Молодая женщина остановилась, устремив взгляд на поднимавшуюся перед ней скалу. Высокая, высокая и страшно узкая, склонялась она над обрывом, похожая на окаменелый ствол дерева. Точно в далекий мир был протянут мост, противоположный конец которого обломился. Под скалой зияла мрачная пропасть, полная колеблющихся теней и обломков скал. И на этом страшном, головокружительном конце скалы спокойно стоял человек. Его тело казалось на фоне неба неестественно большим. Длинная белая одежда ниспадала до пят и развевалась от ветра, поднимавшегося из пропасти. Он казался погруженным в созерцание солнца. Наконец, он повернулся на скалистом выступе и несколько секунд шел, как бы несясь по воздуху, по лезвию скалы, и затем спокойно подошел к золотому бассейну. Его точеное лицо было неестественно желтого цвета. Яркого и ровного, точно кожа апельсина. Голова его была обнажена. Длинные, белоснежные волосы ниспадали до плеч и придавали ему облик, вызывавший почтение.

Без малейшего удивления взглянул старец на ожидавшую его женщину. Точно благословляя, протянул он к ней на мгновение руку. Она молча склонила голову.

— Я видал, как из облаков опустился гриф моей дочери, — сказал он звучным голосом, поражавшим при его седых волосах. — Чем могу я служить госпоже?

Она с живостью подняла прекрасную голову.

— Дай мне совет, учитель!

— Спрашивай! Что беспокоит мою дочь, владычицу индусов?

— Мне доносят о странных явлениях. Китайское судно, на пути из Сан-Франциско в Пекин, сообщает, что море в той области точно поднялось и образовало гору, с которой стекает во все стороны вода. Корабль был задержан этим явлением на своем пути.

— Когда это случилось?

— Уже месяц тому назад.

— Что сообщают теперь?

— Проявления этого странного изменения в море становились с каждым днем все сильнее. Водяная гора поднималась все выше. Образовалась водяная тромба, гейзер. Он выбрасывает на высоту двух тысяч метров столб водяной пыли…

Иог стоял некоторое время неподвижно, молча, с закрытыми глазами. Потом жизнь снова вернулась к нему.

— Говори дальше!

— Пилот скорого воздушного корабля, совершающего перелеты от Иокогамы до Сан-Франциско, заметил в первый раз месяц тому назад и чем дальше, то все сильнее, отклонение компасной стрелки. Из-за этого водяного столба изменилась также температура и барометрическое давление…

Старец снова закрыл глаза.

— Это место объято вихрем антициклона…

— Да, это так.

— …В море же образовался циклон, типа мальстрома?

— Ты это знаешь! По измерениям азиатско-американской линии, круговоротное движение становится уже заметным в 50 километрах от центра. В 20 километрах оно уже так сильно, что корабль с трудом держится курса. Совершенно невозможно приблизиться к центру больше, чем на 10 километров. На поверхности моря, в центре, где вода поднимается, точно колокол, с которого она стекает во все стороны, течение, как ты говоришь, антициклонное. На небольшой глубине уже определили поворот течения, а глубже нашли чудовищное вихревое течение.

Не говоря ни слова, подошел иог к золотому бассейну посреди площадки. Движением подозвал он к себе индусскую женщину. Но прошли минуты, пока он медленно заговорил.

— Тебе доносили правду, дочь моя. Это метеор, который ты ищешь.

Индуска вскочила. Ее смуглое лицо было радостно взволновано. Старец предупредил ее вопрос.

— Но для тебя он недостижим.

— Так чужеземец будет обладать тем, о чем я…

Иог спокойно покачал головой. Точно порицая ее: она не дождалась его ответа.

— Чужеземец проник в мое царство и хочет…

— Вальтер Верндт тоже не достигнет цели, если Брама не захочет.

Она смотрела на него, пораженная его словами.

— Ты знаешь?…

Он отклонил вопрос, как глупую болтовню.

— Прости меня! Помоги мне одолеть чужеземца!

Старец скрестил на груди руки.

— Не бойся ничего. Чужеземцу незнаком путь вечности. Он — европеец, — в его голосе звучало невыразимое презрение, насмешливое сожаление. — Семь ступеней посвященного чужды ему. Рычагами и винтами хочет он разгадать мировую тайну. Руками пракрти[41] тянется он к Будде и наталкивается на… ничто. Он сын физического мира!..

Индуска взволнованно смотрела перед собой.

— Но если это ему все же удастся… Если ему удастся…

В глазах иога промелькнул огонек.

— Malabar Hill[42] — произнес он угрожающе. — Тогда его ждут коршуны парсов.

Дон Эбро стоял у дверей в неподвижной позе, полной достоинства, — слегка отставив ногу, как в танце.

— Sennor Верндт просит вас через четверть часа в лабораторию. Все уже готово.

— Отлично! — кивнул Нагель.

Его молодая жена задумчиво посмотрела вслед слуге. Ее глаза беспокойно блуждали по комнате, постоянно задерживаясь на лице мужа. Глаза ассистента сияли. Он вытянул руки, точно пробуя свою силу.

— Наконец-то мы добились, что можем произвести первый опыт. Значит, момент, действительно, наступил. Месяцами готовились к нему, мечтали…

— И боялись!

Он удивленно обернулся и только теперь заметил беспокойство Мабель.

— Боялись?! Ты боялась? Но почему же?..

Она виновато улыбнулась.

— Ты еще спрашиваешь, почему? Вы собираетесь исследовать новое вещество, новый элемент, скрывающий в себе, быть может, опасности, о которых вы и не подозреваете. Неожиданные взрывы, выделение едких жидкостей и ядовитых газов, невидимые, несущие с собою смерть, излучения… Смерть подстерегает вас в этом несчастном метеоре в тысяче всевозможных видов.

Он погладил ее волнистые волосы.

— Глупенькая! Такие фантазии у дочери ученого! Сотни раз присутствовала ты при подобных опытах, даже сама помогала в лабораториях…

— Но тогда у меня еще не было тебя…

— А когда ты бесстрашно полетела вместе с нами на великолепном «Соколе», навстречу падающему метеору?

— Я была тогда возле тебя. Мне не о чем было беспокоиться…

— И теперь тебе тоже не о чем беспокоиться. О чем? Я уверен, что обломок будет вести себя так же чинно и спокойно, как и всякий камень. Газетная шумиха расстроила тебе нервы. Так много говорят про опасности и всякие козни, что нас станут, пожалуй, осуждать, если все обойдется благополучно.

— Ты очень недурной актер, Вернер!

Он сделал серьезное лицо доцента.

— Но почему же? Если бы в камне, действительно, было что-нибудь такое, так оно давно бы уж проявилось. Метеор упал с неба в раскаленном состоянии, изо всех сил ударился об землю и все же не произошло взрыва. Кули подобрали осколки, взвалили их на повозки и никто не лишился руки или пальца. Тысячи людей в Токио осматривали и ощупывали камень и никто из них не попал в дом для умалишенных. Очевидно, не существует ничего более безвредного, чем этот кусок камня.

Она любовно посмотрела на мужа, но в глазах ее все же был упрек.

— Ты рассказываешь все это совсем маленькой девочке, или дочери Марка Картклифа?

Он слегка смутился. Она нежно обняла его за шею.

— Ты говоришь о внешней оболочке. Я же говорю о самом ядре. Вы проникаете в тело метеора всеми реактивами: кислотами и щелочами, нагнетением и нагреванием. А, ведь, вы знаете странный спектр этого вещества. И все, что вам известно о нем, это то, что он был не известен до сегодняшнего дня. Вы делаете прыжок во мрак. И я в первый раз испытываю страх. Страх перед чем-то неизвестным. Мой инстинкт совершенно отчетливо предупреждает меня. Он пугает меня по ночам, в сновидениях. Если бы я хоть могла присутствовать, когда…