Эти многоэтажки замерли вдалеке, как безмолвные стражи города, израненные, но не поверженные. Их черед еще придет. Пока же город обороняли их менее рослые сородичи.

Полуденное солнце зависло в безоблачном небе высоко над городом. По пыльной мостовой скользнула округлая тень коптера. Сам беспилотник оставался невидимым - его скрывала завеса голографического камуфляжа. Дрон с легким жужжанием пролетел над головой и потерялся в небе между домами. Его выдавало лишь едва заметное искажение воздуха на фоне зданий. Противник мог засечь его и по объективу камеры, незащищенному голограммой. Кроме камеры коптер имел детектор с множеством сенсоров, способный обнаруживать всех арахноидов на расстоянии до двадцати метров. Даже если те скрывались за укрытиями. Такие детекторы теперь имелись в каждой штурмовой группе.

Коптер беспрепятственно облетел квартал и вернулся к оператору со свежими разведданными. Теперь количество и расположение всех врагов было известно. После короткого обсуждения плана, группа приступила к работе.

- Ладно, пацаны, ни пуха, - с серьезным видом закончил брифинг Каримов, назначенный командиром группы. - По местам.

Михей и Страйкер идущие в первой паре, обогнули дом справа, и стали пересекать улицу в направлении стоящей вдоль дороги четырехэтажки. Справа от нее, на углу, блестел полированным мрамором большой округлый фонтан. За ним виднелся торец другого дома. Потрескавшееся дорожное покрытие блестело на солнце. В середине улицы, под окнами четырехэтажки, дорога была разбита пятиметровой воронкой.

Впереди суетливо перебирал ногами "краб" - тяжелая шагающая машина. Михей не отрывал глаз от здания. Из-за дальнего угла вынырнула БМП, а за ней Змей и Нейтор - вторая пара атакующих. Началась стрельба. Группа прикрытия на опорном пункте молотила по окнам четырехэтажки из пулеметов и гранатометов. В здании раздалось несколько хлопков. Из окон вырвался жиденький дымок. В груди сердце застучало с утроенной силой.

"Краб" на мгновение замер. Его пушка полыхнула вспышкой плазмы и участок стены между заколоченными окнами первого этажа разнесло на куски. Откуда-то снова послышались выстрелы. Михей опасливо всматривался в окна.

"Краб" остановился на середине дороги и пошел влево. Его пулемет ожил. Страйкер миновал танк, и укрылся за бетонной тумбой на тротуаре, прямо напротив пролома в здании. Из тумбы, как из большого цветочного горшка, росло деревцо. Михей ускорился, прижался плечом к такому же горшку по соседству. Страйкер, кажется, взглянул на него. В этот ясный и солнечный день, визир шлема был почти непрозрачным, и Михей едва мог видеть лицо напарника. Его костюм сливался с песочно-серыми тонами окружения.

Страйкер высунулся из-за угла и выстрелил в пролом из подствольного гранатомета. Здание ухнуло. Страйкер тут же устремился к пролому, и прижался к стене слева от него. Михей рванул за ним, и встал справа. Вторая пара устроилась у Михея за спиной.

- Мы входим, - сообщил Страйкер по радио.

Отряд стал прочесывать здание, этаж за этажом. Дом напоминал коммуналку советского образца: множество небольших квартир, общая кухня, и что-то вроде туалета. Михей не обнаружил ни одной душевой или чего-то наподобие – видимо, мылись здешние треонцы как-то по-другому. Да и водоснабжения как такового в доме не было. На кухне стоял лишь большой чан с водой. У стены две газовые плиты, неподалеку шкафы с газовыми баллонами, стол, шкафы с посудой. Бетонный пол украшало множество пятен всевозможных цветов и размеров. У другой стены – низкий круглый столик и пара сидушек в виде деревянных коробов, напоминающих детскую песочницу. С потолка свисала одинокая, чудом уцелевшая лампочка.

На кухне второго этажа ждал «сюрприз» - мина-ловушка, установленная на газовом баллоне. Ребят спасли только осторожность и внимательность. В первые дни штурма жертвами подобных ловушек пало множество хороших солдат. Они просто не были достаточно бдительны, ведь раньше треонцы не использовали такое оружие – оно считалось бесчестным и не благородным. Очевидно, они пересмотрели свои взгляды. Да, люди изменили их представления о войне. Треонцы оказались не готовы к тем методам и средствам, что применяли земляне. Почему у них ушло так много времени, чтобы понять это? Хотя, возможно, они просто не хотели играть по новым правилам, сопротивлялись этому. Они хотели победить привычным для себя способом: видеть лицо своего врага, когда убиваешь его. Насколько же сильно укоренилось в них это правило. Что это - традиции, или своеобразный кодекс чести? Когда вместо того, чтобы укрыться, слепо бросаешься прямо под пули. Когда заколоть врага мечом – высшая доблесть. Когда вместо того, чтобы помочь раненному товарищу, ты бросаешь его, потому что тот должен либо самостоятельно покинуть поле боя, либо умереть. Множество подобных нелепиц поставили треонцев на грань поражения. И они стали приспосабливаться. О, треонцы вовсе не были глупы. Они прекрасно понимали свои ошибки, и умели как следует поработать над ними. Они менялись. Постоянно, от боя к бою. Искали выигрышную тактику, стратегию. И вместе с ними вынуждены были меняться и люди, ведь методы, которые еще вчера работали превосходно, сегодня оказывались никуда не годными. Таким образом, мы сами создавали своего врага. И возможно, придет день, когда мы уже не сможем победить его.

Группа закончила зачистку. Михей занял позицию перед окном на кухне 3-го этажа. Взвод Баранова начал штурм соседнего здания – четырехэтажки возле фонтана. Началась стрельба, которая сменилась совершеннейшей неразберихой. Невозможно было понять кто, откуда и куда стреляет. Внизу из-за дома донесся выстрел танковой пушки, и взрыв сотряс улицу. Дом задрожал. Пальба на секунду прекратилась, но тут же продолжилась с еще большей силой.

Михей перебегал от одной позиции к другой. Он стрелял по всем подозрительным окнам и дырам в стенах. Все это казалось бессмыслицей. Дом слева был виден под острым углом, и окна почти не просматривались. В доме напротив он не видел никого, и не был уверен, действительно ли в этих окнах, за этими стенами кто-то был. Пару раз он и правда замечал вспышки выстрелов и дым, но не стал бы биться об заклад, что это ему не показалось. Иногда кто-то стрелял в него. И снова Михей не мог понять - откуда.

Когда квартал был, наконец, захвачен, Михей с облегчением выдохнул. Он рухнул на одну из мягких подушек и пару минут просто сидел с закрытыми глазами. Тут вошел Страйкер. Михей взглянул на него.

- Ну, как? – Спросил Рик.

- Нормально, - пожал плечами Михей.

Он поднялся и стал собирать пустые магазины.

- Как вообще? – Спросил Михей. – Убитые? Раненные?

- Вроде, без потерь.

- Хм, - довольно ухмыльнулся Михей. – Неплохо.

- Растем. – Страйкер уселся на край черного стола и стал снаряжать магазин патронами.

В коридоре послышались шаги, в проеме двери мелькнуло несколько ребят из второго взвода. Михей подошел к окну, и стал привычными движениями вставлять патроны в магазин. Во дворе работали саперы, проверяли каждый угол, каждый подозрительный предмет. Посреди двора торчала из земли высокая колонка с кованой ручкой. Вдоль домов, под окнами первых этажей, раскинулись цветочные клумбы. В углу двора, под ветвистым деревом, расположился круглый стол. Неподалеку замерли тяжелые качели, вроде нашей лодочки. Рядом какая-то конструкция в виде решеток и лесенок. Михей вдруг представил, как по этим решеткам лазает детвора. А вот брат с сестрой раскачиваются на качелях. Их мать вышла набрать воды в большое эмалированное ведро. Вокруг стола собрались старики, громко что-то обсуждают, вспоминают былые времена. Кто-то кричит из окна, зовет на обед сына. Тот отвечает, что не голоден. А вот совсем маленький райл рвет цветы на клумбе. В окно выглядывает старушка, и ругает малыша.

Как это все похоже на нас. Эти люди… то есть, эти райлы, они ни в чем не виноваты. Жили-жили. Не тужили. И тут война. За что? Почему? Какая разница. Может они уже привыкли – райлы часто воюют друг с другом. Хотя, возможно ли к этому привыкнуть? Наверное, - да. Люди ко всему привыкают. А арахноиды не так уж сильно отличаются от нас. Как, все-таки, странно: другая планета, другая цивилизация, а все то же самое.