Его хозяева пожелали знать содержание писем до их вскрытия. Может быть призвали ясновидящих? Нет, статистика указала директорам, сколько заказов приходилось в течение года на фунт писем. С тех пор почту взвешивают каждое утро. Таким образом любое отделение узнает, какая ему, предстоит работа, еще прежде, чем машина вскроет корреспонденцию.

Рано утром, после прихода почты, все поручения заносятся в соответствующий журнал.

Приказ тотчас же появляется на счету клиента и на десяти копиях, вместо того, чтобы, как бывало, начинать скитание по служащим, которых это касается. Одна копия мчится по сконструированной по типу катапульта канатной почте к управляющему конторой, вторая уже лежит на письменном столе директора, другие вводят в курс дела закупщиков и вояжеров, фабрику и склады. Один же ордер отправляется со следующей почтой клиенту и когда ордер лежит перед ним уже на следующий день, удивление клиента велико.

Но карточка клиента после ее обработки не исчезает за непроницаемой стеной папок, о, нет! Ведь, содержание ее в высшей степени важно. Она должна рассказывать о себе, даже если в ней нет сейчас нужды, и она покоится с тысячами других подобных в ящике с карточками — картотеке.

Ящик этот — настоящий сад, сверкающий красками, оптическая симфония посева и жатвы, и солнечного света. С краю карточки, над каждой рубрикой, фишка определенной формы и цвета указывает на суть этой рубрики. (См. снимок № 3).

Если, например, директор пожелает бросить взгляд на положение дел, эта пестрая поверхность карточного ящика с желтыми, зелеными, красными и черными фишками покажет ему все, заслуживающее внимания, синтез дела, без необходимости вытаскивать на свет хотя бы один счет, один заказ. В отделе вояжера Мюллера гораздо больше желтых фишек, чем красных. Значит, — Мюллер плохо работал, потому что желтые фишки обозначают только запросы, а красные — настоящие заказы. Зеленый цвет и для владельца конторы — цвет надежды, и, так как рядом со многими красными в отделе Лемана почти столько же зеленых фишек, директор улыбается. Зеленые фишки говорят, что клиенты уплатили. Но что за хозяйственный кризис мог разразиться в отделе Шмита? Деловой сад Шмита полон сухих деревьев и поражен неурожаем. Обилие черных фишек говорит о том, что на многих клиентов пришлось подать в суд.

Не проходит дня, чтобы не сообщалось о новых сказочных существах, созданных человеческим гением из стали. Одна парижская фабрика сообщает о стенографической машине, которая 270 словами в минуту побивает рекорд парламентской стенографии — 150 слов в мин.

Берлинская фирма пробует диктовальную машину без валика, в которой сказанное слово сохраняется на электрической проволоке и которая — чудо из чудес! — позволяет уничтожать ошибочно продиктованные слова и заменять их правильной диктовкой.

Работу машин мы измеряем «лошадиными силами» и, чего доброго, пожалуй, настанет время, когда мы будем говорить: «это учреждение работает в сто лошадиных сил».

Но если и не наше поколение, то следующее, смена наша, пожалуй, доживет и до фантастической картинки, которой мы заключаем этот коротенький очерк.

Директор сидит один в своем кабинете и председательствует на конференции с заведующими филиальными отделениями. Работает «конференцмашина». На белой поверхности стены жестикулируют люди разных национальностей. И, тела находятся в Америке, в Японии, в Италии, в Голландии, но их радио-изображения и голоса присутствуют на конференции в этом зале заседаний нового типа.

Разве уж так фантастична эта картинка, когда в скромной комнатке студента-рабфаковца, при помощи дешевого или самодельного детектора, принимается концерт за тысячи верст, когда передаются уже на тысячи верст изображения, и дальновидение становится в порядке не завтрашнего, а сегодняшнего дня?

Фантазия романистов давно уже наделила морские глубины несметными богатствами, лежащими там вместе с разбитыми кораблями. Жюль Верн заставляет капитана Немо черпать из неистощимой сокровищницы бухты Виго, где двенадцать лет тому назад погиб испанский флот, везший тысячи пудов золота из Бразилии, но даже и его пылкая писательская фантазия вряд ли могла охватить действительную величину ценного груза, скрытого от нас в разных местах под волнами морей и океанов. Возьмем несколько примеров из старого времени — сокровища бухты Виго, огромные ценности Великой Испанской Армады, разбитой бурей около берегов Шотландии (см. рассказ «Затонувшие Сокровшца» в № 1 «Мира Прикл.»), «Черный Принц», утонувший у берегов Крыма с жалованием союзной армии, осаждавшей Севастополь, и сотни других кораблей всех наций, лежащих сейчас на дне морей, ожидая своих капитанов Немо…

Несколько тысяч судов с ценными грузами было потоплено за время последней войны. Особая карта морей Европы, изданная в Англии, прямо испещрена черными точками, обозначающими место гибели того или иного судна.

Немудрено, что водолазная техника последних лет потратила немало усилий на то, чтобы извлечь обратно хоть часть наиболее ценного груза. Там, где глубина дна не превышает 40–50 метров, еще применяются прежние скафандры, — резиновые мягкие водолазные костюмы, но на больших глубинах водолаз должен был-бы работать при давлении выше пяти атмосфер, а это составляет предел выносливости человеческого организма.

Поэтому для больших глубин входят в практику недавно изобретенные жесткие водолазные аппараты ввиде стального панцыря с гибкими сочленениями, воспринимающего на себя все давление воды и позволяющего человеку работать при обычном давлении.

Помещенный рисунок дает представление о новом водолазном аппарате во время работ по подъему с глубины больше 100 метров нескольких миллионов рублей золота и серебра в слитках с одного затонувшего английского парохода.

В № 1 «Мира Приключений» за этот год помещена заметка (см. стр. 159) о способе борьбы с неприятельскими аэропланами при помощи особых сетей, предложенных японским офицером — летчиком Талако. По этому поводу известный русский изобретатель Е. Е. Горин, живущий в Москве, человек богато одаренный и зарекомендовавший себя остроумными техническими идеями, сообщает нам, что мысль о такой борьбе с неприятельскими аэропланами давно уже разработана им и сдана в комитет по делам изобретений, на что у Е. Е. Горина имеется оффициальный документ еще от 1 Июля 1921 года.

В погоне за рекламой заграницей, кажется, использована вся окружающая нас природа. Предприимчивые коммерсанты как будто задались целью в самом деле осуществить красивую гиперболу Гейне, который мечтал стволом исполинской сосны, погруженной в лаву Везувия, написать имя своей милой огненными буквами на темном небосводе…

Только, увы, имя этой милой теперь — «Лучшее мыло Сенлайт», «Шины Денлоп», «Подтяжки Смита», или что либо в этом роде. Исписывать гигантскими буквами скалистые склоны это уже черезчур мелко.

Недавно в «Мире Приключений» мы сообщали о новом способе рекламы — засевать поля травой или хлебом более яркого цвета в форме огромных букв, четко читаемых с аэроплана.

Реклама прожектором на фоне облаков уже несколько лет применяется заграницей и, как слышно, скоро и на нашем поднебесьи засияют «Мосельпромы» и «Госпром-цветметы»…