. — Может, поэтому я никогда не найду любовь. Покажи мне филантропа, учителя и полного дегенерата, и я каждый раз буду выбирать того, кто украдет мою сумочку. Кстати, я так и не нашла свое удостоверение личности. Клянусь, его кто-то взял.

Я не очень-то слушаю Эрин - я застряла на ее втором предложении, вспоминая, как я упала на колени перед Коулом, что привело к самому унизительному моменту в моей жизни.