- Так, еще раз, - прижимая к груди рюкзак, заговорил Каримов, - сохраняйте спокойствие. Не паникуем, соблюдаем очередность. Держимся друг за друга. Когда впереди стоящий входит в трубу, отпускаем его, считаем до двух, и идем следом. Наверху не телитесь. Быстро выскакиваете и помогаете товарищам, ясно? Ну, все. Увидимся снаружи.

Михей вызвался идти последним. Вода уже поднялась до самого верху. Рюкзак с воздушными мешками прижимал его к потолку. Ничего не видя в черной воде, он изо всех сил сжимал в руке лямку рюкзака Страйкера. Джамаль пошел первым, так как был без костюма. На счастье остальных, он не застрял где-нибудь посередине. Очередь быстро продвигалась. Михей считал рывки, которые подтягивали его вперед. Рывок – третий пошел. Еще рывок – четвертый. Еще – пятый. Шестой. Седьмой. Восьмой. Девятый. Десятый. Его очередь.

Он схватился за стенки трубы и поднырнул. Вода подхватила его и стремительно потянула вверх - ему даже не пришлось помогать себе – и через несколько секунд выбросила из трубы на пару метров. Михей чуть не расшибся о землю, но был подхвачен Джамалем и Барановым.

Над головой снова было небо. Черное, затянутое тучами небо. Дождь прекратился, но кто знает, надолго ли?

Взвод оказался на склоне холма где-то на окраине города. Невдалеке виднелись вытянутые одноэтажные постройки. Темнели силуэты деревьев. Ни райлов, ни людей вокруг не было. И не было слышно ни звука, только ветер легонько шелестел в высокой траве.

Взвод выбрался из бетонной ловушки, но испытания на этом не закончились. Парни все еще находились на вражеской территории, и теперь им нужно было добраться до своих.

[1] МСЦУ – мультиспектральная система целеуказания

[2] Skeye – (от англ. sky eye – небесный глаз). Снаряд для подствольного гранатомета с системой мини камер. В верхней точке полета раскрывается парашют, и граната медленно опускается, передавая отснятые фото и видео на PTM стрелка. Встроенные гироскопы стабилизируют гранату в воздухе, и препятствуют вращению.

«День 124-ый. Все то же самое. Перебои с продовольствием уже вошли в норму. Мы голодаем по два-три дня, иногда больше. Некоторые уже свыклись, стали закусывать мелкими ящерицами, которых здесь полно, и даже червями, и насекомыми. Я пока брезгую. Лучше уж поголодать. Хорошо еще аппетит пропал – утром ротный отправил меня разгребать говно в сортире. Самое обидное, что у этих козлов на второй полосе нормальный туалет, и даже душ имеется. Да, помыться бы сейчас, и хоть на пару часов снять этот костюм. Но нельзя. Мальцы долбят по три раза в сутки. А мы даже ответить им не можем. Ладно, если в неделю раз врежем, и то хорошо. Снарядов не хватает. А, может, экономят. Ходят слухи, что атака готовится. Скорее бы». (Из дневника рядового Зарипова Р. Р.)

Городу Мархарэк было более четырех сот лет, а его подземной части – около тысячи. Она простиралась за границы города на многие километры. Не было ничего удивительного, что Солярис так и не смог взять Мархарэк своими силами. Когда треонцы оправились от первого удара и наладили связь, их действия стали более слаженными и эффективными. Они все еще контролировали северную часть верхнего города, и не оставляли попыток выбить землян из южной. Нижний город почти полностью принадлежал райлами: они могли свободно и незаметно перемещаться по туннелям, нанося внезапные удары по позициям землян на поверхности.

После нескольких неудачных попыток зачистить туннели, Солярис обратился за помощью к Большой Колонии. Треонцы были куда опытней в подземных боях. Вскоре пятнадцать тысяч пехотинцев Большой Колонии прибыли в город. Только тогда ситуация сдвинулась с мертвой точки.

Райлы взяли на себя подземный город, тогда как Солярис смог сосредоточиться на поверхности. Малой Колонии пришлось отступить.

Генерал Раддис пошел в наступление и оттеснил врага на сорок километров, но затем война поменяла характер. Войска Малой Колонии окопались по всей линии фронта, отгородившись километрами колючей проволоки и глубокими рвами. Началось многомесячное изнуряющее противостояние.

Михей совсем отчаялся что-либо выяснить о природе своих видений и обретенных способностей. Теперь от него мало что зависело. Лучшее, что он мог сделать – это довериться судьбе. И продолжать читать книги. Их было с дюжину – больше он просто не мог унести. Треонцы печатали свои книги не на бумаге, а на тончайшем полотне, сотканном, будто из паутины. Белоснежные невесомые страницы казались хрупкими, но в действительности были куда прочнее бумаги. Этот неизвестный материал абсолютно не боялся воды, но в огне сгорал за считанные секунды.

Выбирая книги, Михей старался брать те, что с картинками, и, если кто-нибудь заставал его читающим, он говорил, что просто рассматривает иллюстрации. Михей понимал не все. Но чем больше он читал, тем больше узнавал. Со временем смысл неизвестных символов становился ясен из контекста. Он, конечно, не обрел тайных знаний, не узнал никаких секретов. Просто мелочи, незначительные детали, из которых состояла жизнь треонцев. Некоторые из них пробуждали в нем определенные чувства, ощущения: ему иногда казалось, что он сам знал все это когда-то давно, но почему-то забыл. Другие – вызывали новые видения. Михей больше не пытался сопротивляться им. Напротив, он принимал их, старался запомнить, как можно подробней, искал связи между различными образами. Он убедился, что такой подход приносит плоды. Михей стал лучше понимать треонцев, их логику и мотивы. И он использовал эти знания, как хороший солдат.

За прошедшие месяцы Михей заработал репутацию умного и отважного человека. Его уважали. К его мнению прислушивались. Но в то же время, он не нашел много друзей среди сослуживцев. Большинство считали его странноватым чудиком. Наверное, таким он и стал: замкнутым, молчаливым одиночкой. Из его уст редко можно было услышать шутку или какую-то историю из жизни. Михей общался в основном с Джамалем, Страйкером, Семеном, и еще парой ребят из взвода. К Семену он относился как к младшему брату. Тот был не глуп, но довольно наивен, в силу возраста. Михей считал, что ему не место на этой войне. Однажды, во время атаки треонцев Семен получил пулю в бедро. Рана была плохая – пуля задела кость. К счастью, санитары подоспели быстро, оказали первую помощь и отправили Семена в полевой госпиталь. Тогда Михей поймал себя на мысли, что рад за парня: с таким ранением его точно комиссуют. За то он сможет жить нормальной жизнью, разве что будет прихрамывать; станет рассказывать друзьям истории о войне, найдет себе девушку. Возможно, он, наконец, поймет, чего хочет от жизни, и возьмет судьбу в свои руки. Во всяком случае, он не погибнет ни за что на чужой земле.

Время шло, а войска не продвигались вперед ни на метр. Это стояние на месте изводило, действовало на нервы. Плюс вечная грязь, от которой костюмы покрылись серо-коричневым налетом, плюс постоянное недоедание. Плюс каждодневные бомбежки треонцев, и невозможность ответить им. Почему сидим на месте? Сколько еще это продлится? Почему мы не атакуем? Когда уже наладят снабжение? Когда пришлют пополнение? Эти вопросы раздавались со всех сторон. Михей ежедневно просматривал ИБД в поисках хоть каких-то хороших новостей. Но их не было. Ни хороших, ни плохих.

В то же время с Земли приходили вести достаточно тревожные. Мирослава писала, что акции протеста с требованиями прекратить войну на Треоне набирают обороты. Пикетчики осаждают управление Интергалактик и офисы ООН. Все чаще эти акции заканчиваются беспорядками.

Михей засомневался: может быть как раз сейчас стоит вопрос о выходе из войны? Может быть, уже завтра Солярис отправится домой? А что, было бы неплохо. Да, Михей так и не нашел того, что искал, но это время не прошло даром. Он многое понял, многое переосмыслил, и теперь, наверное, сможет ужиться с этими своими видениями. Да, стоило вернуться на Треон, хотя бы для того, чтобы понять, что не сошел с ума. Вопросов осталось еще много, но теперь неизвестно, что там впереди, и есть ли вообще ответы. А даже если есть, то, где их искать – на это не было ни намека. Было бы удачей просто вырваться из этой мясорубки живым.