В конце концов, ему поверили и отпустили. Или не поверили, но не имели права дольше задерживать его. После сообщения о казни Михея уволили из Интергалактик по причине смерти. Теперь восстанавливать его отказались, не объяснив причины. Впрочем, Михея это не сильно заботило, тем более что гонорар за его работу на Треоне ему все-таки выплатили.

В начале октября Михей вместе с родителями вернулся в Уфу. Мирослава хотела взять отпуск и поехать с ними, но Михей убедил ее остаться в Москве. Он сказал, что вернется через пару недель, что должен закончить кое-какие дела. Его смерть и последующее воскрешение создали кучу юридических проблем. Страховая выплатила его долг по ипотеке, и теперь, когда выяснилось, что Алмаев жив, требовала возместить убытки. Михей был не против, но страховщик уже успел обратиться в суд, и теперь ему, Михею, пришлось улаживать этот вопрос. Зная, как долго может тянуться разбирательство, он шел на все условия, которые выдвигала страховая компания, чтобы ускорить процесс.

Квартиру Михей решил подарить родителям, но те отказались, сказав, что им будет лучше в их старой «трешке». Брат Исаак так же не смог принять такой подарок. Поэтому Михей нанял риэлтора, чтобы тот продал квартиру, а сам собрал вещи и отправился в Москву. Но перед этим сделал что-то, что уже давно должен был сделать.

Он взял с тумбочки фотографию улыбающейся девушки и положил в карман куртки. Через полчаса он уже был на кладбище, стоял перед небольшой гранитной плитой с выгравированной на ней фотографией и надписью «Родионова Ирина Александровна» и ниже «02.11.2058 г. – 05.01.2076 г.» Михей достал фотографию и поставил на постамент, прислонив к памятнику.

- Я тебя не забыл, - сказал он полушепотом, - и никогда не забуду. Но я должен жить дальше. – Он закрыл глаза, вздохнул, и кивнул, как бы соглашаясь с собой. – Теперь я это знаю. Я знаю…

Наконец, Михей обрел счастье. На какое-то время. Любимая женщина, новая работа, новый дом, словом, новая жизнь. Треон, казалось, остался где-то в далеком прошлом, и лишь изредка беспокоил Михея в его воспоминаниях.

Поначалу не все шло гладко. Михею и Мирославе пришлось узнавать друг друга заново. Все пережитое слишком сильно отразилось на них обоих. Но когда двое молодых людей действительно хотят быть вместе, им ничто не может помешать. В конце концов, после всех испытаний, они имели право на счастье. И они наслаждались друг другом, не в силах насытиться, смеялись, мечтали, радовались каждой минуте. Все плохое осталось где-то далеко позади, а будущее представлялось светлым и безоблачным. Они строили планы, подумывали о свадьбе, не сейчас, но скоро, может, в следующем году. Так прошло несколько месяцев. Затем что-то пошло не так. Все началось со сновидений. Михей видел Треон. Он видел места и райлов, которые казались ему знакомыми, но которых, как Михей понимал, он никак не мог встречать. При этом он чувствовал себя не в своем теле. Будто сторонний наблюдатель, зритель, смотрящий фильм, снятый субъективной камерой, он не мог повлиять на события сна. Михей не придал этому значения, списав все на проявление посттравматического синдрома. Но вскоре сны перестали быть просто снами. Странные видения и образы стали посещать его и наяву. В голове вдруг всплывали картины, фразы, брошенные кем-то, целые ситуации и даже впечатления, и эмоции. Все это слишком походило на воспоминания. Что же он пережил на Треоне? Такие вспышки происходили все чаще, их могли вызвать самые обычные вещи: стопка книг на столе, кованая ограда парка, вымощенная камнем дорога на площади, и даже облака в вечернем небе. Михей стал нервным и начал замыкаться в себе. Это сказывалось и на работе, и на его отношениях с Мирославой. Жизнь медленно превращалась в ад.

- Слушай, - голос Мирославы вырвал его из размышлений, - Катя и Симон предлагают встретиться сегодня. Говорят, нашли какой-то хороший рок-клуб. Что думаешь?

- Да, как-то не охота, - вяло ответил Михей, не отводя глаз от телевизора.

- А я бы сходила, - сказала она, подсев рядом. – Хочется немного отвлечься, а то от работы уже голова раскалывается.

- Ну, хочешь – сходи одна, - все так же отрешенно сказал Михей.

Мирослава повернулась, взглянув на его лицо.

- Что-то ты какой-то мрачный. Ты не заболел?

- Все нормально, просто устал, - ответил Михей, и подумал, что, пожалуй, нужно было сказать, что плохо себя чувствует.

- Что, много работы? – Понимающе заметила Мирослава.

Михей пожал плечами: «Хватает».

- Тогда тем более, нужно использовать выходные на все сто. Пойдем, развлечемся, послушаем хорошую музыку, выпьем чего-нибудь, м?

Михей покривил лицо.

- Я бы лучше остался дома.

- Ну что мы старики, что ли, постоянно дома сидеть? Я уже устала – работа-дом, дом-работа. Я так скоро с ума сойду.

- Господи! – Раздраженно выдохнул Михей. – Ну сходи одна, что такого! Я не обижусь.

Мирослава потупила взгляд.

- Михей, что между происходит? Ты сам не свой в последнее время, весь какой-то колючий, хмурый, молчишь вечно. Скажи честно, что-то случилось?

- Ничего не случилось, - теряя терпение, сказал Михей.

- Может, ты меня разлюбил?

- Нет, я тебя не разлюбил!

- Тогда что? Должна же быть причина!

- Нет никакой причины, - срываясь на крик, огрызнулся Михей, - потому, что нет никакой проблемы, понятно? Я просто хочу немного отдохнуть в тишине и покое, и не хочу никого видеть, понятно?

- Не кричи! Разговаривай спокойно, - требовательно сказала Мирослава.

- Я спокоен, - громко сказал Михей. – Просто не надо меня доставать.

- Значит, я тебя достаю, - обиженно констатировала она, и встала с дивана. Михей молчал, уставившись в экран.

- Ты стал другим. Ты не тот, кого я знала. Если это твое настоящее лицо, то оно мне не нравится.

Мирослава ушла в спальню и расплакалась. Михей остался сидеть на диване. Он злился. Злился на себя и на нее. Она была права – он действительно изменился. Он и сам это понимал, как и то, что так больше продолжаться не может. Если и дальше вести себя так, скоро он потеряет Мирославу. Он пошел к ней, и все ей рассказал.

Она обняла и поцеловала его. Кто знает, что она себе нафантазировала, но рассказ Михея явно ее успокоил.

- Тебе надо было сразу все мне рассказать, глупенький, - улыбнулась Мирослава.

- Мне… было страшно. Я думал, что у меня крыша поехала. – Теперь, когда он облегчил душу, ему казалось, что проблемы больше нет. Что все осталось в прошлом, поэтому и говорил он об этом в прошедшем времени.

- Ты многое пережил на Треоне. Конечно, оно не могло пройти бесследно. Да еще и сразу такие изменения в жизни – другой город, другая работа, я с моими заморочками. Знаешь, что я думаю?

Она взяла его лицо ладонями и повернула к себе.

- Ты меня слушаешь?

Михей сделал щенячьи глазки, скорчив шутливую рожицу, и быстро закивал головой.

- Нуу, не делай так.

- Так что ты там думаешь?

- Тебе стоит слетать в Уфу, повидаться с семьей. А когда вернешься, мы с тобой рванем в отпуск. Море, пляж… Здорово, а?

Так они и поступили. Но ни встреча с родителями, ни отдых на море не помогли. Видения по-прежнему продолжали преследовать Михея повсюду. Он уже привык к такой жизни, и научился их не замечать. Но тревожность внутри него росла. Появилась навязчивая, пугающая мысль о возвращении на Треон. Мирослава относилась ко всему с пониманием, но не умела скрыть свое беспокойство. Спасение от всех проблем она находила в работе. Михей не возражал, понимая каково ей. Они стали отдаляться друг от друга. Однажды, после очередной ссоры, он принял решение.

- Я должен вернуться на Треон, - сказал он.

- Что? Ты прикалываешься? – Не поверила Мирослава.

- Успокойся и выслушай меня, - он прикоснулся ладонью к ее щеке. – Так надо, понимаешь? Я чувствую, что должен вернуться. Может быть, там я найду ответы и узнаю, что со мной творится.

- Какие ответы, Михей? Там идет война! Ты хочешь, чтобы тебя убили?