— Собираешься пойти? — осторожно спросил Пандемония, который во время всего разговора с интересом разглядывал то меня, то мальчишек, и задал свой вопрос, едва те скрылись за деревьями, унося задаток. Я пообещала заплатить им в два раза больше, чем стоила заколка, после того как они сведут меня с Нэйтом. Они не сказали ни «да», ни «нет», но явно знали о его местоположении и намекнули, что если завтра вечером я приду в парк к красной скамейке, то смогу там случайно кое с кем встретиться.

— Собираюсь, — ответила без обиняков.

— Но это глупо.

— Почему? Потому что тебе не нравится это затея? — Чего он постоянно лезет не в своё дело?

— Они тебя обманут.

— Посмотрим.

Пандемония с полуулыбкой качнул головой. Сделка ему явно казалась сомнительной. Но какое мне дело до того, что думает демон?

Дарен встретил нас на аллее в хорошем расположении духа. Будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Как бы не так! Поджав губы, я прошла мимо. Не хотелось затевать ссору при Пандемония. Он и так слишком много слышал не предназначенного для его ушей.

В Ордене, по дороге до моих комнат, служанка вручила демону записку, которую ему просили передать. Прочтя её, он нахмурился и, извинившись, благополучно отбыл. Что у него за срочные дела и кто этот некто, передавший послание? Отдала бы не только заколку, чтобы это узнать. Задумавшись, вздрогнула, поймав пристальный взгляд Дарена. Охотник стоял тихо и будто даже не дышал. Вот ещё одна моя проблема.

Из соседнего коридора выскользнула тень, и я едва не отшатнулась, с трудом узнав в ней Карен. За несколько дней женщина так изменилась, что, встреть я её на улице, ни за что бы не признала. В белой сорочке, она, со спутанными волосами, выглядела бледной и изможденной и походила на приведение.

— Дарен, — чуть слышно позвала она, — мне надо с тобой поговорить.

Охотник нехотя направился к ней, словно дело было не из приятных.

Я наблюдала за ними издалека, не зная, уйти или остаться. Их отношения меня не касались — третий лишний, но что-то в облике Карен настораживало, она выглядела больной, с блестящими глазами и впалыми щеками, будто её одолевала лихорадка. Впервые мне стало жаль Карен. Может, проводить её в лазарет?

Помимо воли я прислушивалась к тихому разговору между ними, но ничего не могла разобрать. Что с ней случилось? Почему она, всегда в форме и подтянутая, так выглядит? Приглушённый разговор становился всё громче и вдруг взорвался криком. В наступившей тишине явственно прозвучал звук пощёчины.

— Негодяй! Подлый обманщик! Будь ты проклят! — крикнула Карен, бросаясь на охотника с кулаками. Он схватил её в охапку и толкнул в первую попавшуюся дверь. Защелкнул замок.

— Открой дверь, мерзавец!

— Что случилось? — подошла я ближе.

— Я её запер. Отмычка и «замычка», — продемонстрировал Дарен железный искривленный предмет.

— Да я не об этом! Что с ней? — кивнула на дверь, за которой билась Карен. — Она странно выглядит. Может, её в лазарет?

— Любовная лихорадка не лечится.

— Что?

Дарен не ответил и направился дальше по коридору.

— Мы что же, её бросим? — догнала я его.

— Надо было сразу ей шею свернуть.

— Как ты можешь такое говорить? — поразилась я его чёрствости. — Она для тебя что, совсем ничего не значит? Разве ты её… не любишь?

Дарен резко развернулся и пристально посмотрел мне в глаза: агатовая точка зрачка в обрамлении серебра.

— Ты в самом деле думаешь, что я способен любить? Такую, как она?

Он повернулся на каблуках и двинул дальше, а я еще минуту стояла, глядя ему вслед. Он серьёзно? Вправду думает, что в его поступке нет ничего плохого?

— Ты не можешь с ней так поступить! — заявила сразу, едва переступив порог собственной гостиной.

— Уже поступил, — уселся он в кресло. — Закончим на этом.

— Ты использовал её и бросил! Затеял с ней романтические отношения, чтобы она не рассказала о нашей прогулке на нижний уровень?

— Я этого и не скрывал.

— Но я думала, у тебя к ней что-то есть, — присела я на соседнее кресло, чтобы взглянуть в глаза Дарену.

— Есть… желание отделаться. В любом случае не беспокойся. Я всё улажу. Она не проговорится.

— Ты ужасный человек.

— Я не человек, я — охотник. И у меня другое представление о жизни. Есть важные люди, а есть — нет.

— Хочешь сказать, что есть те, кого ты без зазрения совести используешь ради собственной выгоды?

— Именно так я и думаю, — налил он стакан воды из графина на столике и начал пить.

— И меня… меня ты тоже используешь?

Вода замерла в стекле и, не отнимая губ от кромки стакана, охотник перевел на меня пристальный взгляд. Это мгновение, казалось, растянулось в вечность.

Стук в дверь застал врасплох, я вздрогнула.

— Можно? — заглянула служанка. — Я видела, что вы вернулись, и принесла ужин.

— Спасибо. Поставь на стол.

Когда за девушкой закрылась дверь, я снова посмотрела на Дарена, но момент был упущен. Тарелка с пирожками интересовала его больше, чем продолжение разговора, и ему явно ничто не могло помешать уничтожить мой ужин. Мне же есть совсем не хотелось.

— Разговор не окончен, — напомнила я, когда охотник расправился с едой.

— В следующий раз попроси служанку принести пирожков побольше, — слизнул он крошки с пальцев.

— Бога ради, Дарен! — Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. — Кто такой Арен? — спросила неожиданно даже для самой себя.

В комнате как-то сразу похолодало. Я взглянула на охотника, будто он был к этому причастен, и не смогла отвести глаз, чувствуя пронзительный холод его взгляда.

— Откуда ты знаешь это имя? — Слова падали тяжёлыми ледяными каплями. Кем бы не был человек по имени Арен, он явно был для Дарена важным.

— Ты произнес его в саду, теряя сознание.

— И что я сказал?

Я постаралась припомнить дословно.

— «Они всегда приходят слишком поздно, не так ли, Арен?»

— И всё? — Услышав ответ, охотник будто даже расслабился. — Тебе послышалось. Наверняка я сказал «не так ли, Дарен». Люблю, знаешь ли, поболтать с самим собой…

— Я не ослышалась. — В этом я была твёрдо уверена. — Кто это… Арен?

Охотник закрыл глаза и вздохнул, а затем взял со столика книгу и открыл её. Я ждала продолжения, но он всё так же молчал и только шуршал страницами, переворачивая одну за другой. Может, Дарен и говорил, что душа и тело его принадлежат мне, но как насчёт сердца?

Остаток вечера я терзалась мыслями. Дарен как открытая книга — читай, рассматривай иллюстрации, и кажется нет запрета, но есть вырванные страницы, о которых ничего неизвестно. Дарен… Ты можешь ответить на любой вопрос, не таясь, но почему же сейчас замолчал, будто зависнув над пропастью? Что я знаю о тебе? Так мало, едва ли наберётся горстка зёрнышек, и это в сравнении с целыми засеянными полями тебя.

Тикали часы, отмеряя мгновения жизни. Я ждала, не решаясь сделать первый шаг. У каждого есть секреты. У каждого. И может, иногда лучше оставить всё как есть?..

***

Весь следующий день я провела в заботах лазарета. Работы в порученной мне палате оказалось немного, зато моя помощь понадобилась в другом месте. Промывания ран, перевязки, уход за больными. Понемногу я погружалась в новый для себя мир, мир доброты и милосердия. И чувствовала, что делаю что-то правильное. Может быть, в помощи людям и есть моё предназначение?

К вечеру была выжата как лимон. И привалившись без сил к стене, закрыла глаза, припоминая события минувшего дня. Новые лица и обязанности. Весь день не было времени подумать о Дарене, но теперь мысли о нём вернулись… У него есть человек, о котором я не знаю, тайна, о которой он не хочет говорить. Что ж, у меня тоже есть секрет, и я тоже ничего не скажу…

Выскользнула из лазарета через чёрный ход, опасаясь, что у главного будет ждать Дарен, и направилась по садовой дорожке. Пандемония обнаружился в условленном месте, под сенью деревьев. Он огляделся, будто ожидал увидеть ещё кого-то. Охотника?